По началу мы залом игровых автоматов и оставались. Я настроил «бандитов» на приём крафтов. Это просто: у каждой монетки постоянная магнитная проницаемость и память к форме. Подделать крафт невозможно. Можно напечатать что-то похожее, но ни один манетоприёмник его не распознает. А если кто попытается переплавить деньги – тоже облом: сплав при остывании масса всё равно примет форму монет. Кто их придумал – не знаю, но по-глупому сейчас парень не бедствует.
С каждого автомата в день я снимал по пятьдесят-шестьдесят крафтов. Это не были мои деньги: Камал – хозяин, а я на зарплате. Сотня монет в неделю – тоже не шутки. Потом Камал зарегистрировал за залом шесть хэштегов. Один, #автоматыудача, с барского плеча записал на меня. Вот тут настоящее бабло потекло. Один комент – 60 твинклов, а это по курсу три крафта, не халам-балам.
Камал останавливаться не собирался. Сломали перегородку в соседний подвал. В зале появилась настоящая барная стойка с настоящим барменом и алкошопфером. На место бармена Камал переманил Макса из «Рива плей», самого модного места в Клибриге.
По стенам поставили диваны и столики. Получился настоящий клуб. Теперь я отвечал не только за автоматы. Камал в своё отсутствие оставлял меня смотреть за порядком. Мне нравилось. Я грелся в лучах славы. Да и работа не пыльная. В Клибриге давно не было серьёзных правонарушений. Ну подерутся циркачи с актёрами за площадку. И тем и другим хорошо: просмотры мигом взлетают, компенсируя моральный ущерб. К тому же, мы обросли таким мощным окружением, что мало кто бы посмел пырхнуться на «Удачу».
Ещё я смастерил небольшой подиум. Перед подиумом организовали танцпол. Сначала на него проецировали репосты доступных голограмм популярных исполнителей. Потом наши, местные стали проситься. Камал отдавал предпочтение тем, что подевчонистее и пораздетее. Пару раз группа «Плюм» работала. Это та, в которой Крис и Аглая танцуют.
После выступления Аглая оставалась и с задумчивым видом сидела на диване, потягивая неизменный космополитен. За мой счёт, естественно. Я ведь считался её парнем, а равенство полов Аглая считала пережитком прошлого.
Когда мы стали достаточно популярным местом, нас почтила своим посещением местная звезда, моя одноклассница по начальной школе, Офелия. Она вторглась в «Удачу», как броненосец в ряды утлых джонок.
На Офелии было ровно столько одежды, косметики и украшений, сколько нужно, чтобы показать, что они ей не нужны вовсе и только скрывают природное совершенство. Тёмные волосы завязаны в идеально-небрежный узел. Брови изогнуты в привычное выражение спокойного превосходства над всем, куда направлены расположенные чуть ниже столь же тёмные, почти чёрные глаза. Нос не испортил бы профиль на монете любого достоинства и любой эпохи. Только мягкий овал лица и по-детски припухшие губки мешают завершить образ изваяния нереальной в нашем мире богини.
Маленькое чёрное платье, отливающее кипарисовыми блёстками не смотрится вульгарным. Оно после демонстрации своим вырезом нежной кожи просто следует изгибам тела, а в нужный, точно выверенный момент уступает место для созерцания длинных стройных ножек с парой штрихов в виде лёгких босоножек-верёвочек и тонюсенького браслета на щиколотке. Никакого заигрывания – простая констатация идеала.
Невысокий рост и хрупкое телосложение только подчёркивают внутреннюю силу, вертящую в угоду капризам хозяйки окружающими. Понятно, что стоящие по бокам двое громил за неё убить готовы. И я понял, что тоже готов.
Она – звезда Сети, дочка директора выстовочного центра, владеющего половиной хэштегов на городские мероприятия, живёт в коттедже на набережной, летает на персональном коптере. Несмотря на то, что мы были с детства знакомы, пропасть до офелии была огромной. И культурная, и социальная. И вот эту пропасть я попытался преодолеть на негнущихся ногах. И даже попытался завязать разговор. То есть, сказал самое глупое, что только мог:
– Добрый вечер! Рад приветствовать Вас в нашем клубе. Как к Вам обращаться?
Накачанный блондин с омерзением глянул в сторону, откуда доносился мой голос:
– Ты недоумок, что ли?
– Это ещё почему?
– Не знаешь, кто перед тобой? Это же Офелия!
– Очень приятно! Я Вит.
Несколько моих друзей перестали танцевать и напряглись. Я был не в том статусе, чтобы меня могли оскорблять в клубе. Да и вырос я на Балкере Но Офелия одной обворожительной улыбкой сняла напряжение:
– Не ссорьтесь, мальчики! – и уже КО МНЕ. – Я помню тебя, Виталик! Ты молодец. У тебя здесь так уютненько. Можно мы побудем твоими гостями?
– Конечно! – выдавил я.
Офелия с эскортом проследовали к диванам, а сзади донеслось:
– И давно это у вас?
– Что – давно?
– Не придуривайся! Отношения у вас давно?
– С кем?
– Ты дебил?
– Хватит меня так называть!
– Я в первый раз.
– Ты – в первый.
– А кто ещё? Эта сучка? Что же она тогда в штаны к дебилу полезла?
– Никто мне никуда не лез. Ты что, ревнуешь?
– Больно надо! Проводи меня, я домой.
Мы стали на один из ещё работающих уличных траволаторов. Сначала Аглая молчала. Только зябко ёжилась, кутая узкие плечи в ярко-оранжевый палантин. Или из-за подувшего, совсем осеннего ветра, или чтобы показать, насколько несправедлива к ней жизнь в моём лице. От этого плечи казались ещё уже, а крутые бёдра ещё больше выделялись. Я стоял немного сзади, поэтому мог откровенно пялиться на фигуру подруги. Не знаю в чём, но чувствовал себя виноватым. Не в том, что разглядывал. Просмотры приветствуются, только лайкай. Есть у Аглаи такой дар – прививать чувство вины. А мой дар – вину чувствовать. Такая идеальная пара. Уже на полдороге резко повернулась:
– У меня полгода не было секса!
– И в чём проблема?
Она так на меня посмотрела, что снова захотелось оправдываться:
– Сама говорила, что вся в искусстве.
– А ты мужик, или кто? Мог бы и понастойчивее быть. Добиваться, как альфа-самец. Хотя, какой из тебя альфа-самец. Ты недоумок. Знаешь, как важен секс для женского здоровья?
– Как?
– Жизненно!
Да, со здоровьем не шутят. Я потянул Аглаю за руку:
– Пошли, – я спрыгнул с ленты. Аглае пришлось последовать за мной.
– Куда? – испуганно вскрикнула она.
– Поправлять здоровье. Ты сама сказала, что важно.
Некоторое время Аглая плелась за мной, потом резко остановилась:
– Ты дурак?
– Почему? Сама сказала, что секс важен для здоровья. Пойдём, займёмся сексом. Всё просто.
Она резко выдернула свою руку:
– Нет, ты реально недоумок!
И ушла. Но она не плакала. А это уже кое-что. Я повернулся, но не успел пройти и десяток шагов, как меня дёрнули за рукав. Конечно, Аглая:
– Я согласна.
Я не сообразил:
– На что?
– На секс. Для здоровья. Куда ты предлагал пойти?
Куда? Тут только я сообразил, что, когда говорил: «Пошли», имел ввиду не место, а действие. Теперь что, заднюю включать? В голове понеслись локации. Клуб? Там ещё всё в самом разгаре. Жалко, что комнат, для уединения клиентов мы не предусмотрели. Ещё не предусмотрели. Идея витала в воздухе, но тормозилась отсутствием свободных помещений. Чтобы выиграть время «на подумать» я проявил заботу:
– А твои родители не будут беспокоиться?
– С чего? Им вообще на меня насрать. Я не поняла, ты что, уже отмазки клеишь?
– Да нет. Поехали ко мне. Там есть свободная квартира. Правда, мебели в ней нет.
– К тебе в Балкерный?! Да я лучше ещё два года потерплю!
Да, райончик у нас ещё тот! Отец рассказывал, что когда-то, когда морской порт ещё функционировал, он был густо населён и престижен. А всё потому, что рядом стабильная высокооплачиваемая работа. Детские площадки во дворах многоэтажных зданий галдели детворой. Редко, когда в семье была всего одна машина. Проблема была припарковать автомобиль рядом с домом. Магазины пестрели витринами. Был даже кинотеатр. Это такое место, куда люди собирались, чтобы всем вместе в строго определённое время посмотреть запись фильма. И смотреть нужно было от начала до конца без пауз. Вот такое странное времяпровождение. Но нашим предкам нравилось.
Теперь порт закрыли. Морские перевозки стали нерентабельными. Кто пошустрее, переехали в центр, в умные дома с автономными экосистемами. Ремонтировать дома перестали. Если протекал водопровод, его просто глушили. Потом отключили центральное отопление. Жители Балкерного стали кучковаться в самых новых домах, где коммуникации поддерживались рукастыми энтузиастами, такими, как отец. А на улицах свои правила устанавливали совсем другие энтузиасты. Понятно, почему Аглая не хотела ехать на Балкер, как называли район местные. Именно «на», потому что «попасть в Балкер» звучало совсем уныло.
Застрявшие на Балкере возрастные жители постепенно теряли интерес к жизни. Да и какой интерес может быть, если жизнь перестаёт быть интересной. Своего они уже не создавали, просматривали чужое, в основном, смешные видосики, где не нужно напрягать ни мозг не тело. Работали только на алкошопферы. У кого крафты появлялись, спускали на грибы из пригорода.
Молодёжь пыталась пробиться, но то, что «стреляло» в более успешных районах, здесь выглядело убого. Стуффы, снятые на айлайф, производили на аудиторию унылое впечатление. Какие интересные вещи из жизни может показать житель Балкера? Лучше шли спорт-стримы. Но просмотров роликов с ржавых турников и скейт-парков, как не выёживайся, набирали куда меньше просмотров, чем занятия в ярких, оборудованных залах и трюки на скейтмэгнэтах. Я уже не говорю про попытки девчонок вести фэшн стайлы. Короче, что не снимай на Балкере, получается гарбадж, помойка. Приносит просмотры, но только от редких любителей и от своих. Хорошо получаются только трэш-стримы, но их банят.
Да, пригасил, не подумав. Однако мысль о том, что можно попасть в пустую квартиру навела на другую, более продуктивную. У меня с детства были проблемы с головой. Мой чип работал с перебоями. Не всегда вырабатывал нужные антитела, из-за чего я часто болел, а лекарства приходилось покапать в аптеках. Я не чувствовал вкуса многих блюд и напитков из принтера. Я часто эта еда не усваивалась организмом. Большую часть заработанных денег отец тратил, чтобы поддерживать мою жизнедеятельность продуктами, выращенными древним способом, в земле.
А ещё замки разрешённых для меня помещений не срабатывали при приближении. В детстве я часто засыпал перед дверью, ожидая, когда вернутся родители. Тогда отец и сделал мне карминный чип и запрограммировал на все помещения, к которым имели доступ родители. Поэтому я мог открыть любую квартиру, где отец делал ремонт. А ещё я мог открыть цирк, где работала мама.
– Пойдём в цирк, предложил я Аглае.
– Хорошая альтернатива сексу – на клоунов смотреть! – фыркнула подруга, – да и не цирк сейчас там. Они по понедельникам, четвергам и средам. Сегодня «Оторвы» зажигают. Я подписалась, дома посмотрю.
– Да я не про студию, про здание цирка.
– В смысле – Здание?
– Большое круглое здание на Путевой. Цирковые там репетируют. И хранят оборудование. Сейчас там никого.
– Эта огромадина – цирк? Я думала там склад какой-нибудь или мусороперерабатывающий завод. Подожди! Цирк ведь в Павильоне выступает. По понедельникам, средам и четвергам. Они среду у нас на той неделе отбили.
– Как это – отбили?
– Ну дрались мы с цирком за выступления в среду. У нас только вторник и пятница остались.
Я знал, что цирк сегодня подрабатывает на детском шоу в выставочном зале, но уточнять не стал.
– Подожди. «Плюм» в Павильоне выступает? Ты мне не говорила.
– Причём здесь «Плюм»?! Я ещё в театре играю. Цирк решил у нас среду отбить. Понятно, там и силачи, и акробаты, а у нас сплошные Ленские и Гамлеты. Хлюпики рефлексирующие.
– Гамлет тоже дрался?
– Гамлет тоже дрался?
– Не Крисов Гамлет, дебил, Шекспировский.
– Их что, двое?
– Проехали! Так вот, просрали мы срекду. Твоя мать мне, кстати, губу разбила.
– Извини! Ты не говорила, что в театре выступаешь.
– А тебе всё говорить нужно! Интересоваться больше нужно жизнью своей девушки. Да, играю. Уже месяц. Пока роли маленькие, но мне нравится. Я решила стать актрисой. Вот только подучиться нужно.
– Ну так подучись.
– Думаешь, всё так просто? Я уже сняла портфолио, разместила в приёмных комиссиях, где только смогла, даже в Москве. Везде отказ. «Курс набран из более достойных кандидатов». А как мне стать более достойной, если меня никто учить не хочет?
– А если самой отвезти документы. Вот ты где бы хотела учиться?
– Всё равно, куда возьмут.
– А больше-больше всего?
– Ну ты спросил! Я не думала… наверное… точно! В Джульярдской школе.
– Хочешь, я отвезу твои документы? Ты мне скинь, я отвезу.
– Куда?
– В школу твою эту. Не вопрос, просто скинь, я разберусь.
Я ещё не знал, как, но уже твёрдо решил, что помогу. Сейчас же был настроен на другое мероприятие:
– Так что, идём в цирк или нет?
– Ну пошли, – Аглая потянула меня за руку, – ты, кстати, так и не рассказал, как этот цирк относится к тому, с которым мы дрались.
– Понимаешь, сейчас все выступают там, где можно снять голограмму, записать трансляцию, а подписчики посмотрят в удобном для себя месте, с экрана или с проекции. И в любое время. а раньше на выступления люди собирались в одном месте в одно время и смотрели.
– И сколько людей там могло собраться?
– Может, тысяча, может, больше.
– Тысяча просмотров – ни о чём! И всё равно, тысяча человек в одно и то же время захотела посмотреть на клоунов и акробатов? Не бывает такого порыва. Даже в клуб больше сотни не набивается.
– Раньше в Клибриге больше людей жило. А сейчас дома путуют. А в больших городах и в небоскрёбах не помещаются, в квартирках четыре на четыре. Почему так?
– Потому что в твоём Клибриге делать нехрен. Кто хоть на что-то способен – валит.
– И что же ты до сих пор не свалила? Села на самоёт в Бетельгейзе, и – тю-тю.
– Какой умный! У меня что, приглашение есть или 100К подписчиков, чтобы меня на борт пустили? А он реально громадный!
– Кто?
– Да цирк твой. Проснись! Мы пришли.
Мы и правда дотопали до старого здания цирка. Оставалось пройти пологий каскад лестниц и пройти сквозь прозрачные двери гигантской шайбы, накрытой бетонным куполом, с облупившимися, но ещё различимыми разноцветными полосами по скатам, чтобы проникнуть в храм древнего искусства. Правда, чип у меня был только на открытие задней двери, той, что для персонала. Сюда мама ходила репетировать.
Старый пластик двери при моём приближении жалобно скрипнул, но остался на месте. Пришлось подтолкнуть. Дверь нехотя съехала в сторону. Изнутри тепло пахнула полистироловой крошкой арены. Запах детства! Включилось тусклое освещение рабочих помещений. Мы шли вдоль ящиков фокусников, разобранных трапеций, скатанного в тугой валик батута. Я хотел открыть мамину гримёрку. Там диван есть. От мыслей о диване, брюки спереди стали теснее. Но тут услышал сзади:
– А это что?
Я и не заметил, что Аглая отстала. Она стояла у клеток с прутьями из толстого пластика. Пришлось вернуться.
– Клетки, – коротко ответил я, – пошли!
– А зачем они?
– Раньше в них зверей держали, пока законом не запретили.
– А зачем звери в цирке? Чтобы популяцию сохранить?
– Здесь их дрессировали, – видя полное непонимание на лице подруги, пояснил, – заставляли делать то, что хочет дрессировщик.
– Как заставляли?
Я окинул взглядом стену и нашёл, что искал. Снял со стены смотанный в круг хлыст. Смахнул пыль: система клининга была цирку не по просмотрам. В детстве я учился им пользаваться. Взмах. Ничего. Ещё. Щёлк! Помнят руки. Аглая посмотрела на меня испуганно:
– Этим били животных?!
– В основном, пугали. Звери тоже были опасные – хищники. Тигры там, львы. Потому в клетках и держали.
– Хищники, – Аглая облизнула губы, – это, которые на людей нападают?
Она шагнула ко мне почти вплотную. Я почувствовал её дыхание, но ответил:
– Говорят, были случаи. Даже смертельные.
– А можно я попробую?
Аглая отобрала у меня хлыст и неловко дёрнула им.
– Не так.
Я подошёл сзади, взял руку девушки в свою и показал движение. При этом мои бёдра упёрлись в попу подруги. Вернее, упёрлось то, что всё явственнее выпирало между бёдер. Девушка повернулась ко мне и улыбнулась. Уже с третьего раза у неё стало получаться. Аглая повернулась, обняла меня за талию и притянула:
– Давай, ты будешь моим тигром!
Сопротивляться природе сил не было. Я обхватил подругу одной рукой за попу, другую завёл под волосы на затылке. Мои губы коснулись горячих мягких губ девушки. Но она вдруг отстранилась:
– Не так! Тигра сначала нужно подчинить.
Она отстранилась, отошла на несколько шагов и щёлкнула хлыстом. Кончик больно ударил меня по руке.
– Ты чего?!
– Лежать!
– Что?
– Лежать, я сказала!
Я не люблю, когда человека заставляют что-то делать против его воли, особенно меня, но тут решил подыграть. Взял какую-то попону и лёг на неё спиной. Желание стало уходить.
Аглая подошла, несколько секунд удовлетворённо смотрела сверху вниз, потом присела и расстегнула мои брюки. Её нежные ладони за несколько энергичных движений вернули меня в работоспособное состояние. Она завозилась под длинной юбкой, вытащила трусики, перешагнула одной ногой через моё тело. Ткань просторной юбки накрыла меня почти до шеи. Аглая запустила руку под юбку сзади, направляя что надо, куда нужно, и села. Мои руки взяли её за бёдра. И приподняли. Тело девушки стало ритмично подниматься и опускаться.
Домой я вернулся поздно, но родители ещё не ложились. Я передвигаюсь тихо. Не специально, так получается. Маму это раздражает: «Появляешься как приведение. Когда-нибудь инфаркт хватит». Сейчас меня бы не заметили, хоть дверью хлопай. Из кухни слышался мамин надтреснутый криковсхлип:
– Я так устала!
Опять ругаются. Ну как, ругаются. Отец оправдывается. Мама жалуется и обвиняет:
– Устала одна всё тянуть. С утра до ночи упахиваюсь, а помощи – ноль!
– Я тоже работаю.
– А! работает он! – тяжёлый всхлип. – А ведь Фред звал меня с собой!
– Ты изменяла мне с Фредом?!
– Изменяла? Всё у тебя к сексу сводится! Секс сейчас вообще не в тренде. Какой ты низкий!
– Я низкий? Фред вообще карлик.
– Фредди выступает на лучших площадках Шанхая! У него миллионы просмотров. А ты в сраном Клибринге навоз с грязью месишь. Весь дом провонял. И кто из вас карлик?
– Зато питаемся всем натуральным.
– А может, я не хочу питаться натуральным? – от маминого крика вздрогнул пластик в окнах. – Может быть, я хочу жить как все?
– А Виталька не может.
– Виталька! – мамин голос сорвался в рыдания. – Мне сорок девять лет… я мёрзну.
– Генератор я починил, – робко вставил отец, – и батарею солнечную поставил. Перезимуем.
Я маму понимаю: она когда-то была звездой. Первая красавица, прима-гимнастка. Сейчас ещё останавливает своей точёной фигуркой взгляды мужчин намного старше себя. Не знаю, что она нашла в отце. И вообще, что такие красавицы находят в простых работягах. Природа любви – терра инкогнито. Но и отец старается изо всех сил.
Я не стал вмешиваться. Я им уже присмотрел домик в элитном районе. Немного осталось накопить. Сюрприз будет. Просто обозначил своё присутствие:
– Предки, я дома!