Следующим утром, открыв глаза, я не сразу вспомнила, где нахожусь. Засыпая накануне, я долго думала о родителях и брате, о бабушке… Они наверняка вчера звонили, чтобы поздравить меня с днем рождения, но никто так и не поднял трубку. Что с ними будет, если мне не удастся вернуться?.. Приподнявшись на постели, оглянулась, и меня окатило холодное отрезвление. Это не было нелепым сном. Все по-настоящему. Часы в курительной еще не пробили восемь, а я уже стояла у крыльца “Золотого пера”, ожидая Арестара, который, я горячо надеялась, отвезет меня в одну сторону и этот кошмар закончится. Самые высокие шпили главного дворца грифонов виднелись и отсюда, наверное, как и из любой точки острова, без стеснения заявляя о величии правителя.
В конце улицы послышался топот копыт, и я обернулась, с разочарованием узрев одинокого всадника. Соловая лошадь со стриженной под щетку гривой и коротким хвостом остановилась перед крыльцом. Я отпрянула в сторону. Всадник спешился, и, едва его увидев, я поняла, что этот человек такой же, как и я, попавший в странный мир через зеленый туман или потомок живущих здесь иноземцев. Мне почему-то захотелось броситься ему на шею с объятиями, но я сдержала странный порыв. В памяти проблеснул вчерашний фрагмент разговора двух грифонов про следователя с Континента. Вероятно, это был он.
– Ты, верно, Настя? – без предисловий поинтересовался молодой мужчина. На вид ему было лет тридцать восемь. Мягкие, некрупные черты лица, светлые глаза, русые волосы, аккуратно подстриженные усы. Он развернул кусок пергамента, вчитываясь в строки. Я же обратила внимание на одежду. Полуприлегающие серо-бежевые брюки и такая же рубаха. На плечи накинут сюртук до колен. На ногах ботинки, отдаленно напоминающие современные мужские модели, а на голове не слишком высокий цилиндр. Меня удивило, как отличалась одежда на нем от той, что носили островитяне.
– Я приплыл с Континента расследовать твое дело. Можешь называть меня просто Градимир.
Я невольно улыбнулась. Слова “просто” и “Градимир” казались в моем мироощущении несовместимыми. Значит, это действительно тот самый следователь. С необычным старорусским именем.
– Пройдем внутрь. Я должен допросить тебя.
– Но… – простонала я. – Извините, мне сейчас вообще неудобно. Я должна отлучиться ненадолго…
Следователь нахмурился и, не обращая внимания на мои невнятные протесты, подхватил под локоть, увлекая за собой в замок.
– Знаешь, почему ты сейчас не в темнице? Тюрем тут нет. Либо ты ни в чем не виновен и тогда свободен, либо оступился и сразу получаешь возмездие без шанса на исправление. Так на острове свели преступность к нулю. Ты что, хочешь, чтобы тебя казнили? – Серьезно спросил мужчина, снимая цилиндр и удобно устраиваясь в кресле напротив меня. По моему лицу он понял, местные байки меня не интересуют. И был прав. Я не собиралась разбираться в мире, из которого сбегу. Еще с минуту посверлив меня взглядом, мужчина добавил:
– Могу представить, насколько тебе все здесь непонятно, поэтому сразу поясню: пришлые и их потомки на Континенте держатся заодно. Здешний мир так устроен, что у всех трех его частей: Аскелаза, Шелийваза, Континента негласная конфронтация… Правда, не исключая взаимовыгодное сотрудничество. Например, грифоны пользуются моими услугами следователя, но я не могу забрать тебя с собой. Ибо тогда они объявят нам войну. Однако все возможное, чтобы тебя спасти, я сделаю. Ты, можно сказать, новая веха в развитии нашей цивилизации. Обладаешь самыми свежими познаниями из мира за зеленым туманом и укажешь в каких направлениях нам целесообразно двигаться дальше. Именно поэтому мне важно, чтобы ты узнала о нас все подробности и не боялась. Люди Континента свои…
Я слушала, но демонстративно смотрела перед собой. Дымное марево после вчерашнего вечера не выветрилось полностью и теперь неспешно перекатывалось клубами в мягких солнечных лучах. Послышались твердые шаги по ступенькам, и в комнату вошла хозяйка особняка.
– Господин следователь, – любезно улыбнулась она.
– Госпожа, – встал мужчина и отвесил поклон.
Обменявшись приветствием, каждый вернулся к своим делам.
– Финида! Принеси в курительную бодрящего травяного настоя для следователя! – послышался приказ хозяйки в коридоре, и на кухне зазвенела посуда.
– Вы можете приступать к допросу, – поторопила я мужчину, поглядывая на большие деревянные часы.
– Обращайся ко мне на ты… Вообще-то мы ожидаем еще кое-кого. Я должен опросить также старшего сына убитого правителя. Нынешнего правителя Гэбриэла. Он отказался принять меня во дворце, изъявив желание встретиться здесь.
– Ну с кого-то же вы… ты должен начать? Пусть это буду я.
Следователь улыбнулся и без обиняков спросил.
– Настя, ты убила правителя Эйтаху?
Я ухмыльнулась.
– Нет, конечно!
– Так я и знал… – шутливо выдохнул, поджимая губы, Градимир. – Придется расследовать! – добавил с улыбкой, доставая карандаш и лист пергамента. – А как попала сюда?
Я выдала все, что помнила и как раз в момент, когда мой рассказ подошел к концу, на улице послышалось ржание лошадей и скрип, вполне походящий на звук подъехавшей колесницы.
– Я свободна? – подпрыгнула с места я, теребя пальцами клешеные рукава платья.
Следователь помотал головой.
– Нет.
– Но я ответила на все вопросы!
– Мы должны дождаться правителя Гэбриэла. Возможно, у него будут добавления, которые тебе придется подтвердить либо опровергнуть.
Зазвонил колокольчик, и входная дверь распахнулась. В коридоре послышались шаги. В курительной появился граф Арестар. Увидев меня, вытянувшуюся струной напротив следователя, он протяжно выдохнул:
– Я так понимаю, планы отменяются?
Я поджала губы и кивнула. Надо полагать в моих глазах отразилось неподдельное разочарование, причину которого граф, по обычаю, истолковал по-своему, поэтому прокомментировал, хоть и слегка озадаченно, но без раздражения:
– Ладно, может в другой раз… – медленно вышел. Дверь захлопнулась, как и моя надежда на скорое возвращение домой.
Я кинула на следователя острый неприязненный взгляд. В ответ на который он подался вперед через столешницу и вкрадчиво спросил:
– Ты отдаешь себе отчет, что я здесь, чтобы спасти твою жизнь? Тебе вообще повезло, что не казнили сразу. То, что я прочел в письме советника Ацэра… Гэбриэл – не его отец. Ему проще избавиться от проблемы, чем решить ее. И, если ты будешь мешать мне вести следствие, то считай, сама подпишешь себе приговор.
Я отвела взгляд, но промолчала. Мужчина был прав. Из-за собственного отрицания новой необычной реальности, я забывала, что таковой она является только для меня. Все остальные живут настоящую жизнь, законы которой, хочу я того или нет, заденут меня напрямую.
Финида принесла травяной чай и разлила его по чашкам. Следователь потянул носом ароматный пар и с наслаждением отхлебнул горячий настой. На улице снова послышались звуки подкатившей колесницы.
– А что не на своих двоих? В смысле, на крыльях? – не удержалась я, задав вопрос вслух.
– Видно, не хочет проходить допрос голышом, – мягко улыбнулся следователь.
Через пару минут молчаливого ожидания в курительную вошел правитель Аскелаза в сопровождении начальника стражи. Оба выглядели олицетворением всесилия и спокойствия. Следователь встал, как требовал того этикет, я без энтузиазма поднялась тоже, не испытывая приязни к этим двоим, особенно к тому, кто жаждал моей смерти. Однако, после убедительных аргументов Градимира, решено было на чужой территории играть по предложенным правилам.
Правитель по-хозяйски раскинулся в кресле в торце стола и со скучающим видом обвел взглядом обстановку комнаты. Ацэр занял место напротив него так, что по обе стороны от меня оказалось по грифону, мгновенно вызвав вполне осознанную тревожность.
– Что ж, приступим, – начал следователь, занеся карандаш над листом пергамента.
– Сначала отдай ей то, что принес по моему приказу. Так, чтобы я видел, – повелительно сказал Гэбриэл.
Градимир замешкал, хлопая себя по карманам сюртука, и достал из внутреннего нагрудного кармана сложенную в четыре раза маленькую бумажку. Протянул мне. Я непонимающе приняла пергамент. Развернула. Из него вывалился металлический брусок. Едва я подняла его двумя пальцами, как на моем запястье с внутренней стороны левой руки проявился рисунок, дублирующий тот, что был нанесен на стальную поверхность. Этакий ромбовидный кьюар-код из рун.
– Если попытаешься сбежать с острова – умрешь! – кинул на меня презрительный взгляд, как на насекомое, которое следует быстрее раздавить, Гэбриэл. – Ацэр… – добавил правитель, и его советник начал свой пересказ минувших событий.
– Мы с Гэбриэлом вели патруль. Я облетал южную дугу и у границы с медведями услышал какие-то звуки, показавшиеся подозрительными. Полетел туда. Уже четко разобрал крики, и что-то бултыхнуло в воде. Я схватил это, как потом оказалось, тело правителя Эйтаху. Не знаю был ли он еще жив тогда, но, когда принес его в замок, Эйтаху уже не дышал. Как я упомянул в своем письме, видимых ранений на теле не обнаружил. Только следы моих когтей.
– Если Вы позволите, мне бы очень помог осмотр тела. Есть некоторые яды, выявить которые можно при помощи этого приспособления, – следователь достал из другого бумажного свертка какие-то тонкие древесные палочки и склянку с прозрачной жидкостью. Гэбриэл пренебрежительно хмыкнул. Ацэр кинул на него укоризненный взгляд:
– У нас нет причин препятствовать следствию, Гэбриэл?
– Разумеется! Осматривай сколько тебе нужно Градимир. Но не беспокой меня, когда будешь во дворце. Я не люблю в своих владениях пришлых и их потомков.
– Благодарю, – сухо ответил следователь. – Вынужден также сообщить, правитель, что подозрение в убийстве падает и на Вас по праву наследования трона. Поделитесь, как Вы оказались на месте преступления?
На настроение Гэбриэла, кажется, не повлияло суровое обвинение.
– Я облетал западную дугу и услышал визг на границе с медведями. Как и Ацэр, прилетел на звук. Это был визг девчонки, и я схватил ее. А Ацэр – отца, и мы полетели в замок.
Градимир сделал пометку в пергаменте.
– Может вы видели или слышали еще что-то подозрительное в тот день? – следователь перевел взгляд с сидящего по его левую руку Гэбриэла на меня, а с меня на Ацэра. Я отрицательно помотала головой, начальник стражи сидел с хмурым задумчивым видом, а нынешнего правителя, кажется, вообще не интересовало происходящее и он с нескрываемым раздражением бросил:
– Если тебе интересно, Градимир, я не совсем понимаю почему мы должны доверять расследованию. Но я не могу не учитывать мнение советника моего отца… и моего. Только поэтому ты тут… Девчонка такая же пришлая, как и все вы на Континенте. Возможно ее подослал Велислав, ведь вампиры все множатся, скоро их будет не сдержать стеной. Наш остров – новая земля для вас, огражденная от тварей водой. Им практически нет сюда хода. Прекрасные перспективы, не так ли, Градимир?
– Вы заблуждаетесь, правитель.
Гэбриэл кинул на следователя резкий взгляд.
– Интерес к острову, что поколениями питают наши волховки, сугубо научный. Они лишь хотят исследовать туман. Найти дыру в пространстве, что привела наших предков в этот мир и продолжает выбрасывать сюда людей против их воли, – Градимир посмотрел на меня.
– Кто знает ваши истинные помыслы?.. Ты готов отвечать за каждого жителя Континента, Градимир?
Следователь промолчал, но его взгляд остался твердым. Он явно глубоко верил в позицию своего народа.
– Допустим, это не с вашей подачи чужачка убила моего отца. Но есть еще медведи. Отличное прикрытие для косолапых, послать вместо себя иноземку. Вот уж точно теперь их вину нельзя доказать. За сколько жемчуга ты продалась, пришлая? Или тебе заплатили сапфирами? Такова цена твоей жизни?
Я кинула гневный взгляд на Гэбриэла. Он с вызовом смотрел на меня сверкающими изумрудными, подернутыми темной поволокой глазами.
– Значит, следствие лишь формальность и моя смерть уже предрешена независимо от фактов по делу?! Что ж, заявляю, что с этого момента я лично буду участвовать в процессе, у вас не получится повесить на меня убийство! – Я неотрывно буравила взглядом черноволосого упыря. Именно так мне хотелось его назвать.
– Правитель, девушка не жительница Континента. Она лишь вчера пересекла черту зеленого тумана, – попытался успокоить всех следователь.
Гэбриэл резко встал, ничего не ответив, и направился к выходу. Вслед за ним поднялся Ацэр:
– Следуй за нами, Градимир. Я позволю тебе осмотреть тело правителя Эйтаху.
– Можно мне с вами? – подскочила я. Следователь нахмурился. – Возможно, увидев тело, я еще что-то вспомню, – Градимир резонно вздохнул и махнул рукой, призывая следовать за ним.
Учитывая то, что сбежать с острова легкого пути не было, мое рвение действовать частично перетекло в желание докопаться до истины в деле, по которому я считалась виновной. Помимо этого, я довольно быстро заметила, что общество следователя влияло на меня успокаивающе. Оно давало чувство утерянной безопасности, словно он уже спас меня от ужасного вердикта.
Колесница правителя стрелой умчалась вперед, а мы со следователем еще минут десять возились с моей юбкой, которая, хоть и была широка, но не настолько, чтобы удобно усесться в ней верхом на лошади. Нижняя деталь черного платья неуклонно лезла вверх, оголяя ноги, что в городе считалось вопиюще неприличным, и Градимир сделал несколько напористых попыток отговорить меня от поездки. Разумеется, все они провалились. Когда, наконец, следователь уселся передо мной на лошади, мы рысью поскакали во дворец.
Мне был непривычен такой способ передвижения, потому я крепко вцепилась в Градимира руками, обхватив за бока. Мои пальцы до побеления сжимали сюртук следователя. Периодически он ухмылялся, когда во время особенно резвых прыжков мои ногти отчаянно впивалась в его ребра. Меня даже начало немного мутить, и я поблагодарила себя за то, что не завтракала.
– Градимир! – крикнула я. – Эта печать правда убьет меня, если попытаться покинуть остров?
– Да. Но не сразу, – ответил следователь. – По мере отдаления от места, где она появилась на твоей руке, тебе будет становиться хуже, поэтому ты сама не захочешь испытывать ее возможности до конца.
Я на мгновение задумалась.
– А если бы мне как-то удалось попасть в свой мир?
– Не могу сказать, как заклятие поведет себя. Может быть, оно рассыплется на границе миров. А может и убьет тебя в пути…
На душе помрачнело. Наконец, Градимир натянул поводья, и лошадь резко остановилась. Следователь спешился первым и протянул мне обе руки, чтобы помочь слезть. Я неуклюже перебросила ногу через лошадиную спину и сползла вниз.
Колесницы перед дворцом уже не было, как и Гэбриэла. Только Ацэр в обществе слуги ожидал нас, скрестив руки на груди.
– Идемте за мной, – сказал начальник стражи. Развернувшись к нам спиной, провел через охраняемые ворота, и пошел в обход по правой стороне от замка.
Мы шагали по аллее, обе стороны которой украшали статуи морских и крылатых чудовищ. Тропа вывела нас к тройной каменной арке. Заостренные верхушки украшал резной узор. Декоративные дуги густо оплетала колючая вьющаяся роза. Минут через пятнадцать ходьбы по саду растительность, в котором была представлена в основном кустарниковыми и остроконечными туями, мы оказались у порога фамильного склепа из черного мрамора. Он был метра четыре в высоту и идеально квадратный. По верху углы украшали башенки. Меня внутрь не впустили, как передал один из стражей на входе, по приказу правителя. Ацэр и Градимир исчезли за металлической дверью, а я осталась ждать снаружи, рассматривая внутризамковую территорию.
Я старалась не поддаваться первобытному страху, который вселял в меня местный правитель. Даже находясь на его территории, ждать, стоя на одном месте, было невыносимо, и я медленно зашагала по саду. Идеально ровно стриженая трава устилала землю мягким ворсистым ковром. На глаза попалась кованая лавка, установленная под навесом. Она выглядела вполне комфортной для уединенного отдыха, но я не решилась присесть. Еще через несколько минут я обнаружила изумительный вид с крутого обрыва на океан. Точнее на океан тумана, который открылся мне вчера на взлетной площадке. Где-то под ним плескалась настоящая вода. Мне даже казалось, что я слышу ее здесь, на вершине, глядя на все это облачное безумие. За моей спиной что-то грузно рухнуло на землю. Я испуганно обернулась. Передо мной, агрессивно вытянув переливающуюся смолой черную шею и задрав вверх крылья, стоял грифон. “Гэбриэл.”. Безошибочно определила я. Раскрыв огромный клюв, он издал высокий птичий вскрик, от которого заложило уши. Грифон принялся разъяренно хлестать хвостом по земле и скрести ее задними львиными лапами, так, что вырванные комья газона летели во все стороны, словно из-под роющего яму бульдозера. Я оторопело подобрала юбку и ринулась прочь, пока мечущийся на одном месте зверь не растерзал меня в клочья. Что-то мне подсказывало, что он только и ждал подобной оплошности, чтобы свести счеты раз и навсегда.
Следователь и советник правителя уже вышли из склепа и что-то сосредоточенно обсуждали. Поравнявшись с ними, я встала между мужчинами, дыша, как лайка в упряжке, и нервно поглядывала через деревья в ожидании, что вот-вот появится Гэбриэл. Но этого не случилось. И без того приунывший отчего-то Градимир при виде меня еще больше помрачнел. Ацэр, в свою очередь, просто наблюдал, как сытый кот за глупой мышью, забредшей в западню по ошибке.
– Нам пора, – сделал кивок головой следователь в адрес начальника стражи. – Благодарю, что предоставили возможность осмотреть тело. Идем, – сухо добавил он, кинув на меня строгий взгляд, и быстро зашагал в направлении главных ворот.
На выходе нас ждал слуга, держа под уздцы все ту же кобылу.
– Я довезу тебя до “Огненного пера”, а дальше отправлюсь в Шелийваз. От медведей тоже вчера пришел запрос на следователя.
Мысль пришла мгновенно, и я решительно заявила:
– Я с тобой! Во-первых, я не шутила, когда сказала, что приму участие в следствии. Моя жизнь мне, знаешь ли, дорога. Меня не пустили в склеп, но я хочу быть в курсе всего на случай, если ты что-то проглядишь! Мне нужно знать что с телом? Профессиональное мнение. Расскажешь в дороге…
Градимир слушал, скептически искривив лицо.
− Во-вторых, сидеть целыми днями в особняке, ожидая приговора, само по себе приговор. И, поскольку ты единственный адекватно расположенный ко мне человек… В общем, помоги залезть на лошадь… – на самом деле двигало мной еще одно желание. Основное. Разведать обстановку в городе медведей. Я не исключала возможность того, что в Шелийвазе тоже имеются свои потенциально пригодные для меня варианты спасения. Мне нужно было владеть полной информацией.
– Абсолютно исключено! – возмутился следователь, выпучив глаза от моего самоуправства.
– Градимир! Я понимаю, что ты просто выполняешь свою работу и я в некотором роде обуза. Особенно на земле медведей. Насколько я поняла, они те еще твари… экхм… люди… Но ты возьмешь меня с собой, хочешь того или нет.
Следователь ухмыльнулся и отодвинул меня от стремени, чтобы забраться на лошадь.
– Иначе я сознаюсь! Скажу Гэбриэлу, что я с Континента и это вы послали меня убить его отца!
– Ты ненормальная, – рассердился мужчина. – Тебя убьют.
– Как и тебя! Причем сразу за мной. С острова уплыть не успеешь! А следом займутся людьми на Континенте.
– Ты не сделаешь этого, – процедил следователь.
– Поспорим? – подняла одну бровь я и зашагала обратно к высоким металлическим воротам. И в момент, когда практически подошла к скрестившим копья стражам, готовая расплакаться от досады, потому как, разумеется, идти с докладом ни к кому не собиралась, за спиной послышалось взвинченное:
– Стой! – и уже тише. – Пустоголовая…
Я закусила губу, чтобы слишком явно не улыбаться и, торжественно развернувшись, гордо зашагала обратно.
– Я должен буду отпустить лошадь у перешейка, она принадлежит конюшне Гэбриэла, а сам уплыву уже от медведей. Тебе придется возвращаться одной по городу пешком.
– В целом, я этим занимаюсь всю сознательную жизнь, – пожала плечами я и вставила ногу в стремя.
Что было предсказуемо, мое поведение закономерно влияло на расположение следователя. За следующие пол пути он не проронил ни слова, а потом и вовсе опешил, когда я сказала, что мне требуется в уборную и попросила заехать в курительную госпожи Тайанэль.
– Я подумал тут… Признаю тебя виновной, – резко бросил Градимир. – Ты вполне этого заслужила своим поведением.
Я не видела лица следователя, а по голосу не поняла злорадствует он или говорит правду. Стало немного тревожно. Лошадь свернула в знакомый закоулок и из него мы выехали к “Золотому перу”.
– Жду тебя три минуты, – сердито сказал мужчина и мне захотелось по-свойски ткнуть его кулаком в плечо, но я решила, что вольностей на сегодня достаточно и съехала с бока лошади.
Взметнувшись по ступенькам, наткнулась в прихожей на хозяйку дома.
– Куда так спешишь? – женщина едва успела отскочить в сторону, чтобы не быть снесенной мной.
– К медведям со следователем! Я вернусь к восьми!
Когда я быстро сделала свои дела и забежала на кухню, чтобы хлебнуть воды, в двери меня остановила госпожа Тайанэль. Я немного напряглась. Она аккуратно взяла меня под руку и молча отвела в мою комнату.
– Настя, можешь кое-что сделать для меня? – спросила она тихо.
Я непонимающе смотрела на женщину. Та протянула мне сложенный квадратиком лист пергамента и что-то зажатое в кулаке. Я по инерции взяла это.
– На той стороне живет один мужчина… Мы влюблены друг в друга. Но наши чувства порицаются… Грифоны и медведи – это ведь невозможно. Мы общаемся в основном письмами, иногда находим способ встретиться лично… Но это очень редко. Ты поможешь передать ему эту записку? И браслет? Я сама его сделала.
Я разжала ладонь. В ней лежал, завернутый в платок, красивый мужской браслет: кожаный ремешок с выжженными на нем рунами, плетением и узелками. По середине, в обрамлении черных жемчужин, крупный темный сапфир.
– Да, но как я сделаю это? Вы сами сказали, что медведи агрессивны. Вряд ли они разрешат бегать по городу в поисках Вашего возлюбленного?
– У нас есть тайные места, где мы оставляем друг другу послания. На стороне медведей лежит большой камень у дерева желаний. Вот на нем можно оставить пергамент и браслет.
– Прямо сверху? А никто не заберет? Простите, но в моем мире все иначе… И как я узнаю это дерево? Если я не буду проходить мимо?
– Никто ничего не возьмет! Это место, где загадывают желания, оставляют свои послания и амулеты на счастье! Я нанесла на внешней стороне записки специальный знак. Мой возлюбленный поймет, что она адресована ему. А дерево узнать просто, оно обвешано разноцветными лентами и растет в центре города. Ты едешь со следователем, а значит тебя не тронут. Придумай что-нибудь, чтобы наведаться туда. Скажи, что слышала от посетителей курительной про него и хочешь увидеть своими глазами. Наплети что-нибудь. Ты же женщина, – подмигнула мне госпожа Тайанэль. – Мы в этом мастерицы.
Честно говоря, заниматься всем этим не хотелось, но и отказать я не могла, потому, завернув браслет обратно в платок и сунув туда же записку, сказала хозяйке замка, что постараюсь выполнить ее просьбу, после чего поспешила на улицу, где меня ждал, и, наверное, крыл на чем свет стоит, следователь.
Градимир терпеливо подал мне руку, помогая забраться на лошадь и послал ее легкой рысцой. Кажется, он немного успокоился, и я не преминула этим воспользоваться, тут же атаковав его вопросами:
– Градимир, а сколько пришлых живет на Континенте?
– Около двадцати тысяч, – не задумываясь ответил он. Все же не проигнорировал, а значит действительно первая волна гнева схлынула.
– Как часто сюда попадают новые люди?
– По-разному, нет какой-то закономерности. В прошлый раз это была одиннадцатилетняя девочка. Хорошо, малышка умела плавать. Она изрядно измоталась в воде, хотя в тот день был полный штиль. Медведи выловили. То произошло двадцать два года назад. Теперь она красивая женщина, занимается пошивом костюмов, а ее муж из потомков пришлых, но рожденный на Континенте, торгует тканями.
– А как вообще все организовано на Континенте?
– Хм… Наверное, как и в любом месте, где обитают люди. У нас есть правитель, его имя Велислав. Он потомственный житель Континента. Есть школы, мануфактуры, торговые лавки. Все, как в обычных городах. Обрабатываем лес, сеем зерно… Электричества нет, но мы о нем знаем от последних пришлых. Пытаемся разобраться. Каждый новый попавший сюда приглашается пожить во дворце Велислава на полгода. В течение этого времени с ним проводится много бесед. Наши ученые пытаются больше узнать о достижениях мира, из которого ты пришла, и воспроизвести их здесь. Мода на одежду с каждым новым пришлым тоже меняется. Островитяне нас во многом копируют, покупают новые приспособления, изготовленные по мотивам вашего мира, и на язык это тоже влияет. В остальном, все как в обычных городах.
– Как в обычных городах? Я слышала, на Континенте живут вампиры, разгуливает зараза, в них превращающая и еще есть волховки. Это типа ведьм? Совсем не как в обычных городах!
– Ведьмы? – следователь усмехнулся. – Все, о чем ты говоришь, тоже есть. Волховка одна. Это, кстати, особенность Континента. На острове волховок нет, хотя первая вышла отсюда. Еще во времена Вероники или около того. Когда начал появляться зеленый туман, единственной помощью первым пришлым на Континенте для защиты от вампиров была отправленная к ним волховка. Она должна была вернуться после завершения всех дел, но то ли прижилась на Континенте, то ли бед там оказалось столько, что на остров возвращаться было негоже… Этот дар передается из поколения в поколение. Сила волховок помогает сдерживать вампиров, не давая пересечь стену. А еще она каждый месяц варит отвар от заражения. Не на всех работает, правда, но, большинству помогает… Вампиры – это первые пришлые. Те из них, кто заразился кровавой чумой. Их жизнь вечна, и они могут передать свою заразу через укус. Первая волховка изготовила зелье от заражения и сдержала вспышку заразы, но излечить уже заболевших не удалось. Сначала их хотели уничтожить. Однако та волховка не позволила, пытаясь найти лекарство. Вампиров заперли в клетках и поили кровью зверей. Тогда и выяснилось, что они сохраняют способность разумно мыслить в разных стадиях. С ними можно общаться, как с почти нормальными людьми. Я говорю “почти”, потому что ряд чувств они все же утратили, скатившись до инстинктов и личных интересов. Пропадает восприимчивость к чувствам других, общность и понимание границ дозволенного. Лекарство так и не изобрели, но убить мыслящих существ: бывших родственников и друзей никто не решился. Их отселили и отгородили каменной и энергетической стеной. И это огромная проблема, ведь, когда сила магии волховок спадает, в стене появляются бреши, и некоторым вампирам удается прорваться в город. А человеческая кровь у них на вес драгоценностей, в отличие от животной и тогда с ними не договориться, приходится убивать, если получается изловить… Вместе с теми, чью кровь они испили…
– А как поступают с теми, кого вампиры просто укусили или поцарапали? И почему сила волховок может ослабевать?
– Только, когда вампир присасывается к вене, из его клыков выделяется заразная секреция. В остальных случаях это обычные раны, просто сильные… Что до волховок… это давно ни для кого не секрет, если волховка вливает энергию в какое-нибудь мощное заклятие параллельно с другим, это может быть связано с просьбой ученых или правителя. Тогда концентрация сил, единовременно направленных на каждое из заклятий, ослабевает.
– А волховка может отправить меня обратно в мой мир? – спросила я взволнованно.
– Это главное яблоко раздора между островитянами и жителями Континента. Первым, впрочем, нет до этого почти никакого дела. А вторые с древних времен пытаются найти способ вернуться в свой мир. По крайней мере те, кто там родился. Волховки теоретически понимают, что нужно повернуть поток энергии вспять, но грифоны и медведи их не пускают на территорию своих вод, где обычно и находят пришлых. Боятся, что те придут со злым умыслом и разыграют какую-нибудь неожиданную опасную для острова карту.
Я так глубоко погрузилась в разговор, что не заметила, как мы подъехали к перешейку, о котором мне несколько раз уже доводилось слышать. Природный мост, перекинутый от навершия к навершию соединенных между собой у основания и разделенных посередине пропастью гор был погружен в забравшийся в этом месте столь высоко туман. Со слов Градимира перешеек охранялся по обеим сторонам. Над нашими головами раздался уже знакомый звонкий вскрик, и с высоты вниз сорвался коричневый грифон немного мельче, чем Гэбриэл и Ацэр, но такой же устрашающий. Не меняя ипостась на человеческую, он завис воздухе, делая интенсивные махи крыльями и тщательно нас осматривая. Я ощутила резко накатившую головную боль и слабость в теле. После минуты пристального изучения полулев-полуорел наклонился по диагонали и упал вниз, рассекая туманную бесконечность могучими крыльями. Лошадь зацокала дальше и, вскоре вышагнув из белого марева, дорогу нам перегородил… нет, это был не медведь. Это было нечто огромное, словно десять медведей, слитых воедино. Бурая косматая гора, которая движением одной лапы могла не то, что скинуть лошадь со всадниками с моста, а разломать этот самый мост. Он смотрел на нас свирепым немигающим взглядом черных глаз. Если бы я оказалась здесь одна, то уже точно рухнула бы в обморок от одного вида зверя. Кобыла занервничала, и заплясала, испуганно фыркая в попытке сорваться на бег, но следователь впился пятками ей в бока и с силой потянул поводья на себя. Медведь принюхался, а я зажмурилась и еще крепче вцепилась в ребра Градимира, молясь всем подряд богам всех известных мне религий.
– Слезай, нам надо отпустить лошадь, – сказал тихо следователь, пытаясь оторвать от своего торса мои вросшие в него пальцы. Мы поочередно спешились под внимательным взглядом внушительного стража. Градимир аккуратно сматывал поводья, а я стояла остолбеневшая в холодном поту, пытаясь не смотреть в сторону мутанта. Когда лошадь поскакала обратно, слева послышался шорох, и я медленно обернулась. Гигантский медвежий зад утонул в тумане, следователь подтолкнул меня и сделал шаг следом.
Слабость нарастала, и я отчетливо поняла, что она не являлась результатом страха. Ощущения вялости, затуманенности и ватных ног были сходны с теми, что сопутствуют женским дням. Метка на запястье начала легонько жечь. Я всеми силами старалась не обращать внимания на недомогание, как делала это в обычной жизни перед лицом более важных дел.
Вскоре туман рассеялся и по другую сторону моста раскинулся город совершенно непохожий на Аскелаз, но оттого не менее впечатляющий. Квадратные формы, прямые линии, мощь и основательность. Это был город-крепость, высеченный ярусами прямо в желтой скале, частью которой являлся. Песочный оттенок породы излучал умиротворение и безмятежность. Ряды толстых стен, плоских крыш и арок сменяли друг друга, уходя вдаль, где по ним растекались жаркие лучи золотого солнца. Отовсюду виднелись зеленые группы растительности, сокрытые от взгляда сады и вьющиеся по стенам живые ковры. Я ахнула, и следователь, взглянув на меня, улыбнулся.
Вблизи Шелийваз оказался еще красивее: фонтаны и искусственные водопады, крохотные зеленые площадки и раскидистые сады, спокойная величественная монументальность, вселяющая ощущения защищенности и надежности. Я подняла голову, чтобы рассмотреть громадное здание, походящее на усеченную пирамиду, возникшее впереди. Наверное, это был дворец правителя. Внезапно мне вспомнилась просьба госпожи Тайанэль и, переложив из руки в руку мокрый от пота, вызванного стрессом, платок, я сказала:
– Градимир, вчера в курительной один из гостей обмолвился об этом городе. Сказал, что тут есть место, где загадывают желания. Дерево с лентами…
– Мы скоро будем проходить его, увидишь.
Я внутренне порадовалось и нагнала следователя, ибо у медведей, как и у грифонов, с гостеприимством было не очень. Однако это не мешало мне рассматривать встречающихся по пути жителей с нескрываемым интересом, подмечая их аутентичные особенности. Одевались они в полотняные полуприлегающие штаны, рубахи, и безрукавки, особое место на которых отводилось орнаментам. Широкие полосы витиеватых узоров с преимущественно морскими мотивами декорировали манжеты и подолы, служили поясами. Цвета здесь предпочитали натуральные: от глубоких и темных, как влажный мох в тенистом бору, до светлых и звенящих словно лазурная капля росы на весенней траве. Еще местные любили украшения. Ожерелья и бусы из самоцветнов в несколько оборотов обвивали руки и шеи горожан от мала до велика. Что касалось внешности, принадлежавший к этой части острова народ имел статную мускулистую конституцию, как среди мужчин, так и среди женщин, похожих на амазонок светлую кожу, зачастую покрытую румянцем. Волосам отводилось отдельное внимание: русые либо каштановые, они собирались в густые косы, одиночные и множественные, толстые и тонкие. Туда же вплетались шнуры, ленты и бусины. Cветлые глаза у большинства были разными: один голубой, второй зеленый. Реже встречались темно карие, а иногда даже желтые радужки.
Исследуя любопытным взглядом встречных людей, в ответ я натыкалась на ставшие привычными суровые выражения лиц. При виде меня горожане приостанавливались, провожая подозрительным взглядом. Я слышала их возмущенные комментарии. Пару раз нам даже перегородили дорогу особо встревоженные моим присутствием мужчины. Скрестив руки на груди, они просили Градимира объясниться, но даже получив ответ следователя, весьма неохотно отступали в сторону, давая нам дорогу.
Как раз за “пирамидой” открывалась просторная площадь с прогулочными тропинками и растительными секторами, в одном из которых находилось лиственное дерево замысловатой формы. Его мощный ствол в метре над землей перегибался и под плавным углом рос диагонально. Толстые ветви оканчивались метелками более мелких веточек, густо усыпанных розовыми цветками, похожими на маленькие водные лилии, и узкими зелеными стрелками жестких листьев. И без того яркое дерево было украшено множеством цветных лент. Сойдя с дорожки, я подошла к искомой растительности и, оглянувшись по сторонам, быстро положила на тот самый камень браслет, а под него записку, чтобы не сдуло ветром.
– Поторопись! – окликнул меня следователь. – Нас ожидает правитель Уруз.
– Я думала, он ждет тебя во дворце, ну, или около него…
– Так и есть, – спокойно ответил следователь.
– Разве это не дворец? – удивленно вскинула брови я.
Мужчина помотал головой:
– Он на противоположной стороне острова. Как и у грифонов.
– Уруз… Есть такая руна… В моем мире… Ничего хорошего не несет обычно…
– Как и здесь, – вздохнул Градимир.
Шли мы долго, и я уже подумала возмутиться, что от перешейка нам не предоставили коня, но потом вспомнила, что меня, собственно, сюда вообще никто не звал и, так уж и быть, поумерила свое недовольство. Внезапно, согретые солнцем стены лабиринта закончились, и перед нами раскинулась площадь с длинным искусственным прудом, озеленением, и аккуратными мостиками к приземистому широкому зданию, правое и левое крыло которого уходили так далеко на юг и север, что их не было видно.
Мы поднялись на один из помостов и вышли прямо перед дворцом местного правителя. Угрюмый страж на входе стукнул о тяжелую деревянную дверь рукоятью секиры, не похожей на оружие древних викингов, а, более изящной и облегченной. Наружу вынырнул слуга и, кинув на нас беглый взгляд, тут же юркнул обратно. Через некоторое время дверь распахнулась, и перед нашими взорами появился правитель Шелийваза. В общем-то, он походил на медведя и в человеческом обличии. Всклокоченная каштановая грива на висках была заплетена в толстые косицы и прижата круглым обручем, увенчанным на лбу сине-фиолетовым драгоценным камнем. Густая растительность на лице и тяжелый взгляд придавали образу первобытную суровость. Пухлая нижняя губа, напряженно поднятая до самых усов, перетекающих в густую бороду, так же собранную в топорщащуюся волокнами косу. Облачен Уруз был в темно-бирюзовый кафтан до середины массивных, как стволы деревьев, икр. На плечах, по подолу и боковым разрезам струился орнамент, вышитый блестящими нитями и изображающий серебристые гребни волн и плещущихся в них морских чудовищ. Под кафтаном виднелись просторные штанины. Грубые короткие сапоги наискось переплетали ремешки. На обоих запястьях рук правителя красовались широкие браслеты с самоцветами.
– Правитель Уруз, – поклонился следователь, и я машинально повторила его движение.
Спустившийся тяжелой поступью к нам, мужчина оказался еще и на две головы выше меня.
– Кого ты привел с собой в мой город, Градимир? – грозно вопросил великан и я мгновенно пожалела, что увязалась за следователем. Тот прокряхтел в кулак и неуверенно промямлил:
– Это моя подзащитная в Аскелазе. Помогает разобраться с обвинением в ее адрес. Она обладает сведениями с места преступления и вносит коррективы в мой ход мыслей. У нас каждая минута на счету, поэтому пока я на острове, целесообразно держать ее рядом. – Постарался не врать следователь, едва заметно побледнев.
Уруз с минуту молчал, а потом сдвинул брови еще сильнее, так, что они практически слились в одну полосу, и уточнил:
– Это касается смерти Эйтаху?
– Верно, – как-то совсем замявшись ответил мой спутник.
Уруз ничего не сказал только повернулся в сторону аллеи вдоль левого крыла и величественно зашагал по ней в сопровождении молодого броско-красивого парня с правильными чертами лица и вытянутым жилистым телом. Я не совсем поняла, кем он являлся, возможно, сыном, охранником либо личным слугой, поскольку для роли советника не подходил по возрасту. Правитель о чем-то переговаривался со спутником, а мы семенили вслед за ними. И все же, я ожидала от медведей худшего, впечатленная рассказами о них на стороне грифонов. Суровые? Да. И мужчины, и женщины, встречавшиеся мне на пути, обдавали меня острыми холодными взглядами. Опасные? Еще как! Один их вид кричал о силе. Но вместе с тем никакого самоуправства и неоправданной агрессии я пока не заметила, а неприветливость ничем не отличалась от той, что проявляли ко мне в Аскелазе.
Мы миновали стены дворца и минут пятнадцать спускались по склону прежде, чем перед нами образовался обрыв.
– Этой ямы не было еще два дня назад, – озадаченно сказал Уруз и, недобро пыхтя, сплел на груди руки.
Мы со следователем одновременно заглянули через край пропасти. Далеко внизу дыра уже заполнилась туманом. От высоты закружилась голова, и я отпрянула назад.
– То есть склон просто исчез? – сосредоточенно уточнил следователь, доставая пергамент и карандаш.
– Угу, – угрюмо кивнул бородач.
– А Вы вниз ходили? Возможно, там обвал?
– Ходили. Нет никакого обвала, кусок горы просто пропал.
Градимир присел на корточки и коснулся рукой ровного края.
– Да, подозрительно. Линия идеально прямая. Словно откололась гора не природным путем, а ее специально отрезали, – следователь расстелил на траве знакомый мне сверток, достал из него амулет и положил на границу пропасти. Тот полыхнул ядовитым зеленым, и мужчина, задумчиво подняв его, встал, позвав нас за собой.
– Идемте, проверим ниже.
Правитель Шелийваза, его спутник и я послушно начали спуск.
– Не торопись! – окликнул Градимира молодой компаньон Уруза. – Скоро начнется туман, ты можешь сорваться с обрыва. Я тебя проведу.
Я не могла не обратить внимание на то, что на обеих сторонах острова правители и их приближенные, к следователю обращались на “ты”, в отличие от него самого, который использовал исключительно уважительное “Вы”. Люди, как я, здесь явно были не в чести, даже, если их услуги запрашивались островитянами лично.
Молодой человек со светло-русыми, отливающими белым серебром волосами, остриженными на висках, а от затылка заплетенных в слегка небрежный колосок, обогнал следователя и, достигнув плотной стены тумана впереди, без тени неловкости и попыток скрыть от наших глаз самое сокровенное, быстро скинул голубой кафтан, штаны и сапоги. Я старалась, чтобы мое лицо не выдало нахлынувшего смущения, которое не осталось без внимания Уруза:
– Что так раскраснелась, пришлая? – весело усмехнулся он. – У ваших-то человеков ты такого не видела?
Блондин действительно выглядел, как манекен, без одежды, только по понятным причинам еще лучше, хотя намеренно я туда не смотрела или старалась себя в этом убедить. Внезапно молодой человек увеличился в массе, его тело покрылось комьями тугих мускулов, сквозь которые полезла густая серо-белая шерсть, и через несколько мгновений перед нами стоял громадный медведь.
Даже зная, что этот зверь не причинит нам вреда и вообще он перевоплотился, чтобы в случае опасности нас защитить, мне стало не по себе, и я старалась не отставать от следователя.
Приблизительно минут через десять неспешного шага по туману, Градимир остановился.
– Достаточно, – сказал он и аккуратно подошел к обрыву, проделав необходимые манипуляции с тем же амулетом.
Тяжелое медвежье сопение, сокрытое белой стеной, очень напрягало, рисуя в голове жуткие картины, но я старалась сохранять самообладание. Амулет снова вспыхнул ядовитым зеленым светом.
– Хмм… Нехорошо, – сухо заключил следователь, поднимаясь с края обрыва.
– А чего ж тут хорошего? Моя земля пропала! – мрачно проворчал Уруз.
Стоя рядом с Градимиром, я видела, как его взгляд взволнованно бегал, а на лице читалось смятение, но вместо того, чтобы объясниться, он сунул амулет в сверток и сдержанно произнес:
– На сегодня, господа, вынужден откланяться. Завтра я снова приплыву и постараюсь внести ясность в происходящее.
Уруз разочарованно вздохнул и бросил:
– Тебя ждет лодка с гребцом внизу. Рьяд проводит.
Хотя правитель предложил сразу подняться с ним наверх, избегая неуютного общества, я ответила, что хочу кое о чем переговорить со следователем наедине.
Уруз пожал плечами и, тяжело кряхтя, побрел наверх. Сначала я удивилась, что он не поменял обличие, оставшись в одиночестве, но потом заметила в белой поволоке сверкнувшего пронзительными желтыми глазами медведя. Еще одного. Зверь кораблем проплыл в тумане и был, кажется, в полтора раза крупнее Рьяда. Он глубоко втянул воздух рядом со мной огромным черным носом с багровым поперечным порезом и враждебно утробно зарычал. Мои коленки подогнулись, и я, отступая левее от обрыва, припустила в ту сторону, где исчез следователь.
Нагнав Градимира, я вспомнила, что совсем не поинтересовалась тем, зачем с ним поехала, состоянием тела убитого правителя грифонов. Еще мне хотелось получить совет, чем помочь следствию. Одолеваемый собственными мыслями, мужчина, кинув на меня беглый взгляд, заметил замешательство:
– Настя, я приеду завтра на похороны правителя Эйтаху. Заодно хочу осмотреть прибрежную зону рядом с местом, где вас с правителем выловили. Можешь подождать меня на выходе из дворца, если хочешь быть полезной. Грифоны явно не заинтересованы в том, чтобы тебя оправдать, и содействовать не станут, а мне нужен помощник.
Я часто закивала. Впереди, где туман редел, вырисовался человек на веслах. Он сидел в маленькой деревянной ладье, на корме которой сиял фонарь. Вода сегодня была спокойной и мягко поглаживала берег, едва ощутимыми волнами. Погрузившись в лодку, следователь кивнул на прощание и крикнул:
– Поспеши в “Золотое перо”!
Ладья, мягко разрезая воду, быстро устремилась прочь. Я обернулась. Медведь, грузно топчась на одном месте, развернулся и побрел в гору, а я за ним. Первый животный страх схлынул, уступив место какой-то отрешенной меланхолии. Я брела в тумане за настоящим оборотнем. Как такое возможно? В месте, где была совершенно одна и, как уже поняла, без возможности вернуться в свои мир. Что за идиотизм? Как же родители, моя жизнь, реальная жизнь, а не все это сумасшествие?! Я ощутила невероятно жгучее одиночество и тоску так остро, что слезы непроизвольно проступили из глаз. Собрав их платком госпожи Тайанэль, я хлюпнула носом и даже немного расстроилась, когда туман закончился и мне пришлось взять себя в руки, чтобы никому не показать своей слабости. Встав спиной к Рьяду, я подождала пока он поменяет ипостась и оденется. Но даже приняв человеческий вид, парень оставался отчужденным и молчаливым, поэтому, когда, ступив на желтую брусчатку площади, нас снова встретил Уруз, я неожиданно для себя почувствовала иррациональное облегчение. Рядом с правителем стоял слуга с подносом, на котором громоздилась бутыль, похоже, вина, а сам Уруз припал к металлическому кубку, но это была не единственная его компания. К бородатому здоровяку жалась молодая женщина миловидной внешности с завидными толстыми косами и спокойными разноцветными глазами. Ее нарядное салатовое платье развевалось на легком ветру, а руки и шея сверкали, украшенные драгоценностями. Девушка казалась младше правителя, самое малое, в два раза, но ее это, казалось, ничуть не смущало. Она стреляла глазами и весело улыбалась. Сделав несколько звучных глотков, Уруз приобнял ее за талию и благодушно обратился к моему проводнику:
– Рьяд. Пусть слуга передаст Колину, чтобы зашел ко мне сегодня… Он снова не стал меня слушать, даже не обратился.
Молодой человек кивнул.
– Ты всегда знаешь, где найти моего сына… В отличие от меня, – нахмурился, скрипнув зубами Уруз. – И пусть слуга прихватит ее, отведет до перешейка.
Рьяд еще раз кивнул и, вместо слов, кинул на меня говорящий взгляд, делая шаг в сторону дворца. Уруз же со спутницей и слугой продолжил прогулку вокруг пруда.
Почему-то молодой человек не стал перепоручать задания слуге, а отправился по приказанию лично. Мне пришло в голову, что, возможно, он захотел со мной познакомиться и для этого остался наедине, что в моем мире было стандартной практикой. Но я ошиблась. Парень шел молча и был угрюм. Его непроницаемый взгляд сулил опасность всем, кто посмеет к нему обратиться, и я не смела нарушать тишину.
Солнце начало клониться к закату, когда мы вошли в кабак. Просторное помещение коридорного типа подпирало множество арок. Между некоторыми из них висели на цепях плошки с огнем. В торце одной из стен пылал камин. Шумные компании громко хохотали, играли в фишки, о чем-то спорили и дружно хлебали из больших жестяных кружек. Завидев меня, изрядно захмелевший контингент издал несколько воинственных возгласов, но, вычислив моего спутника, им оставалось лишь молча скрежетать зубами. Стоявший за баром на удивление лысый плотный мужчина с длинными густыми усами и бородой просиял, увидев Рьяда.
– Рьяд! Сама Вероника послала тебя мне в помощь! – обращение на “ты” говорило о том, что парень здесь завсегдатай. Мужчина наклонился ближе, но я услышала его выразительное: “Забери его отсюда, когда придет. Вчера он к харсаку разнес половину моего кабака!”
Рьяд недовольно сдвинул брови и обернулся на меня:
– Сядь куда-нибудь.
Я послушно нашла место с пустой стороны длинного стола и наблюдала, как хозяин заведения жалуется моему спутнику, а тот, в свою очередь, становится все мрачнее. Когда лысый усач наполнил три жестяных кубка, Рьяд взял их и направился ко мне.
– Как твое имя? – усаживаясь на лавку, спросил он, протягивая мне один из резко пахнувших напитков.
– Настя, – ответила я, делая жадный глоток, только сейчас осознав, что последний и единственный раз за этот день пила воду утром в курительной. Жидкость в кубке оказалась светлым густым нефильтрованным пивом с приятным медово-цветочным оттенком.
– Ты ведь пришлая, – продолжил Рьяд, делая глоток. – Я не вижу, чтобы ты боялась здесь.
Я сдавленно улыбнулась, ведь он ошибался. Дело было не в отсутствие страха, а в адреналине, который руководил мной сквозь первобытный ужас.
– Нет, ты боишься, но это не бездумный страх маленького зверька. Я же медведь, я чую. И там в тумане ты не тряслась, оставшись со мной наедине. Ты сильна. Хотя, видно, сама об этом не знаешь…
Вместо ответа я отхлебнула еще пива и вдруг вспомнила, что потеряла счет времени:
– Который час? – Мне нельзя было опаздывать с возвращением на ту часть острова. Ответственность являлась моей врожденной чертой, которая часто мной руководила независимо от истинных желаний.
– Еще нет шести, – равнодушно ответил парень.
Я расслабленно сделала еще один глоток, вместе с жаждой утоляя голод плотным сытным напитком. В этот момент в кабаке резко стихло, и в дверях напротив нашего стола появился молодой мужчина. Он застыл на мгновение в проеме, выхватив меня из толпы примагнитившимся взглядом, а я была не в силах оторвать свой. Мне казалось, что я отхлебнула не пиво, а ударный дофаминовый коктейль. Это иррациональное чувство включилось внезапно само по себе, как рывок тумблера. Мы не были знакомы, но с первого взгляда я ощутила особенную связь, и готова поклясться, он тоже. Будто в одну секунду у нас появился общий секрет. Незнакомец направился точно к нашему столу, и я почувствовала волной раскатившийся по телу разряд тока. Парень сел справа от Рьяда и взял третий кубок. Отхлебнул. Продолжая неотрывно смотреть мне в глаза, бархатным с хрипотцой голосом спросил:
– Кто это?
– Пришлая. Она пока живет у грифов.
– С их стороны вечно лезет всякая нечисть, – грубо усмехнулся молодой человек, а я не понимала, что чувствую. Удивление, что он сел за наш стол? Выходит, это Колин? Сын правителя Уруза? И еще мне показалось, что между нами пробежала искра, а точнее вспыхнула настоящая молния, но злая шутка парня тут же отсекла эти мысли, хотя будоражащее ощущение в теле никуда не делось.
– Что за ссадины, что произошло? – голос Рьяда был скорее угрюмым, чем обеспокоенным, будто он и сам знал ответ на этот вопрос.
– Да так. Поговорил по душам со стражем грифов.
– Колин, твой отец хочет видеть тебя сегодня… Ты до сих пор его избегаешь? – на полтона тише спросил Рьяд, меняя тему разговора, а я украдкой рассматривала прибывшего за наш стол сына правителя, заодно пытаясь разобраться, что за помутнение рассудка на меня нахлынуло, отбросив на второй план переживания о смертном приговоре, которые, по праву, должны были занимать ведущее место в списке причин для стресса.
Первое, что обращало на себя внимание, это орехового цвета глаза с ярко выраженным желтым отливом, сосредоточенные, как у рыси на охоте. Песочного цвета кожу через нос пересекал затянувшийся порез, красная линия, соединявшая верхние скулы. Совсем, как на морде медведя в тумане, провожавшего правителя Уруза. Темно-каштановые короткие всклокоченные волосы, стриженые на висках, отдаленно смахивали на модную, в моем мире, мужскую прическу. Рьяд что-то прошептал Колину на ухо. Полоска губ брюнета, выглядевшего потрепанно, изогнулась в усмешке, потом уголки потянулись в стороны сильнее, и он открыто улыбнулся, обнажая белые зубы с неестественно длинными клыками, а на щеках очертились аккуратные ямочки, не вяжущиеся с остальным суровым образом. Колин резко мотнул головой в мою сторону, заставив мое дыхание сбиться. Прояснившееся секунду назад улыбкой лицо парня тут же вновь стало серьезным и закрытым. Губы сомкнулись, а взгляд похолодел. Я уперла взгляд в стол и отхлебнула из кубка. В кабаке было шумно. Двое напротив меня переговаривались в пол голоса, но, когда их эмоции брали верх, до меня доносились обрывки разговора.
– … как видишь, я не стал посылать слугу, чтобы лично с тобой встретиться и сказать, что думаю. Я в жизни за тобой не бегал, хоть ты мой будущий правитель и названный брат и сейчас этого делать не стану. Пока твой отец на троне, последнее слово за ним, да и вообще Кирита – его личное дело. Не лезь туда. Возвращайся к своим обязанностям.
– Свои обязанности я исполняю всецело, – вспылил Колин, и гневное напряжение зависло над нашей частью стола.
– Не все, – спокойно изогнул бровь Рьяд. Эту реплику я прочла по его губам, в ответ на что сын правителя отвел глаза в сторону и что-то тихо недовольно прорычал сквозь зубы. Рьяд так же вполголоса ему ответил, и Колин снова вспыхнул.
– Он отдал ей колье матери. Этой корыстолюбивой блуднице, – снова сжал зубы молодой человек и в его глазах желтой бурлящей лавой разлилась свирепость, присущая медвежьей ипостаси.
– Можно подумать, ты приберег его для Ферелины, – скептически отсек собеседник.
– Ты забыл про Лунью? – едко усмехнулся Колин. – Бывают такие дни?
Рьяд смутился. В этот момент дверь кабака открылась, явив черный силуэт в сумрачной синеве опускающегося на город вечера. Я тактично кашлянула в кулак, привлекая внимание увлеченных диалогом, больше смахивающим на перепалку, мужчин.
– Не хотелось бы прерывать важное собрание, но мне пора на другую часть острова.
– Так иди, – резко бросил желтоглазый, сглатывая, словно недоговоренную фразу, от чего его кадык дернулся. И дальше обратился уже к Рьяду. – С каких пор пришлые считают, что могут вот так свободно разгуливать по землям медведей?
– Твой отец не прогнал ее. Она пришла со следователем.
С этой секунды я поняла, мне не показалось, он действительно нагрубил мне еще в первый раз, что, за приливом эндорфинов, я списала на плохое чувство юмора парня. Колин пронизывал меня прямым бескомпромиссным взглядом и все очарование его образом рухнуло. Наверное, и первое впечатление было реакцией на стресс, а взаимное притяжение иллюзией психики, попытавшейся ухватиться хоть за один спасительный мостик положительных ощущений, чтобы совсем не поехать.
Я рывком встала из-за стола. Громко отъехал назад тяжелый деревянный стул. Единственным желанием было скорее убраться из этого отвратительного мира, ну, или хотя бы кабака.
– Передай моему отцу, что, если он хочет видеть меня, пусть вышвырнет из дворца эту девку, – обстоятельно объяснил Рьяду Колин и, поднявшись, направился к барной стойке. Не прошло и минуты, с обеих сторон его облепили две девушки, атлетичные и грациозные, как валькирии. Скользя пальцами по выступающим буграм мышц на накачанных мужских руках, они стреляли глазами, призывно улыбаясь, в попытке перетянуть его внимание каждая на себя.
Рьяд недовольно хмыкнул и показал мне на выход.
Вечерний Шелийваз немного разбавил своим необыкновенным, проникающим в душу теплым очарованием плотную концентрацию негатива в крови. Повсюду зажглись огни в стеклянных колбах, погруженных в плетенки из лозы. Некоторые стояли прямо на толщинках стен и у их основания, другие висели на веревках, обвивающих сосуды красивой декоративной сетью с узелками и бахромистыми хвостиками. На улицах слышался веселый смех, а во влажном воздухе улавливались сладко-терпкие ароматы растений. Я успокоилась.
До перешейка мы добрались без разговоров и напутствий. Рьяд довел меня ровно до середины моста, который сейчас был кадром к фильму ужасов. Седой туман опустился ниже, щупальцами цепляясь за каменные края, и лишь местами змеей огибал перешеек, размывая его границы. Там следовало быть вдвойне осторожной, чтобы не сорваться вниз на скалы. Стена темноты впереди навевала мысли о вампирах и еще о том, что дорогу до “Золотого пера” различить во мраке будет весьма сложно. Я оглянулась, но Рьяд уже исчез, лишь угрюмо смотрел мне вслед страж-медведь, придавая энтузиазма моей нерасторопной ходьбе.
Странное чувство, знать, что тебя ненавидят без адекватной на то причины, просто по месту происхождения. Я снова это ощутила, ступив на землю грифонов. Те самые, кто возводил медведей в апогей недружелюбия и агрессии, активно проявляли порицаемые в них качества. Чего следовало ожидать, в потемках я заплутала и бродила по незнакомым улицам даже без возможности спросить нужную дорогу. От меня попросту отмахивались, в лучшем случае пренебрежительно, в худшем грозили сбросить обратно в воду, из которой я появилась. Вскоре зажглись масляные фонари, желтым светом сливающие коридоры узких улочек в запутанный лабиринт. На мое счастье, взлетная площадка дворца Гэбриэла тоже обозначилась мерцающими огнями. У меня появился ориентир.
Ступив на порог “Золотого пера” в неизвестном мне часу, я тут же напоролась на разгневанную хозяйку замка, которая отчитала меня, как первоклашку, опоздавшую на урок, еще больше распаляясь при виде моего равнодушного лица. Вернуть леди Тайанэль в привычное ей мирное расположение духа помогла новость о том, что оставить записку с браслетом у дерева желаний, все-таки удалось. Она, насупившись, еще немного построила из себя возмущенную неблагодарным отношением кормилицу-спасительницу, но потом довольно быстро отошла, словно ей самой эта роль была в тягость.
Сегодня клиентов в курительной было меньше, и я сразу приступила к своим обязанностям. Изысканно одетая, с плавной грацией движений посетительница играла на пианино одну грустную балладу за другой. И, может быть, они и были достойны наворачивающихся слез, но на меня нагоняли зевоту. Дико устав за перегруженный событиями день, я еле дождалась, когда уйдет последний гость и сразу поднялась в свою комнату, рухнув на кровать прямо в одежде.