Шестнадцатое октября. В детстве я любила этот день. Он выпадал на школьные каникулы и практически всегда на бабье лето. Светило солнце, душа радовалась, и я приглашала гостей на свой День Рождения.
Утром квартиру украшали надувными шарами, яркими огоньками гирлянд и картонными флажками с моим именем и возрастом. Я надевала нарядное платье и получала первые подарки от родителей и старшего брата. До сих пор помню их все: от кукол и настольных игр, до косметики и гаджетов. Сколько радости они приносили. Потом я смотрела любимые фильмы в гостиной и принимала бесконечные звонки с поздравлениями от родственников, а мама на кухне резала салаты и пекла огромный шоколадный торт. Мой любимый. Папа без конца бегал в магазин, докупая то, что забыли из списка на кануне. Брат, в свою очередь, хоть и старше меня на пять лет, считал своим долгом подтрунивать над всем происходящим. Он подшучивал над шумихой, создаваемой вокруг моего праздника и надо мной, когда я пыталась присмирить его. При этом мы оба понимали, что Саша говорил не всерьез. Ехидство было присуще его характеру с малых лет и потому воспринималось всей семьей, как должное.
Позже приходили друзья. Да, в детстве у меня было много друзей. В подростковом возрасте с этим стало сложнее. Интересы изменились, и у нас находилось все меньше совместных занятий, тем для разговоров и поводов для встреч.
Со временем ситуация лишь осложнялась. Я не была закрытой, как не была изгоем. Просто так получилось, что глубокой дружбы ни с кем не случилось, и к двадцати шести годам я имела всего одну бывшую однокурсницу и пару приятельниц по работе, с которыми иногда могла встретиться в баре за бокалом вина.
Личная жизнь тоже не стала предметом гордости. Последние отношения, завершившиеся еще в конце прошлого года, оставили внутри глубокий тягостный след. Я до сих пор не могла удалить фото Артема из телефона, хотя старалась не открывать его, чтобы вновь не погрязнуть в воспоминаниях, связанных с этим крышесносным романом.
Артем, вопреки моему вкусу, был, во-первых, глянцево красив. До него я обращала внимание на брутальных, выглядевших слегка гранжево, парней. Его же с самого утра можно было сфотографировать на обложку подросткового журнала. Идеально ровный бело-розовый тон кожи, припухлые губы и ресницы, густоте которых завидовала я сама, вьющиеся светлые волосы, аккуратно уложенные прядками, игриво падающие на лицо. Во-вторых, вопреки популярности у женского пола, не требующей дополнительных манипуляций, его поступки привели бы в благоговейный трепет любого пикапера, ибо убийственные поведенческие схемы так и сыпались со стороны Артема. Он был то был милахой из корейской дорамы, то вытворял дикие поступки намеренно, чтобы меня позлить. Здоровыми эти отношения язык бы не повернулся назвать, и, тем не менее, разрыв оказался неожиданно болезненным. Кажется, он сказал мне, что за год отношений так и не почувствовал то самое, из-за чего стоило бы продолжать…
И, вроде, я давно переросла такое отношение к себе, но почему-то начать что-то новое с кем-то другим казалось более энергозатратным, чем продолжать жить старым, пусть только в своей голове. Нет, все же надо удалить это фото.
Сегодня шестнадцатое октября, и мне исполнилось двадцать шесть лет. Начинаю новую жизнь. Все отжившее прочь! Я полезла в карман куртки, доставая телефон. Приложила палец. На экране блокировки появилось изображение демона Врубеля. Красивый. Но мрачный и безысходно тоскливый. Надо сменить его на что-нибудь другое. Хватит этого отождествления. Мне нужен новый образ, новое восприятие себя, новый виток.
Я нервно дернула пальцем, желая открыть поисковик, но телефон выскочил из руки и, упав в жухлую, спутанную траву, заскользил по ней в самый низ оврага, у края которого я стояла, любуясь пестрым облачением деревьев на противоположной стороне.
“Вот черт! Этого еще не хватало. Как теперь его найти?”.
Я поспешно зашагала вниз, полубоком, неловко оступаясь на буграх неровной поверхности склона. Трава блестела от влаги, оставленной сырым воздухом. Спуск был резким, еще и я, как на зло, обула в сапоги на каблуке и надела платье по случаю дня рождения. Хоть каблук и не высокий, но все же это не самая удобная обувь для лазания по оврагам. Ноги и без того устали после многочасовой прогулки по парку. Поскользнулась, упав на пятую точку.
“Да чтоб тебя!”.
Поднялась, отряхивая платье, и продолжила движение вниз, пытаясь разглядеть, не застрял ли мой телефон где-то в попутных зарослях. Нет. Видимо улетел, гад, в самый низ. Там вообще реально что-то найти в этом бурьяне? Еще и туман стелется. Надо было идти в бар, а не переться в одиночку в Коломенский парк. Унылый день рождения, зато, как я и хотела, началась новая жизнь. Без телефона…
Спустившись на дно оврага, я возмущенно нахмурилась, бурча себе под нос:
– О нет, это что, ручей? – Сверху он казался узкой тропкой.
Тут, внизу, сырость и холодный осенний воздух сразу набрасывались на тебя, настырно проникая под одежду, словно все это время, притаившись в тумане, наблюдали со дна, только и выжидая, чтобы урвать кусок твоего тепла, когда по необдуманности ты решишь спуститься.
Осмотрев приличный пятачок местности, и не найдя свой гаджет, я покосилась на ручей.
– Ну, что ж… Это последний вариант ответа…
Сделала шаг ближе, вглядываясь в темную воду. Вроде не глубокий. Присела на корточки и задрала вверх один рукав куртки. Следующие насколько минут я чувствовала себя хирургом, наощупь изучая пальцами неглубокое дно ручья. При всем при этом самого дна, на удивление, видно не было, так что смотрела я перед собой. Рука замерзала, потихоньку наступали сумерки, и над оврагом зажглись желтые фонари. Но сюда их свет не доставал, и мне стало крайне неуютно и даже жутковато. Туман густел и во мраке начал казаться каким-то мутно-зеленым, как в фильмах ужасов. Иррациональное чувство страха вспышками выбрасывало в голову картинки из всех страшилок, просмотренных мной за двадцать шесть лет. Я уже почти слышала визги девушек из фильмов про экзорцизм и видела силуэт приближавшейся монахини с того света.
“Черт с ним! Завтра днем приеду еще раз и поищу!”. Резво подскочила я и, оступившись, ушла одной ногой в ручей, да так глубоко, словно дна, которое я трогала секунду назад, там отродясь не существовало. Потеряв равновесие, завалилась назад, целиком погружаясь в обжигающую холодом воду.
“Что?! Это ведь тонкий ручеек! Я от силы могла в нем намокнуть и испачкаться, как в луже, но не утонуть с головой!”
Стало не до шуток. Поганый омут, казалось, имел на дне мощную засасывающую воронку. Меня тащило вниз с такой скоростью, что отчаянные гребки руками больше напоминали попытки воробьиных крыльев сопротивляться штормовому ветру. Свои плавательные способности я назвала бы средними, но, к счастью, с перепугу удалось набрать достаточно воздуха в легкие, и пока что он не заканчивался. Или мне это только казалось, и от шока время замедлилось, превращая каждую секунду в вечность под водой. Серое стекло поверхности ручья нещадно отдалялось, а тянущий вниз поток нарастал. С ужасом осознав, что уже не выберусь, я сделала еще несколько исступленных толчков конечностями, истратив на них последние силы, и на пике неистового всепоглощающего страха, захлебнулась.
Ощущение было, будто ребра до боли сдавило двумя гранитными плитами, и меня куда-то вытолкнуло. Легкие содрогнулись. Я, закашливаясь, выплевывала воду, все еще в ней находясь, но уже не на дне ручья, а на поверхности… моря? Океана? Гигантские холодные гребни волн захлестывали с головой и где-то вдали шумно бились о скалы. Я ничего не понимала. Отовсюду сыпалась белая пузырящаяся пена. Подо мной бушевала вода, прямо над которой, почти ее касаясь, стелились молочные облака.
Словно игрушечная лодочка из древесной коры, я резко взмывала ввысь с криками и так же стремительно опускалась, закручиваясь в плену динамичного потока, и, то и дело, заглатывая его соленые брызги. Очередная яростная волна, диким мустангом несущаяся к берегу, подхватила меня, увлекая за собой в сторону острых массивных скал.
Я, что есть мочи, задвигала руками и ногами, но ни на миллиметр не продвинулась, сопротивляясь бешенному течению. Происходило что-то необъяснимое, ненормальное, но анализировать времени не было, весь психический и физический ресурс сосредоточился на главном – спасти свою жизнь. Хотя мысль о спасении даже на маленькую толику не была подкреплена реальностью. По собственному прогнозу, в ближайшие пару минут меня ожидала кошмарная кончина от удара о скалы или на дне неизвестного беснующегося водоема.
В округе послышался высокий пронзительный визг. Будто бы птичий. Он был настолько громким, что его не заглушал даже грохот прибоя, врезающегося в каменные глыбы. В полноголосой интонации отчетливо прослеживались ноты гнева, ярости и почти человеческий надрывный вопль, полный боли. Крики неведомых птиц где-то впереди стихли так же резко, как и появились, а потом облака прижались вплотную к воде. Глаза застелила сплошная белесая пелена, словно что-то сверху ее всколыхнуло, заставив опуститься ниже.
“Оно и к лучшему – промелькнуло в голове – хотя бы не увижу какой из обломков скалы станет моей надгробной плитой.”
Позади, где-то совсем рядом, послышался звучный шлепок о воду. Я взвизгнула и попыталась обернуться, чего, разумеется, не вышло, но даже акула сзади, наверное, напугала бы меня меньше. Прямо перед моим лицом под хлесткими воздушными порывами, расступилось марево, и из ниоткуда показались гигантские крючковатые птичьи лапы. Они спикировали прямо в воду, обхватив меня острыми загнутыми когтями за плечи и, словно я ничего не весила, вытащили из воды, поднимая в облака. По моей щеке полоснуло жесткое упругое перо громадного крыла второй птицы, тоже выхватившей что-то, перекатывающееся по волнам.
“На этот раз точно конец.” – В голове пролетела шальная мысль о том, что разбиться в один шлепок о скалы было прекрасным вариантом смерти. Внезапным, почти безболезненным на фоне совершенно жуткой перспективы быть живьем разодранной на куски птенцами монстра-великана, у которого только что случился очень удачный улов на пятьдесят пять килограммов.
Сказать, что я была на грани потери рассудка, ничего не сказать. Надо мной раскинулись огромные черные крылья. Я не понимала ни где я, ни что за тварь меня тащит, а предположения о том, чем это может все закончиться были неутешительно прозрачны. Мне хотелось кричать, но смысл отсутствовал, как и в попытках вырываться. Все равно умру от падения.
Мощные гребки крыльев, наконец, подняли нас над облаками и белые клубы волнами отхлынули в стороны. Птицы поднимались все выше, и бесконечный туман внизу начал казаться настоящим белым океаном, окружавшим сушу. Голова закружилась то ли от перепада давления на высоте, то ли от осознания собственного положения. Кажется, я все еще находилась на стадии отрицания, судорожно придумывая, как буду бороться с птенцами-переростками и их родителями.
“Может я, как Гулливер, попала в мир гигантов? Стоп. Что за чушь?! Я молодая образованная женщина в здравом уме! Так… как бы не сойти с ума.”
Внезапно перед моими глазами вырос город. Самый настоящий человеческий город! Только не современный, а будто выстроенный по мотивам готического средневековья.
“Это еще что?!”
– Помогите! – Не своим голосом заорала я. – Люди! Кто-нибудь!
По улицам действительно сновали люди, но, кажется, им не было до меня никакого дела, как и до монстров, которые в любой момент могли утащить их самих. Рвала глотку, прося о помощи, я недолго. Птицы подняли меня над остроконечными шпилями высоченного замка, одна из башен которого заканчивалась широкой площадкой. Когти разжались в метре над гладкой каменной поверхностью, и, едва я рухнула на нее, тут же подскочила на ноги, ошалело осматриваясь в поиске путей для побега.
Оказалось, вместе со мной из воды птицы выловили еще одного человека. На площадку упало обнаженное неподвижное мужское тело.
“Этому повезло меньше. Тварь прикончила его прямо на ходу. Что делать? Не знаю как, но я буду бороться за жизнь! Буду биться до конца!”. Я еще раз пробежалась глазами вокруг, но ничего похожего на оружие или хотя бы палку не обнаружилось.
Только сейчас заметила, что у дальнего конца площадки, выходившего из башни, была расположена высокая двустворчатая дверь. У нее стояла пара стражей при мечах и луках, но в руках они держали что-то другое. Мужчины быстрым шагом направились в сторону птиц. Самоубийцы ненормальные. Я, окончательно перестав что-либо понимать, перевела взгляд на тварей. Они, к моему удивлению, не нападали. Более того, оказалось, что и птицами, в полном понимании, существа не являлись!
Передо мной двумя исполинскими статуями величественно замерли два грифона. Орлиные головы, крылья и передние лапы сочетались с задними львиными конечностями и длинными хвостами с кистями. Перья на головах и шеях плавно перетекали в лоснящуюся шерсть. Один грифон был черного цвета, второй золотисто-рыжий.
– Твою ж… − Вырвалось у меня.
Воплощенные мифические существа, совсем реальные, выглядели могущественно и сурово. Один из них смотрел на меня в упор, и в его орлиных глазах полыхало безжалостное презрение. Я перепугалась, не набросится ли он сейчас, хотя отойти назад не смогла, парализованная происходящим.
К этому времени подоспели стражи, и прямо на моих глазах грифоны начали уменьшаться, плавно перетекая в другую форму – человеческую. Крылья втягивались, клювы тоже, глянцевые перья превратились в кожу. Я почувствовала бешеный скачок своего сердца где-то в горле, породивший звон в ушах, в глазах потемнело. Очнулась я, снова лежа на каменном полу. Передо мной стояли двое совершенно голых молодых мужчин. Их волосы метал ветер, а сами они выглядели, как скульптуры античных героев.
С этого момента моя вегетативная нервная система отказалась выдавать привычные реакции и я, не стесняясь чужой наготы, просто уставилась на них, от потрясения не в силах вымолвить ни слова. Мужчины подошли к лежавшему рядом телу и, присев, осмотрели его.
– Вот харсак… Упокой Аристей его душу… – Сказал тот, чьи волосы и аккуратно стриженая борода, переплетенная в узкую косичку с крупной черной бусиной на конце, при перевоплощении из золотистого грифона стали темно-рыжими, как многолетняя ржавчина. Второй только хмыкнул, нахмурившись.
Взяв из рук стражей одежду, оба мужчины принялись натягивать ее на себя. Черноволосый облачился в синего цвета шелковую рубаху с воротником стойкой и серебряной оторочкой. На ноги надел прямые брюки с серебристыми лампасами и остроносые сапоги с металлическими наконечниками. Поверх рубахи на плечи он накинул удлиненный графитовый жилет. Подпоясал толстым ремнем с пряжкой в форме орла. Так же мужчина взял с золоченого подноса перстни с черными жемчужинами и нанизал их на пальцы. На вид ему было около тридцати, а вот второй казался старше лет на десять. Одежда медноголового отличалась по цвету. Темно-коричневая с красными лампасами. Колец не полагалось. Первый подошел ко мне вплотную, застегивая пуговицу на манжете и жестким ровным тоном отдал приказ:
– Убить.
– Что?! – Опешила я одновременно от ужасающего приказа и факта, что грифон говорил на понятном мне языке. Вновь поднялась на дрожащие ноги, но, даже вытянувшись во весь рост, я едва равнялась с плечами обоих мужчин.
Вообще, надо сказать, одна их комплекция давила на меня. Оба рослые, широкоплечие, с рельефными торсами и удлиненными конечностями. Даже одежда не скрывала их мужественные фигуры. Такие тела могли иметь только беспощадно истязающие себя в зале культуристы и, очевидно, грифоны. Движения мужчин были скупы, но грациозны. Черный буравил меня острым непроницаемым взглядом изумрудных глаз.
Мою грудь сдавило от испуга, а частое прерывистое дыхание обещало паническую атаку, но я собралась и сипло выдавила:
– Я ничего не сделала. Вы не имеете права прикасаться ко мне! Вообще, я случайно здесь оказалась. Вы сами выловили меня из воды! Все это какой-то бред, я не понимаю, что происходит…
– Происходит то, что ты, иноземка из мира за зеленым туманом, убила правителя Аскелаза.
– Убила правителя?! – Опешила я. – Да вы издеваетесь! Я сама чуть не погибла в воде, а потом на скалах! Я понятия не имею ни о том, кто ваш правитель, ни о том, кто вы сами и вообще, не представляю, где я сейчас нахожусь! Я гуляла по парку и уронила телефон в ручей!.. Подо… Вы сказали зеленый туман?.. В этом проклятом овраге был зеленый туман! – По моей коже пробежал холодок.
Кажется, я когда-то читала статью о Голосове овраге. Что-то с ним было не так. Все четверо присутствующих внимательно смотрели на меня, но на их лицах не отражалось ни единой эмоции. Ни удивления, ни сочувствия, ни, тем более, желания помочь. Черноволосый наклонился к моему лицу так близко, что его гневное дыхание, вырвавшееся из тонких, но раздувшихся ноздрей, обожгло мне кожу. Он крепко сжал в кулак мою промокшую куртку на груди, притянув к себе вплотную.
– Ты убила моего отца и понесешь наказание. Немедленно. – Свирепо, делая отчетливые расстановки пауз между словами, произнес он. Тонкая верхняя губа мужчины слегка приподнялась в оскале, являя полосу идеально ровных зубов. Я дернулась.
– Подожди, Гэбриэл. – Подошел второй. – Нужно разобраться в произошедшем. Девчонка правда выглядит потерянной. Не уверен, что она убила правителя Эйтаху. – С сомнением произнес медноволосый, изучающе рассматривая меня. Я быстро закивала головой в подтверждение спасительной теории.
– Ее подослали косолапые. Мы выловили ее прямо на границе. – Раздраженно покосился на меня, как теперь мне стало известно, Гэбриэл. – Похоже, они считают, что не смыли кровь Ролодара кровью Левана. Хотят еще. Вот и отправим им обратно их мертвую подосланку. Они не получат больше ни капли крови грифонов, ни миллиметра нашей земли.
У меня внутри все содрогнулось, и я кинула молниеносный взгляд на медноволосого, ища поддержки, которая ко мне лично не имела никакого отношения, но хотя бы один из мужчин рассуждал в моих интересах.
– Ты теперь правитель Аскелаза, Гэбриэл, бесспорно. И в твоей власти прикончить ее прямо здесь и сейчас. Но нет никаких доказательств, что убила твоего отца она… Взгляни на ее одежду. Она не похожа ни на что из нашего мира. Разве что так стали одеваться на Континенте.
– Мы выловили их вместе. В двух метрах друг от друга. – Не разжимая гневно стиснутых челюстей, настаивал черноволосый.
Мои аргументы, очевидно, в судьбоносном диалоге ни кого не интересовали.
– Я не увидел на теле правителя следов оружия. Возможно, его сначала отравили, а потом утопили… Нужно вызвать следователя с Континента.
– Следователя… Никогда не понимал ни своего отца, ни тебя Ацэр. Якшаться с людьми… С этими отродьями из зеленого тумана.
– Здесь есть такие же люди, как я?! – В общей хаотичной картине происходящего забрезжил луч надежды. – Вызовите следователя! Я расскажу, как было! Я никого не убивала, клянусь! – Я инстинктивно подняла вверх обе ладони, но мужчины продолжали игнорировать мое присутствие.
– Я уважаю тебя, Гэбриэл, и твои решения, но помню и о своих обязанностях. Если она ни при чем, значит настоящий виновник останется на свободе. Если цель убийцы − изничтожить правящий род, он постепенно подберется к тебе, как к твоему отцу. К тому же, представь, какие последствия может повлечь смерть пришлой, когда о ней прознают на Континенте. Ты ведь знаешь, что их волховка сильна… Она не только держит в узде кровавую чуму… Я не хотел бы продолжать этот разговор здесь при чужачке.
– Ты слишком труслив для советника правителя и начальника стражи, Ацэр… Даю месяц. Если по истечении этого времени следователь не докажет ее невиновность, приговор ты знаешь.
Медноволосый едва заметно кивнул, явно не разделяя мнение своего оппонента. Тот же развернулся и широкими шагами направился к выходу. Перед ним, еле успевая, неслись стражи, торопясь открыть правителю дверь.
– Позовите управителя. Пусть займется телом отца. – Рявкнул он и скрылся за металлическими створками.
– Ну, что ж… − Проводив взглядом Гэбриэла повернулся ко мне начальник стражи Ацэр. – Как твое имя?
– Настя. – Робко пролепетала я.
– Идем, Настя. – Бесцветно ответил он и последовал к башне.
Я на негнущихся ногах пошла за ним. Сразу за дверью начиналась винтовая лестница приблизительно в три этажа вниз. Считая шагами выходящие из стен ступени, я пыталась понять, повезло ли мне, что мою казнь отложили, и я все еще жива или через месяц меня все равно прикончат? Нужно было что-то делать. Терять время, разбираясь в происходящем, я не собиралась, поэтому решила найти способ снова выплыть в океан в то место, откуда меня выловил грифон. Раз через воду и туман я сюда попала, значит и выход там же.
Оканчивалась лестница круглым помещением с узкими окнами и темным коридором в одной из стен. Факелы, подвешенные в кольцах на каменной кладке, сейчас не горели, а в центре на полу разноцветные лучи дневного солнца нарисовали красивый орнамент из переплетающихся орлов, львов и шипастых цветов. Я подняла глаза вверх. Крыша башни была плоской, выложенной витражом.
– Нравится? – В голосе начальника стражи проблеснули неожиданные нотки заинтересованности.
Я молча кивнула, будто хоть единое произнесенное слово могло сыграть против меня.
– Лучше бы тебе никогда не видеть этого узора… Но раз уж так случилось…
Ацэр продолжал стоять на месте, заложив руки за спину. Я замялась, не понимая, чего мы ждем и прежде, чем, осмелев, собралась задать вопрос, из темного коридора послышались многочисленные шаги. Сначала вышел один из стражей, что спускался за прислугой по приказу Гэбриэла. За ним управитель. Иссохший сутулый мужчина с обветренным лицом, на вид даже больной, и следом пол дюжины слуг. Все спешно затопали по лестнице, мимоходом отвешивая поклоны Ацэру. Последним на ступеньки поднялся молодой парнишка лет семнадцати.
– Салас! Поди сюда.
Парень послушно подошел и встал между мной и начальником стражи, ожидая дальнейших указаний.
– Отведи эту иноземку к Госпоже Тайанэль. Скажи, что это мой приказ. Пусть найдет ей какое-нибудь занятие, чтобы отрабатывать еду и койку, пока ее не казнят либо не отправят на Континент.
Я опешила, так как ожидала, что меня отправят в тюрьму, но, чтобы не спугнуть мелькнувшую удачу, не стала выяснять причин такого решения. Парнишка покорно кивнул и, посмотрев на меня с явным пренебрежением, даже учитывая свой статус слуги, махнул рукой, веля следовать за ним.
– А ты ни ногой с острова, пока не закончится следствие! Иначе понесешь наказание раньше, чем для того найдут основания! − Обстоятельно предупредил Ацэр и зашагал в сторону лестницы, ведущей на взлетно-посадочную площадку грифонов.
Мы шли по тускло освещенному коридору-перешейку, соединяющему две башни между собой. Я, хлюпая набравшими воду сапогами, приблизилась к стене с редким окнами и оценила, что нахожусь на высоте не меньше, чем двадцатиэтажного здания по меркам обычных человеческих построек. Лжеокеан из тумана вокруг суши перемещался мягкими белыми волнами, то редея, то сгущаясь, и стелился до самого горизонта.
Коридор вывел нас на огражденную площадку внутри другой башни, и мы начали спуск по лестнице, идущей вдоль стены. Идти приходилось друг за другом по узким высоким ступеням. Насколько я понимала, башня состояла из ряда жилых комнат, расположенных друг над другом, а лестница связывала их между собой. По пути нам встретилась пухлая служанка с подносом в руках. Утонченный чайный сервиз устойчиво держался на гладком металле, несмотря на резвый бег женщины, и не издавал ни единого бряцающего звука. Служанка, плотно прижимаясь в узком проеме сначала к моему провожатому, а потом ко мне, виртуозно пронесла посуду с кипятком над нашими головами и так же проворно продолжила свой бег. Должно быть, сказывался многолетний опыт работы.
– Я слышала, тебя зовут Салас? – Прервала тишину я. – А меня Настя.
Парень покосился на меня, но продолжал молчать, сохраняя при этом важный вид. Я решила воспользоваться самым простым психологическим приемом, открыться первой, чтобы расположить к себе собеседника и, не смотря на его показное игнорирование, продолжила:
– Знаешь, я оказалась здесь случайно… Что это за место?
– Не задавай глупых вопросов, чужачка, – грубо брякнул мой проводник.
– Меня обвиняют в чудовищных вещах. По ошибке. Я просто пытаюсь во всем разобраться.
– Раз обвиняют, значит поделом тебе! – неприветливо отрезал парень.
– Я уверена, что ты хороший человек, Салас, – с минуту выждав, продолжила я. – У тебя есть семья, родители? У меня тоже есть семья. Я попала сюда из мира за зеленым туманом. Там остались мои родные, они ждут меня, понимаешь?
– Мой отец продал меня в служение правителю Эйтаху, когда разорился, чтобы тот покрыл его долги перед Континентом, – мрачно констатировал Салас.
Я поджала губы. Разговор явно не задался. Еще немного поразмыслив, решила попробовать с другого конца.
– У вас, наверное, процветает рыбный промысел?
– Процветает. Хотя это и не твое дело, иноземка.
– Видишь, ты и сам понимаешь, что я здесь чужая… Экхм… Интересно, каждая семья в отдельности занимается рыбной ловлей или есть какой-то ангар с арендными снастями и… лодками?
– Ты чего удумала? – угрюмо произнес парень, сдвинув брови.
– Да ничего! Просто я раньше не бывала в таких местах и временах! Интересно узнать, как все устроено! Какой сейчас год?
– Аристей… – утомленный моими расспросами, выдохнул Салас. – Да никто уже и не припомнит сколько времени прошло от рождения Вероники!
– Вероники? – переспросила я, не сдержав смешок. Наверное, кто-то вроде нашего Христа.
– Ох, и глупые вы там за туманом! – всерьез рассердился Салас.
– Так, а кто она, эта Вероника?
– “Приносящая победу” по имени, и по судьбе так случилось!
Мы вышли в нижнюю комнату. Огромную и идеально квадратную. Это была гостиная или приемная. Во тьме высокого потолка тонуло несколько канделябров, отблескивающих черной слюдой и пестрящих длинными свечами. Повсюду стояли обитые темно-бордовым бархатом пуфики и маленькие столики на кованых ножках. В нише одной из стен располагался камин с аккуратно сложенными дровами. В верхушках мутноватых толстостекольных высоких окон, почти полностью завешенных плотными шторами, были выложены витражи. И снова тема грифонов. Однозначно себя правители очень любили и чтили, что не удивительно. В помещении сохранялся приятный полумрак, создавая ощущение сакральности и тайны.
– Не отставай, – бросил Салас, когда я замешкалась, рассматривая интерьер в готическом стиле. Нагнала его на выходе. Парень распахнул дверь, и мы оказались на просторной террасе из черного мрамора, с которой вниз вели еще несколько рядов, отражающих солнечные лучи, ступеней. В лицо ударил белый свет, больно жгущий глаза после тенистых комнат дворца.
– Так что там с Вероникой? – возобновила я прерванный разговор, скользя взглядом по открывшемуся впереди за пустынной площадью городу, выглядевшему, как одна сплошная историческая достопримечательность. Графитового цвета каменные стены особняков заканчивались остроконечными крышами. Окна и двери были сплошь узкими и вытянутыми. Практически в каждом здании “роза” витража. За арками, ведущими во дворы, проглядывали зеленеющие сады.
– Ты пришлая. Зачем тебе знать это?
– Салас, тебе что, совсем не знаком живой интерес? Я очутилась в новом месте, для меня необычно все, к чему ты привык.
Паренек пожал плечами:
– Видно так оно и есть… В общем… Раскол между грифонами и медведями произошел давно. Враждуют наши кланы издревле.
– Кланы? – уточнила я. – А что за медведи? Настоящие или оборотни, как грифоны?
– Как грифоны, – утвердительно закивал Салас. – Сильнющие − страх! На задние лапы встанет, с любым грифоном сравняется. Не говоря уже о более тяжелом весе! Но у наших – крылья! Тоже себя в обиду не дают, да и потрепать косолапых хорошенько успевают!.. – он сделал небольшую паузу, во время которой я, прокручивая в голове услышанное, еще раз попыталась выявить у себя признаки прогрессирующей шизофрении. Вроде бы сознание было ясным, а все происходившее вполне реальным. Между тем, Салас продолжал:
– Остров поделен на две части и соединен перешейком. Всегда так было. Одна часть наша, вторая принадлежит медведям.
– Мы на острове? – подняла брови я.
– Можно сказать, что да. Так мы величаем нашу гору. Она выходит со дна океана и раньше, до смерти Вероники, вода поднималась к вершинам. Говорят, ладьи заходили в пристань там, где сейчас пастбище. Теперь на ее склонах туман стелется и нечисть бродит.
– Нечисть?! – мое лицо перекосило недоумение.
– Ну да. Вампиры.
– Да ладно, – расплылась в улыбке недоверия я. Салас молча на меня смотрел со всей серьезностью. – Что, честно?! Настоящие вампиры?! Еще скажи, граф Дракула!
Парень замотал головой:
– Граф Алазар.
Наверное, у меня начался нервный припадок или просто психика сбрасывала перенапряжение, я расхохоталась, как ненормальная. Громко. Запрокинув голову назад.
Салас смотрел непонимающе.
– Чего ты усмехаешься, твои сородичи ведь.
Веселье мгновенно улетучилось, и я поперхнулась собственным смехом:
– В смысле, мои сородичи?!
– Вампиры – это первые из пришлых. Вас еще с начала времен на Континент выкидывает. Разумный народ там не живет, по тем землям ходит зараза. Некоторые из ваших подцепили ее. Тела умертвились, а сами они стали кровью питаться.
Я замолчала, осмысливая услышанное. Надо скорее делать ноги отсюда, а иначе это действительно плохо кончится.
– Надеюсь, не к ним меня отправят, если оправдают?
– Не, там же и нормальные есть, как ты, – и Салас тут же сморщился, усомнившись в собственном заявлении о моей адекватности. – Волховка древняя нашла способ остановить распространение заразы. Всех заболевших попытались излечить, но не вышло, помешали какие-то мутации… Отселили их на самый непригодный для житья участок и отгородились двумя стенами: каменной и магической. С одной стороны она прилегает к горе, с другой лежит до самого океана. Знания защитные волховки из поколения в поколение передают своим дочерям. С их помощью удерживается ограда от кровососов. Питаются эти гады зверьем, а кому удается до острова доплыть, на наших охотятся, в тумане засады устраивают. Но не часто. Грифоны и медведи патруль ведут каждодневный. Не дают тварям подобраться к населению. Ипостаси-то имеют только правящие и к ним приближенные. Обычным жителям острова вампиров не одолеть и не спастись от них.
Чем больше информации я получала о месте, в котором оказалась и о его обитателях, тем прочнее во мне крепло желание просто сорваться с места и бежать без оглядки. Но в этом же заключалась и главная проблема. Без оглядки я попаду либо в руки кровожадным вампирам, либо меня загрызут свирепые медведи, либо, опять же, казнят грифоны раньше времени. Стало жутко и захотелось просто свернуться калачиком и уснуть, а потом открыть глаза и осознать, что весь этот кошмар рассеялся. Я на автомате сунула руки в карманы холодной мокрой куртки, только сейчас ощутив всем телом неприятное прикосновение сырой ткани. Раньше было как-то не до этого. Я сглотнула ком острой тревоги, которую не в силах была переварить. Оглянулась назад, окидывая взором замок грифонов, огромным обсидиановым сталактитом выстреливающий в небо из скалы.
– Ладно… Что там говоришь, с враждующими кланами? – попыталась отвлечься я, смещая фокус внимания со своего фатального положения на историю острова.
– Кланы всегда не ладили, но тогда медведица Вероника, дочь правителя, полюбила грифона Ярца. Легенда гласит, что был Ярц огнекрылым. Только теперь, по прошествии времен, никто уже не знает, что это значило. И он полюбил ее в ответ. Со временем устали они таиться и решили пожениться. Отец Вероники пришел в ярость. Он запретил дочери знаться с грифоном. Она молила, но отец настаивал, что от таких союзов рождаются страшные монстры. Не грифоны и не медведи, а выродки. Но всем было известно, что это ложь. Поговаривают, что семьи такие существовали, но бежали с острова, чтобы не навлечь на себя гнев владык. А рождались у них не уродцы, а обоюдокровные, которые по желанию могли принять любую из двух ипостасей. Медведи и грифоны боялись таких детей. Могущество их можно только представить. Вот и пресекали на корню появление конкурентов. И Вероника понимала это. Союз на уровне владык означал бы полное слияние и потерю контроля. Отец ее не был готов делить и, тем более, уступать власть и статус. Потому он вызвал Ярца на бой. Долго сражались они, раны нанесли друг другу такие, что любой другой на их месте не выжил бы. И вот, когда уже никто не ждал, что хоть один из них поднимется, медведь нанес последний удар. Ярц был молод, силен и бесстрашен. Но лежа на земле, у грифона меньше шансов. Медведь его просто раздавил. Кинулась Вероника прочь с площади и горевала всю ночь, а на следующее утро вызвала на поединок отца и убила. Схватка была недолгой. Правитель не мог сопротивляться собственной дочери… К тому же, был сильно ранен Ярцем, и Вероника убила его…
Я слушала, широко распахнув глаза, не зная, чему больше удивляться: силе любви или жажде мести собственному отцу за возлюбленного. Все-таки нравы на острове суровые, что не добавляло веры в благоприятный исход моей собственной ситуации.
– А дальше был месячный траур по обоим. И грифоны поддержали его. Вероника смыла кровь Ярца, убив отца. По окончании траура она, приняв правление, объявила свою территорию острова открытой для браков медведей и грифонов. Сюда бежали, чтобы скреплять свою любовь не только хранители ипостасей, но и обычный народ. И постепенно все перемешались с обеих половин горы. Три поколения жили счастливо, рождая на свет обоюдокровных, а остров наш, не имевший до того времени названия, нарекли островом Вероники, принесшей победу над древней враждой кланов. Но и тогда много было семей традиционных. Некоторым из них не нравилось происходившее и вскоре жажда власти вновь взяла свое. Сторонники старых традиций породили междоусобицы и за две сотни лет гнусными нечестными методами поубивали оставшихся обоюдокровых. Даже перешеек между вершинами горы попытались разбить, но не вышло… Вновь начался раскол.
Я переваривала объемный и тяжелый по смыслу рассказ.
– А еще, аккурат после смерти Вероники, вода отступила, опустившись в самый низ горы, а на ее место пришел туман. Оттуда ваши и сыплются пачками. Никто не знает почему так произошло.
Мы погрузились в молчание. Салас уводил меня все глубже в город грифонов, а я только сейчас поняла, что от страха не спросила Ацэра, как мне встретиться со следователем, которому поручат мое дело.
Меня не покидало ощущение, что я нахожусь в книжной иллюстрации к какому-нибудь роману. Совсем не доброму, но очень красивому, начиная от персонажей, заканчивая обстановкой, в которую их поместили. Встречные горожане, имели ярко выраженный общий генетический код. В большинстве своем они были выше среднего роста, медноволосые, как Ацэр, с бледной кожей и плавными движениями. Одевались жители в контраст светлой внешности, в темные ткани: серые, черные, фиолетовые, бордовые. По ней, как и по постройкам, можно было судить о высоком уровне жизни обитателей этой части острова. Темная каменная кладка домов Аскелаза, в сочетании с острыми, словно клыки и когти, графичными линиями крыш и заборов, порождала внутри двойственное чувство: настораживала и в то же время притягивала, намекая на сокрытую в них тайну, приглашая разгадать ее, если осмелюсь. Надо признать, это робкое желание прикоснуться к сакральному разбивалось об угрюмые и откровенно враждебные лица. В городе мне были не рады. Вряд ли жителей смущал мой неопрятный внешний вид. Их раздражала не мокрая одежда, а то, кто в нее упакован. Очередная чужачка, место которой на Континенте.
Наконец, через минут тридцать ходьбы, мы остановились у трехэтажного мрачного особняка. Если бы я не знала, куда меня привел Салас, подумала бы, что к тому самому графу вампиров. Парень поднялся по ступенькам на узкое крыльцо и дернул за металлическую цепочку с круглым наконечником. За черной дверью раздался звон колокольчика.
– Ваше изобретение, – улыбаясь, обернулся на меня Салас.
Через минуту внутри послышалось цоканье каблуков, и дверь распахнулась. На крыльцо вышла хозяйка особняка. Она мне напомнила голливудских актрис до периода увлечения пластическими операциями. Сногсшибательная красотка лет сорока пяти на вид. Тот случай, когда человека возраст только красит. Маленькое фарфоровое личико обрамляли рыжие завитки прядей, уложенных на макушке в высокую прическу. Лебединая шея украшена ожерельем из темных драгоценных камней. Плотно обтягивающее фигуру бордовое платье с v-образным вырезом узкое сверху и пышное внизу еще больше придавало хозяйке особняка сходство с коллекционной антикварной куклой. Она окинула мягким взглядом светло-голубых глаз сначала Саласа, затем меня и вопросительно подняла тонкую рыжую бровь.
– Госпожа Тайанэль, меня прислал к Вам Господин Ацэр.
Дама на крыльце едва заметно поморщила курносый носик.
– Он наказал разместить эту пришлую у Вас, пока не разберутся, что с ней делать. Ее в чем-то обвиняют… – покосился на меня парень. – Можете поручить ей дела прислуги, чтоб не задарма кормить.
Женщина осмотрела меня еще раз. Теперь так внимательно, что я почти почувствовала прикосновение ее взгляда к своему телу на физическом уровне. На ее спокойном лице отражалось насмешливое дружелюбие и это немного меня расслабило.
– Идем, – бросила она, поджимая тонкие оранжевые губы.
Салас легко поклонился и, когда я поднялась по ступеням, с чувством выполненного долга развернулся в направлении дворца грифонов.
Оказалось, особняк использовался не только в качестве жилого помещения. На первом этаже раскинулись вдоль стен стеллажи с потрепанными свитками и пухлыми книгами, видно, книгопись у местных только начинала обретать цивилизованную форму. В углу разместилась компактная барная стойка с многочисленными бутылками и бокалами. В просторной продолговатой комнате находилось не менее пятнадцати столиков в окружении тяжелых кресел. Прямо посередине у дальней стены за занавеской спряталась лестница. Белые пальчики хозяйки распахнули полотна ткани, открывая проход.
– Внизу курительная комната, – бегло пояснила госпожа Тайанэль, шурша юбкой по ступеням широкой лестницы из темного дерева, ведущей на второй этаж. – Здесь по вечерам собираются мужчины нашего города. Никакого сброда и рабочего отребья, только родовитые и богатые господа, – важно пояснила она. Мы миновали второй этаж, продвигаясь выше.
– Здесь комнаты для ночлега… И свиданий, – игриво добавила женщина, оборачиваясь на меня. Я понятливо кивнула. Похоже, замок предоставлял весь спектр услуг – от читальни и бара до гостиницы на одну ночь. Госпожа Тайанэль гулко ступила на пол третьего этажа и показала направо:
– Там моя комната, твоя будет в противоположной стороне. Кстати, как твое имя?
Я коротко представилась. В ответ женщина кивнула и завернула в темное левое крыло.
– Тут уборная, – стукнула она ногтем по одной из дверей.
Ближе к концу коридора она остановилась, открывая ключом нужное помещение. Оттуда прыснули косые белесые лучи, прорезая вездесущий мрак местных построек. Я сделала шаг внутрь вслед за хозяйкой. Комната явно использовалась в качестве кладовой. Одна из стен была полностью выделена под стеллаж с многочисленными ларцами, маленькими шкатулками и какими-то свертками. Громоздилась на них и посуда про запас. У другой стены в ряд стояли разноцветные сундуки с наваленными поверх грудами различной интерьерной утвари. Все же нашлось в комнате место и для кровати у окна, выходящего во внутренний сад. Достаточно большой и зеленый. Только сейчас до меня дошло, что в этом странном месте в самом разгаре весна, а может лето. Второе окно выходило на улицу, с которой я и зашла в замок.
– Поройся в сундуках, – сказала госпожа Тайанэль. – В них найдешь чистое белье и полотенца. А вон в том есть кое-что из одежды. Правда, она уже вышла из моды, но, если твое пребывание тут затянется, не можешь же ты ходить лишь в своих странных вещах…
Я машинально окинула себя взглядом.
– Да-да, – продолжила женщина. – Длина твоей юбки слишком откровенна. Тебя не закидали камнями, как уличную девку, лишь потому что весь твой вид кричит, что ты пришлая, – я удивилась двойным стандартам местной моды. Его попущениям относительно глубины декольте в сочетании с недопустимостью открытых ног. – Будь готова к холодной встрече. Пришлых у нас не любят, как и на всем острове. Да, мы торгуем с теми из вас, кто обосновался на Континенте, но не более. Здесь у тебя не появится друзей, и уж точно не жди ни от кого помощи… Впрочем, может быть, за исключением меня, все зависит от твоего поведения… – обстоятельно объяснила хозяйка особняка, но в ее голосе и выражении лица совсем не было неприязни, скорее наоборот, легкий интерес и предвкушение совместного время препровождения, будто я была только что заведенным домашним питомцем.
– Переоденься пока, ты вся мокрая. Я принесу тебе пару башмаков, должно было что-то остаться от старых комплектов прислуги, – она вышла, а я, сняв мокрую куртку и расправив ее для лучшей просушки на спинке стула, подошла к сундукам. Разобрав завалы на крышках, по очереди изучила содержимое каждого. Выудила пару экстравагантных вещиц в стиле хозяйки, но не настолько странных, чтобы предпочесть им свою мокрую одежду. Быстро переодевшись в приталенное черное платье практически в пол, я повертелась с минуту у длинного пыльного зеркала в кованой раме, покрытой когда-то золотой краской, но сейчас пошарпанной временем. Смотрелось неплохо: квадратный вырез, рукава клеши все это без ненужных излишеств. И вполне отражало мое настроение. Траурное. К платью прилагались накладные кружевные детали, которые я не стала пристегивать, ограничившись лаконичным минимализмом. Распустив мокрые волосы, затянула резинку на запястье и слегка пригладила каштановые пряди ладонями, придавая им цивильный вид. Делала все вышеозначенное я на автомате, генерируя в уме план возвращения на побережье в кратчайшие сроки. Мне требовалась лодка, чтобы отплыть от берега к месту, где меня нашли, и нож для защиты. В том, что придется обороняться, сомнений не было. Больше, чем рассказ об охотящихся на людей в тумане вампиров, меня пугала вероятность застрять в этом мире навсегда. Происходящее казалось одновременно невозможным, но, по всем признакам, ужасающе реальным. В прикрытую дверь постучали и тут же вошли. Госпожа Тайанэль держала в руках пару черных жутко остроносых туфель на крохотном каблучке.
– У слуг слишком разношенная обувь для твоей узкой стопы. Вот эти должны подойти. Когда-то сама носила.
Я взяла туфли и натянула на ноги. Дискомфорт от формы колодки компенсировала разношенность обуви. К счастью, хотя бы размер оказался впору.
– Чем бы мне тебя занять? – наблюдая за процессом моего перевоплощения в средневековую готическую даму, задумчиво вопросила хозяйка особняка. – Все дела по хозяйству переданы прислуге, которая работает уже много лет так слаженно, что-то менять было бы глупостью. Ты умеешь играть на инструменте или петь? Может и то и другое?
– Ммм… Нет, – я отрицательно помотала головой. Я неплохо смешиваю коктейли. Подрабатывала во время университета в баре после пар.
– Какие еще пары и коктейли? – не поняла госпожа Тайанэль.
– Ну… что тут у вас пьют мужчины, когда приходят?
– Вино, пиво, иногда наливки и крепкие напитки на зерне. Все это закупаем на Континенте.
– Я могу привнести в них кое-что новенькое, смешав и добавив парочку неожиданных ингредиентов. Если, конечно, они найдутся на острове.
– Ммм… – прищурилась хозяйка особняка, – это будет интересно… Да! Растормошим заурядный ритм курительной “Золотое перо”! – с задором заявила она. – Будем брать за твои… Как ты сказала? Коктейли? Втридорога! Только сначала я опробую их на себе. Идем вниз! Ты сейчас же должна мне все показать!
Это было даже мне на руку. Напившись крепких коктейлей, хозяйка заснет, и я сбегу! А в случае, если побег по какой-либо причине не удастся, она даже не узнает об этом, потому что вернусь я раньше ее пробуждения.
Выставив на стол все имеющиеся в баре бутыли, я откупоривала их одну за другой и принюхивалась, чтобы понять природу содержимого. Иногда обмакивала палец в жидкость и пробовала на вкус. Напитки были слишком самодостаточными, перенасыщенными и даже букет вина оказался забитым, будто его передержали, полагая, что таким образом добьются полноты вкуса. “Ладно, что-нибудь соображу. В конце концов, я год проработала барменом и могу превратить даже самое бюджетное пойло, закупленное начальством, в амброзию.” А вслух поинтересовалась:
– Где тут у Вас кухня?
– О, ты, верно, проголодалась?
– Да, в общем, я хотела поискать какие-нибудь специи, травы и, может быть, фрукты? Это для коктейлей.
– Сейчас в замке только одна служанка, остальные приходят к вечеру, когда открывается курительная. Финида! Иди сюда! Она поможет найти тебе все, что надо, – пояснила женщина. Тут же в комнату вошла девушка моего возраста или чуть младше, опрятно одетая, с копной морковного цвета волос, собранных под треугольный чепчик. Она выпрямилась по струнке поправляя на себе узко сидевшее рабочее полотняное платье с глубоким кружевным декольте, видимо, для поддержания постоянной клиентуры в курительной.
– Финида, помоги Насте отыскать ингредиенты для составления новых напитков.
Девушка поклонилась в легком реверансе и увела меня на кухню, расположенную на первом этаже за лестницей. Взяв в руки медный поднос, я прошлась вдоль длинного стола по центру вытянутой комнаты, на котором громоздились переполненные корзины. В них находились зеленые яблоки, смородина, спелые алыча и вишня. Все-таки лето. Взяв всего понемногу, я нащипала увядающих трав, что сохли, привязанные веревочками над столом к прямоугольной деревянной раме. Прихватив кое-что из посуды в качестве пестика и шейкера, вернулась обратно в бар. Госпожа Тайанэль придвинулась на стуле вплотную к стойке, чтобы наблюдать за процессом. Смешав понемногу жидкости, походящей на ром, с алычовым пюре и залив это шипящим пузырьками яблочным сидром, я украсила напиток ароматной веточкой с терпким запахом неизвестной мне растительности, и протянула бокал хозяйке. Та осторожно взяла стеклянную ножку тремя пальчиками и поднесла коктейль к носу. Понюхала и, предвкушая, прикрыла веки. Отхлебнула.
– О, это просто великолепно! Ароматный, свежий и терпкий с кислинкой! Я уверена, этот коктейль придется по вкусу нашим посетителям и их… дамам!
Я улыбнулась и кивнула.
– Что ж, покажи мне следующий!
Через несколько коктейлей хозяйка признала во мне великий талант доставлять вкусовое наслаждение и крепко захмелела, чего я очень ждала. Она переместилась на софу и, не обращая внимания на задравшийся подол платья, закинула на нее точеные ножки. Отхлебнув из бокала с последним коктейлем, женщина поставила его на столик, а сама откинулась на обитую синим бархатом спинку и завела тоскливый монолог, из которого я разобрала только начало про ее невыносимую жизнь в родительском доме с приемными братьями и сестрами и побег с любимым. Весьма скоро госпожа Тайанэль погрузилась в умиротворенный сон, а я вышла из-за стойки и на глазах удивленной служанки выбрала хороший такой тесак. Завернула его в кухонное полотенце, попутно справляясь, где в городе можно найти лодку и в какой стороне граница с медведями. Получив ответы на интересующие вопросы, я покинула замок.
Я задумчиво шла к юго-западному склону горы. Туда, откуда меня выловили. Финида поведала, что рыбный промысел на острове частный и арендовать лодку у независимого рыбака вряд ли получится, к тому же не на что. Все, на что я могла надеяться, встретить кого-нибудь на берегу и напроситься на борт. Я еще не поняла в той ли степени отчаяния нахожусь, чтобы в случае надобности пригрозить оружием, но, внутренне ощущала, что да, так как другого шанса выйти на воду и поискать зеленый туман может не предоставиться. Однако эти мысли скорее служили еще одним поводом для волнения. Вряд ли местных рослых мужчин, тела которых развиты трудом и особой генетикой, может напугать такая как я, пусть и с клинком в руке. Мой голос, требующий отдать лодку, дрожал даже в собственном воображении, рисующем картину хищения вожделенного средства передвижения.
Я сделала глубокий вдох и тяжелый выдох, злясь на саму себя и на ситуацию в целом. Она была настолько бредовой, что я все еще ждала, когда проснусь дома или очнусь на больничной койке после какого-нибудь происшествия.
Натыкаясь на жителей, я неизменно ловила на себе хмурые взгляды. Как-то они определяли, что я чужая, несмотря на одежду. Один единственный раз мне улыбнулся парень лет двадцати. Но едва уголки его губ дразняще потянулись в стороны, взгляд тут же похолодел и стал отстраненным. Должно быть, молодой человек сначала принял меня за местную, но, осознав, что к чему, осекся, не сдержав проступившей на лице неприязни.
Мне кажется, я шагала не меньше полутора часов быстрым ходом, запоминая знаковые объекты на пути для возможного возвращения прежде, чем оказалась у довольно резкого склона, тонущего в тумане у основания. Сделала решительный шаг вперед с брусчатки на траву, начав уверенный спуск. Через минут пятнадцать меня с головой плавно окутало белое марево. Достаточно плотное и подвижное. Теплый сырой воздух лизал кожу, словно желая обратить на себя внимание и что-то сказать. За спиной сомкнулась седая стена. Достав тесак из полотенца, я крепко сжала его в руке и замерла на мгновение, пытаясь совладать с тревогой. С этой секунды в любой момент могло произойти непоправимое несчастье. Но не менее непоправимое несчастье и так произойдет со мной через месяц, если моя невиновность не будет доказана и, как я уже поняла, среди местных поддержки ждать не придется, а вся надежда на некоего следователя, кому вверять свою жизнь я не собиралась.
Делая аккуратные, практически беззвучные шаги, я внимательно сканировала пространство вокруг, продолжая перемещение вниз. Звенящая в ушах тишина давила на психику. Неужели берег так далеко? Почему не слышно плеска волн и крика чаек? А они вообще были? К своему удивлению, вскоре я обнаружила вокруг себя мутные столбы, оказавшиеся стволами деревьев. Внезапно воздух содрогнул звук, но совсем не тот, который я ожидала. Неистовый яростный рык оборвался хриплым выдохом и на смену ему в пространстве разлился звонкий птичий визг. Настолько высокий, что в ушах больно загудело, и я по инерции зажала их ладонями, врастая в землю от испуга. Свозь прикрывающие уши ладони, послышалось свирепое утробное клокотание и пронзительные вскрики. Время остановилось. Меня пробил холодный пот. Я не могла сделать ни шага, внимая тяжелым глухим ударам лап и треску ломающихся под их мощью деревьев. Резко хлынула в мою сторону пелена тумана, словно отрезвляя. Впереди кто-то сражался. Бешено. Отчаянно. На смерть. Ахнув, я подпрыгнула на месте и, как обезумевшая, рванула наверх, что было мочи. Мои легкие работали, словно паровой двигатель, когда я, как мне показалось, за считаные мгновения, достигла вершины горы.
Солнце мягко опускалось за крыши домов и, прощально сияя из-за них последними лучами, сливало очертания города в единый черный контур, словно нарисованный тушью на нежно розовой бумаге неба. Едва обуздав страх, я на трясущихся ногах семенила в курительную, пытаясь хоть немного абстрагироваться от воспоминаний о невидимой, но леденящей кровь схватке медведя с грифоном в тумане, которая, вероятно, продолжалась и сейчас. Через силу заставляла себя сконцентрироваться на том, чтобы придумать новый план с учетом проверенных на себе лично обстоятельств. Чтобы подобраться к берегу мне нужно сопровождение, местные ведь как-то ловят здесь рыбу? Значит нашли способ отваживать вампиров, хотя они и являлись половиной беды наряду с местными оборотнями. Мне срочно надо было завести с кем-нибудь знакомство. С кем-нибудь сильным и занимающимся рыбным промыслом. Пересекая быстрыми шагами улицы, я сверяла в голове маршрут от одного запомнившегося мне по дороге объекта до другого, я все же несколько раз заблудилась и вернулась в “Золотое перо” уже в густых сумерках.
Внутри было тепло и вкусно пахло едой. Оставив тесак в коридоре, я вошла в залитую желтым светом курительную комнату. Она напомнила мне открытку, где псы, удерживая в зубах сигары, сидят за зеленым столиком и играют в покер. Местные преуспевающие господа кидали камушки с метками и что-то выкрикивали. Они натужно пыхтели в трубки, проигрывая и выигрывая горстями насыпанные рядом черные жемчужины. Воздух над их столиками помутнел от дыма. К некоторым из них льнули дамы. Когда госпожа Тайанэль сказала про комнаты для свиданий на втором этаже, я представляла несколько другими спутниц местных сластолюбцев. Присутствующие женщины ничем не отличались от тех горожанок, что встречались мне сегодня на улицах Аскелаза. Самый откровенный наряд был, пожалуй, у служанки Финиды. Роскошные дорогие платья, свежие отдохнувшие лица, умные глаза и звонкий смех. Не было и намека на фривольный образ жизни или сложные условия, поставившие женщин в тупиковую ситуацию. Хозяйка особняка, видно, что слегка помятая, но искусно подкрашенная, лично с подносом обходила столики, перекидываясь с гостями игривыми шутками или задерживаясь на короткую беседу. Заметив меня, она поманила пальцем и вернулась к барной стойке.
– Где ты была? – тихо прошипела госпожа Тайанэль. – Я объявила гостям, что сегодня их ждет нечто необычное, и вот уже час тяну время!
Я вздрогнула, припоминая схватку на холме.
– Заблудилась… Хотела сходить во дворец, узнать, как мне встретиться со следователем и запутала в пересечении улиц, – извиняться у меня даже в мыслях не было. Я считала недоразумение со своим попаданием в этот странный мир настолько вопиюще несправедливым, что играть по его правилам уж точно не собиралась. Внутри колотили гнев и отрицание, а в сочетании с резко накатившей усталостью и голодом, они, я полагаю, проступили на моем лице, так как хозяйка смягчилась и произнесла:
– Даю тебе десять минут привести себя в порядок. На кухне есть еда. А потом быстро за стойку.
Я метнулась в уборную, надо сказать, вполне цивилизованную, видно, тоже перенятую у попавших сюда людей. Не заглядывая в зеркало, оттуда сразу же отправилась на кухню. Поскольку курительная не была едальней, а лишь предоставляла закуски к напиткам, горячей пищи не предусматривалось. Я наскоро сжевала пару холодных пирожков с яблоком, бутерброд с сыром и съела небольшую горсть винограда. Финида и еще одна служанка настороженно наблюдали за мной, как за диким животным, ворвавшимся в хозяйские угодья. Я не оставалась в долгу, со злости и голода мерила девушек ответным презрительным взглядом. Запив сухой паек холодным мятным настоем, отправилась на свое рабочее место, громко хлопнув дверью.
За баром возился слуга, с равнодушным лицом отмеряя в бокалы равное количество жидкости из бутылки.
– Бисак. Поди собери со столов пустые бокалы. Сейчас мы подадим что-то новенькое, – заговорщически распорядилась она, косясь на меня.
В следующие двадцать минут я ощутила себя почти что дома, только в более ранние годы. Рука, ведомая мышечной памятью, словно кисть дирижера, сжимающая палочку, сама руководила процессом, а я лишь наблюдала, мысленно окунувшись в череду давно ушедших дней. Когда бокалы были наполнены, а мой взгляд поднялся на зал, внутри снова больно кольнула реальность, примириться с которой означало бы поверить, сдаться, проиграть. Я стиснула зубы.
Подошедшие официанты ловко водрузили бокалы на подносы и принялись разносить за столики. Мужчины и женщины с энтузиазмом разбирали коктейли. Некоторые даже с недоверием присматривались и принюхивались прежде, чем сделать глоток, но, отхлебнув, с улыбкой приятного удивления откидывались на спинки стульев, закатывали глаза к потолку, причмокивали, смакуя. Госпожа Тайанэль, довольная произведенным эффектом, едва заметно мне подмигнула. Этот жест по всем пунктам не вязался с образом манерной хозяйки курительной, а значит был предназначен исключительно для меня в качестве поощрения. Впервые за весь день я ощутила внутри что-то похожее на крохотную искру дружеского участия. И тут мне вспомнилось, что как бы ни обстояли мои личные дела, хозяйка особняка дала мне комнату, еду и одежду. В общем, имелось, за что быть ей благодарной, и я улыбнулась в ответ, подготавливая следующий круг коктейлей.
– Жемчуг так и сыплется! – прошептала госпожа Тайанэль, слегка склонившись к моему уху. – Если так пойдет и дальше, я не отпущу тебя на Континент, – шутливо бросила она, сжимая в ладони синий бархатный мешочек, и с пышущим благодушием лицом отправилась наверх. – Скоро вернусь, нужно немного прихорошиться. Повтори пока первые два коктейля.
Она удалилась, а я взялась за новую партию бокалов, которые мгновение назад принесла с кухни Финида.
– И как, позвольте узнать, зовут прекрасную особу, кто готовит для нас сегодня изумительные напитки? – навалившись локтями и широкой грудью на барную стойку, изучающе скользил по мне взглядом мужчина лет пятидесяти и вполне приятной для своего возраста наружности. Рыжие длинные гладкие волосы были аккуратно зачесаны назад. Поверх кружевной рубашки с чуть приспущенным воротом, накинут темно-зеленый жилет. Мужчина смотрел на меня прямым взглядом и в его серых глазах прыгали игривые искорки.
Я испытала два чувства. Во-первых, удивление от того, что со мной заговорил местный. Сам. Без прямой на то нужды. Но ответ на этот вопрос давал либо алкоголь, либо место, в котором никого, очевидно не порицали ни за деяния, ни за принадлежность к пришлым. Второе чувство касалось, как бы неприятно ни было мне это осознавать, выгоды от этого конкретного человека, которую я могла бы получить, а именно лодки. Дверь замка скрипнула, все уставились на проем коридора, но никто не вошел, и после минутной заминки монотонный галдеж за столиками продолжился.
– Настя, – ни на секунду не забывая о своей цели, я крутила в голове схему, как бы не переходить личные моральные границы, расставляя сети на своего нового знакомого, но он перехватил инициативу, хмуро уставившись на мою левую руку.
– Что за дешевое украшение, Настя? Кто тебе его подарил?
Я кинула непонимающий взгляд на запястье. Вокруг него в два раза была перекручена резинка для волос с голубой стеклянной бусиной. Я не сдержала улыбку, но отвечать мне снова не пришлось. Мужчина что-то сунул мне в руку. Я разжала ладонь и по ней, касаясь друг друга обсидиановыми бочками, перекатились несколько круглых жемчужин.
– Я граф Арестар и это мой подарок тебе. Купи себе достойный такой красавицы браслет.
– Спасибо, что обратили на меня внимание, – мило улыбнулась я, без раздумий вцепившись в возможность. – Всегда мечтала увидеть, как собирают жемчуг.
Граф с минуту молчал, задумавшись, а потом авторитетно заявил:
– Что ж, я могу это устроить! Но, как ты понимаешь, самолично я ловлей раковин не занимаюсь. У меня есть наемные рабочие. Мы можем завтра взять лодку побольше и отправиться с ними на воду. Я прихвачу с собой бутыль вина.
Я понимала, какого продолжения после предлагаемого водного тура ожидает граф, но не боялась ответить ему отказом в случае, если не удастся вернуться домой.
– Это очень мило, господин Арестар. Давайте сделаем это как можно раньше!
Мужчина довольно ухмыльнулся, явно увидев в моих словах что-то иное. Вероятно решил, что мне, как пришлой, не терпится захомутать местного богатого аристократа.
– Мои работники выходят на воду в девять часов утра. Я заеду за тобой на колеснице в восемь. Ты где живешь?
– Меня разместили здесь, в замке Госпожи Тайанэль.
– Тем лучше, – улыбнулся граф собственным мыслям. Оттолкнувшись от стойки, он направился к своему столику и остаток вечера стрелял оттуда глазами, а я неуклонно отводила свои, чтобы не заварить кашу, которую не смогу осилить.
Вернувшаяся не менее, чем через час, Госпожа Тайанэль пребывала в прекрасном расположении духа.
– Вижу, и ты не осталась без знаков внимания, – заметила она сложенные в стороне жемчужины. Карманы в платье отсутствовали. Я кивнула.
– Что ж, ты это вполне заслужила, – неожиданно произнесла хозяйка замка. Признаться, я думала, она сразу заберет жемчуг, ведь я была в ее доме мало того, что, своего рода прислугой, так еще и иноземкой.
–– Что ты удивляешься? Думала, я избавлю тебя от подарка? Посмотри на меня, Настя. Разве я похожа на скупердяйку, что держат подобные заведения? Нет, я волне справедлива! К тому же, ты ведь обучишь моих слуг своим навыкам смешивания напитков перед тем, как тебя отправят на Континент? – убедительно заглянула мне в глаза хозяйка, и я поняла, что жемчуг был своего рода обменом знаний на драгоценности.
– Да, – просто ответила я. Мне ничего не стоило посвятить прислугу в тайну пропорций, если, конечно, не вернусь домой раньше того времени или не буду казнена. О последнем я старалась не думать. – Завтра утром я хотела кое-куда отлучиться, – решила поставить я в известность женщину, чтобы она не подняла ненужный мне переполох.
– Пожалуйста, – пожала плечами та. – Главное будь за барной стойкой в восемь часов вечера. И, если ты хочешь осмотреть город, лучше найди себе провожатого. Может, кто-то из слуг согласится в нерабочее время? За оплату… Я уже говорила, пришлых здесь не любят. Мало ли, на кого наткнешься в темном переулке. Или еще хуже, забредешь на границу к медведям. Эти изверги и спрашивать не станут, кто ты. Порвут на куски.
– Все так плохо? Они же тоже люди, как я понимаю?
– Люди, – подтвердила хозяйка замка со странной интонацией. – Но не такие, как мы. Не варвары, конечно, но медведи жестоки, а их прародительница, жившая много сотен лет назад, убила собственного отца, представляешь? Прилюдно на площади. Непонятно почему еще в ее честь остров назвали. Они там все такие. Дай только повод, растерзают без разбирательств, – убедительно кивая, выпучила на меня глаза, госпожа Тайанэль.
– Учту, – подняла брови я.