Сломанная туфелька – не самое приятное зрелище.
Голая женщина верхом на твоем парне – не самое приятное зрелище.
Твой парень, украсивший себя зажимами для сосков, тоже вряд ли порадует глаз.
Но знаете, что выглядит еще хуже?
Камера предварительного заключения.
Меня трясло от пережитого. Сердце стучало так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Я чувствовала себя совершенно разбитой, а в голове царила полная неразбериха. Мой мозг, как крохотный хомячок, безостановочно носился по кругу одних и тех же мыслей.
Что это было? Неужели он в самом деле… да еще с ней? Да нет, это совершенно невозможно. Тут явно какая-то ошибка. Тревв не просто был моим парнем. В скором времени ему предстояло стать моим женихом. Не то чтобы он успел сделать мне предложение, но ждать, по всем признакам, оставалось уже недолго.
Во-первых, сегодня вечером мы собирались поужинать в моем любимом ресторане (явный знак). Во-вторых, я нашла в мусорной корзине чек, оставшийся после покупки весьма дорогого колечка (более чем явный знак). Ну и, наконец, сегодня утром я заметила на заднем сиденье его машины огромный букет алых роз (что уж может быть очевиднее?).
Тревв собирался сделать мне предложение. Сегодня! И я собиралась сказать ему «да». Что с того, что наши отношения стали в последнее время какими-то тусклыми? Благодаря помолвке они должны были вновь заиграть всевозможными красками. Я с таким нетерпением ждала этого замужества!
Подружки тоже поспешили подтвердить мои догадки. Не усомнились в них и моя массажистка (настоящий мастер своего дела!), парикмахерша, женщина, занимавшаяся моими бровями, и маникюрша, которая не далее как вчера привела в порядок мои ногти, чтобы я могла поместить в инстаграм фото своей ручки с новым колечком. Все были уверены: Тревв действительно хочет сделать мне предложение. Так почему – скажите мне почему! – он кувыркался с другой женщиной?
Я с размаху хлопнула ладошкой по скамейке и сразу же пожалела об этом. Несмотря на повязку, порезанная ладонь ужасно болела.
Но болела не только она. Голова просто раскалывалась после того, как парочка упитанных полицейских приложила меня ею об пол. А уж оказаться втиснутой между другими заключенными! По одну сторону – явная наркоманка, да еще в состоянии ломки. По другую – высохшая от возраста особа, непрерывно бормотавшая про какое-то загадочное «вторжение». Рядом девица с панели (или так, или Хэллоуин в этом году наступил слишком рано).
Мне ужасно хотелось побыть одной, но какое там! Туалет был распахнут настежь, и оттуда несло ужасающей вонью. Кроме унитаза, выщербленная раковина с подтекающим краном да самодельный держатель для бумаги.
– За что тебя замели, детка? – раздался сбоку хрипловатый голос.
Я повернулась, и взгляд мой уперся в еле прикрытую грудь.
– Н-у-у…
– Я Анжела. – Девица протянула мне руку, и я, не желая обидеть ее (кто их знает, эти правила криминального этикета!), потрясла ее ладонь.
– Не знаю, что и сказать…
Она громко фыркнула.
– Уж я-то понимаю тебя, как никто. Иногда мне кажется, что они набивают нас сюда из чистого удовольствия. Я здесь уже третий раз за месяц.
– Вот и я тоже, – вмешалась старуха. – А ведь я всего лишь пытаюсь предостеречь людей против неминуемого вторжения.
Анжела в ответ закатила глаза кверху.
– Да-да, Марджи, мы знаем. Летающие тарелки и маленькие зеленые человечки…
– Не зеленые, а серые! – раздраженно оборвала ее Марджи.
– Да какие угодно. Розовые, сиреневые, голубые. – Голос Анжелы так и сочился сарказмом.
Марджи вскочила – весьма резво для особы, выглядевшей так, словно ей давно уже перевалило за сотню лет.
– Я твержу об этом день и ночь. Смейся сколько угодно! Поверь, тебе будет не до смеха, когда они заявятся сюда со своими приборами, контролирующими мозг, и превратят нас всех в дронов!
Не успела Марджи закончить свою пылкую речь, как – БАМ! – Анжела пихнула ее в грудь. Та, не растерявшись, дала сдачи. Не прошло и минуты, как рядом со мной завязалась настоящая потасовка. Марджи кричала что-то про пирамиды, служившие сигнальными маяками, и про всемирный заговор, к которому был причастен Том Круз, а Анжела бесстыдно дразнила ее своей полуголой грудью. Не осталась в стороне и наркоманка. Разразившись каким-то булькающим смехом, она принялась подначивать дерущихся.
Ни с чем подобным мне еще не приходилось сталкиваться. Я тихонько вжалась в угол, стараясь не привлекать к себе внимания. Ради бога, я-то знаю, что творится в тюрьмах. Успела насмотреться по телевизору.
Нет, все это явно не мое.
Я здесь точно не на своем месте.
– Мисс Андерсон, – один из охранников подошел к камере и принялся открывать дверь, – вы свободны!
– Слава богу!
Не в силах скрыть облегчения, я пулей вылетела из камеры. Мои бывшие товарки катались в пылу борьбы по грязному полу. Я прошла за офицером в комнату ожидания и увидела там его. Внутри у меня екнуло.
Все в облике Тревва, начиная от строгого костюма и заканчивая дорогущей ручкой, говорило о том, что перед вами юрист. Он вскинул голову и тоже увидел меня.
– Я пришел, чтобы уладить это маленькое недоразумение. – Самодовольно улыбнувшись, он повернулся к дежурному офицеру. – Обычно я отправляю их за решетку, а не выпускаю. Но если кому-то вдруг потребуется адвокат… – Достав визитку, он шлепнул ее на видное место. Тревв никогда не упускал возможности пропиариться.
– Энн, – теперь слова его источали настоящий елей, – мы с Тесс решили не выдвигать против тебя обвинений. В такой момент легко потерять голову и начать действовать безрассудно. Но никто не пострадал, и это главное.
Никто не пострадал?
Я была в шоке. Да что там, я была оскорблена до глубины души. А где извинения? Где раскаяние? Где мольбы о прощении?
– Что значит, «мы с Тесс»? – поинтересовалась я с ноткой отчаяния в голосе. – С каких это пор вы стали одним целым?
– Послушай, Энн, не будем обманывать друг друга. – Тревв склонил голову набок. – Наши отношения в последнее время зашли в тупик. Мы же взрослые люди. Давай признаем все как есть. – Он снисходительно взглянул в мою сторону.
– Но я… мне… – Я могла лишь ошеломленно качать головой. Очевидно, что Тревву вручили не тот сценарий… или он открыл его не на той странице.
– А как же наш ужин в «Пикколо Прими»? – выдавила я наконец.
– Я как раз хотел поговорить с тобой. Сказать, что мы с Тесс…
– Ну да, – поспешила продолжить я, – ты хотел сказать, что это было ошибкой. Ужасной, чудовищной ошибкой. Простое развлечение. А на самом деле ты хочешь жениться на мне. Я знаю, ты решил сделать мне предложение, и я собиралась принять его, потому что мы вместе уже два года и мы любим друг друга. – Слова лились из меня потоком, словно произносила их не я, а кто-то другой. – Это правда, наши отношения в последнее время были не на высоте. Но ничего страшного, все пары проходят через это. С помолвкой все разрешилось бы в лучшую сторону.
Тревв смотрел на меня в полном замешательстве. Он покачал головой, будто пытаясь понять, что это я такое несу.
– Почему ты решила, что я собираюсь сделать тебе предложение?
– Тревв, я нашла чек на кольцо и видела в твоей машине букет роз.
– Это не для тебя, Энн.
– Что? – ошеломленно спросила я. Новость потрясла меня не меньше, чем пикантная сцена, которую я застала сегодня у себя дома.
– Но я… я уже сделала маникюр… И мы поженимся. Ты женишься на мне…
Стоило этим словам сорваться у меня с губ, как я поняла, насколько жалко и нелогично себя веду. Ну с какой стати выходить замуж за человека, который только что изменил мне? Куда подевались мои мозги, не говоря уже о гордости? И все же я решила продолжить:
– …потому что она ничего для тебя не значит. Мы любим друг друга, и я стану твоей женой.
Тревв взглянул на меня, и во взгляде его впервые промелькнуло что-то, похожее на искренность.
– Давай поговорим об этом на улице.
– Она ведь ничего для тебя не значит? – умоляюще взглянула я на него… и наконец-то все поняла. – Значит, это не просто каприз. Так ты любишь ее? А меня? Ты все еще любишь меня? Как ты мог поступить так со мной? И давно это все тянется?
– Ш-ш-ш. – Ему явно не хотелось, чтобы мы привлекали к себе внимание. – Идем на улицу. Как-то неловко обсуждать здесь наши дела.
Но от его увещеваний я только впала в ярость.
– Неловко? Неловко? – заверещала я, как разгневанная банши[1]. – По-твоему, застать тебя в постели с коллегой по работе – как-то неловко?
Несколько копов начали с интересом прислушиваться к нашему разговору.
– Ш-ш-ш, – прошипел Тревв, нервно оглядываясь вокруг. – Энн, все это крайне неуместно.
– Неуместно? – фыркнула я с презрением. – Знаешь, что такое неуместно? Украсить себя в постели зажимами для сосков.
Теперь-то все внимание было сосредоточено только на нас. Копы даже отложили свои бумажки, чтобы послушать нашу перепалку.
– Кстати, я так рада, что ты нашел новое применение своему галстуку. Кто бы мог подумать, что из него получится превосходная повязка на глаза! Как раз то, что требуется настоящему извращенцу!
– Живо на улицу! – разгневанно скомандовал Тревв.
У него еще хватало наглости приказывать мне!
– Ну нет, – топнула я ногой, как капризный младенец. – Мне и здесь хорошо. Тебе же ничуть не стыдно, верно? Не стыдно, что я застала тебя в постели с другой женщиной? О каком стыде может идти речь!
Слушатели невольно охнули, а одна из женщин неодобрительно цокнула языком.
– Ублюдок, – прошипела она, бросив на Тревва уничтожающий взгляд, за что я была ей искренне признательна.
– Пошли его ко всем чертям! – проорала из-за решетчатой двери Анжела.
– Энн, – Тревв вновь заговорил в своей обходительной манере, – тебе лучше заехать завтра и забрать свои вещи.
– Ты хочешь, чтобы я…
– Съехала. Именно так, – театральный кивок.
– Но… это же мой дом.
– Вообще-то это мой дом. Ты там просто жила какое-то время.
– Просто жила? И ничего больше?
Эти слова задели меня сильнее всего. Такое чувство, словно речь шла об обычном госте, случайно заглянувшем к нему домой.
Еще один театрализованный кивок.
– Возможно, твоя сестра сможет приютить тебя? Или одна из бесчисленных подружек?
Сказано это было с таким пренебрежением, что во мне снова вскипела ярость. Тревв терпеть не мог моих подружек.
И что значит, приютить меня? Что я – паршивая дворняжка, прозябающая в канаве?!
– Конечно, мы с Тесс не ждем, что ты сразу заберешь все свои вещи. Но хотя бы основное. Одежду там, туалетные принадлежности.
– Не знаю, как и благодарить вас с Тесс. – Ее имя я произнесла так, словно так называлась заразная болезнь. – Как это мило с вашей стороны!
– До свидания, Энн!
Этому ублюдку хватило наглости поцеловать меня в лоб, прежде чем повернуться и зашагать к двери. Внезапно меня охватило что-то вроде паники. Мне не хотелось, чтобы Тревв уходил. Не важно, что он там сделал – только бы он не бросал меня!
– Тревв! Постой! – пролепетала я дрожащим голосом.
Он повернулся, теперь уже несколько раздраженно, но не отступая от своей привычной профессиональной любезности.
– Что?
Я открыла рот, но слов не было. Забавный парадокс, вызванный смесью ярости и отчаяния, приправленных изрядной долей замешательства.
– Ничего, Тревв. Ровным счетом ничего.
Покачав головой, он открыл дверь и шагнул за порог. Я молча наблюдала за тем, как он шествует к машине – вразвалочку, словно вышел на прогулку. Тесс ждала его на пассажирском сиденье. Моем сиденье. А потом они уехали. Навсегда уехали из моей жизни.
Когда мне было лет шесть, я упала с гимнастической стенки. Да так, что из меня едва дух не вышибло. Пару секунд я молча разевала рот, пытаясь глотнуть побольше воздуха. Это был один из самых кошмарных моментов моей жизни. Мне тогда казалось, что я умираю.
Примерно так же я чувствовала себя сейчас, наблюдая за отъезжающей машиной.
Но на этом мои неприятности не закончились. Мне еще предстояло прожить этот день – тринадцатое января, если быть точным. И ситуация с каждым часом накалялась все больше. К разбитому сердцу и сломанной туфельке добавилась пропущенная фотосессия.
Моя начальница Соня – само олицетворение стиля. Одного ее словечка бывает достаточно, чтобы определить, что модно, а что нет. На ее высокой, худощавой фигуре безукоризненно сидят все те роскошные наряды, которые попадают в наш офис прямо с подиумов. Ходили слухи, что она уже много лет сидит на диете из капусты и морковного сока. Кожа ее сияла, губы тоже – благодаря новейшему оттенку помады. Словом, в ней было столько стиля, что даже простой пакет в ее руках выглядел сумкой от-кутюр.
В то же время она славилась своим острым как бритва язычком и бешеным честолюбием. В ней было столько мужских качеств, что она без труда могла заткнуть за пояс любого мужчину.
И эта женщина вызвала меня к себе в кабинет.
– Если не ошибаюсь, тебя сегодня арестовали за попытку убийства. – В ее тоне не прозвучало даже намека на эмоции.
– Нет-нет, все было совсем не так…
Откуда она вообще узнала про мой арест?
– Постарайся понять меня правильно, дорогуша. Ты застала своего парня с другой, и тебе захотелось слегка его покалечить… Вполне оправданное желание. – Она резко поднялась из-за стола. – Но то, что ты испортила нам фотосессию… не говоря уже о туфлях, которые прислал сам Кристиан. Ты хоть знаешь, сколько стоят эти туфли? И во сколько обошлась нам подготовка к фотосессии? Одна аренда верблюдов чего стоит!
– Верблюдов?
– И эфиопских беженцев, – вмешалась в разговор директор отдела моды, уменьшенная копия Сони. – Мы собирались использовать тему третьего мира, соединив несоединимое. Только представь, какой фурор должны были произвести несчастные эфиопские детки в сверкающих лабутенах! – Она взглянула на меня с нескрываемой яростью. – А ты одним махом все испортила!
Соня кивнула.
– Можешь считать себя уволенной.
Хоть я и догадывалась – да что там, знала, – что с работой мне придется распроститься, услышанное стало для меня настоящим шоком. Ничто уже не могло спасти ситуацию… как и эти чертовы туфли! Я знала, что мне не оправдаться, а потому молча повернулась и побрела к двери.
– И вот что, Энни, – обронила Злобная Стерва. – Если ты еще когда-нибудь вернешься в индустрию моды, в чем лично я сильно сомневаюсь… – она фыркнула так, словно почувствовала запах тухлых яиц, – не надевай больше эти джинсы. Они вышли из моды два сезона назад.
Выслушав ее мерзкое замечание, я выскочила за дверь. Конец моей работе в самом гламурном журнале Южной Африки. Конец моим честолюбивым чаяниям…
Я вышла на улицу, и помпезные, позолоченные двери здания навсегда захлопнулись за мной. И что теперь? Не успела я сделать пары шагов, как ноги у меня подкосились, и мне пришлось прислониться к тому, что оказалось поблизости – а именно, к мусорному баку. Я уныло уставилась в землю, барахтаясь в жалости к самой себе. Если кто и увидит меня сейчас, плевать…
Но оказалось, что не плевать. Когда какая-то добрая душа сунула мне пять долларов и ободряюще похлопала по плечу, я немного встряхнулась. Надо было что-то делать. Я сделала единственное, что пришло мне в голову, – отправилась к своей подружке Джейн. Ее отец стоматолог, и она помогает ему на работе. Именно отец настоял на том, чтобы дочь пошла по его стопам. В один прекрасный день он рассчитывает передать ей свою практику. Не уверена, что Джейн в восторге от этой идеи, но мне только на руку, что ее офис неподалеку отсюда.
Меня всегда завораживал специфический медицинский запах, который царит во всех стоматологических клиниках. Что уж говорить про звук бормашины, который раздается изо всех кабинетов. Обычно он нервирует меня, но сегодня показался необычайно успокаивающим. Все потому, что я представила, как гоняюсь за Треввом с таким сверлом, только огромным.
Я села и стала ждать, пока Джейн и ее папа закончат терзать очередного пациента. Признаться, я бы охотно поменялась с ним местами. Уж лучше боль во рту, чем то, что творилось сейчас у меня на душе! Где-то через час они освободились.
– Привет, Энни! – улыбнулся мне доктор Смит.
С Джейн мы знакомы лет десять, и столько же времени я лечу зубы у ее отца.
– Не забываешь пользоваться зубной нитью?
Усилием воли я тоже заставила себя улыбнуться.
– После каждой еды.
– Вот и умница. А теперь, девочки, прошу меня извинить.
Он ушел, и я с облегчением вздохнула. Мне стоило больших сил держать себя в руках.
– Энни, – бросилась ко мне Джейн, – на тебе лица нет. Что случилось?
– Это Тревв, – только и выговорила я, изо всех сил стараясь не разрыдаться.
Джейн присела рядом со мной.
– Что такое?
– Представь, что ты застукала своего приятеля… словом, представь самое худшее, а затем умножь на десять и добавь зажимы для сосков.
– О-о? – Джейн пару секунд смотрела на меня непонимающе. – О-о-о! – дошло до нее наконец. – Хочешь сказать, он занимался… в твое отсутствие…
– Сексом. Да еще с милыми извращениями.
– А кто…
– Тесс.
– Та девица с его работы? – охнула Джейн. – У которой есть жених? Да мы же ужинали с ними месяц назад!
Я кивнула.
– Та самая. И Тревв, судя по всему, без ума от нее.
– Но я думала, он хочет сделать тебе предложение…
– Однозначно нет!
– И сколько все это тянется?
– Понятия не имею! – Я буквально прорыдала эту фразу, заглушив даже звуки, доносившиеся из врачебного кабинета. – А еще он хочет, чтобы я сегодня же убралась из его дома! А еще меня по его милости арестовали! Представляешь, я только что из тюрьмы!
– Что?
– А еще я сломала эту чертову туфельку!
– Туфельку Тесс?
– Если бы! Тут бы я только порадовалась. Нет, речь идет о самой дорогой – я бы сказала, бесценной – туфельке в мире. И я ее сломала! И меня, ко всему, еще уволили с работы!
– Так, ладно. – В Джейн проснулось организаторское начало. – Что требуется от меня?
– Поможешь мне с переездом?
– Ясное дело.
Джейн отменила всех клиентов, и уже через час я, лишенная бойфренда и работы, стояла перед домом, которого мне тоже предстояло лишиться. А ведь я провела здесь добрых полтора года. Я перебралась сюда по настоянию Тревва, оставив свою чудесную квартирку. Тревв любил меня тогда… так мне, во всяком случае, казалось.
Ладно, мне надо как-то пройти через это. Хотя бы на автопилоте.
Но стоило мне войти в спальню и увидеть смятые простыни, разбросанные по полу подушки, как от моего смятения не осталось и следа. Все в этой комнате напоминало мне о ней. Что-то блеснуло у моих ног. Наклонившись, я подняла обломки двух своих новеньких ногтей. Неожиданно мне стало стыдно, настолько, что даже щеки заалели. Я же всем знакомым растрепала о своей скорой помолвке. Сделала ногти, выщипала брови. Ну как же, такое событие!
Надо же было оказаться такой дурой!
Джейн решительно забрала у меня драгоценные обломки и выкинула их в мусорную корзину.
– Чем быстрее мы начнем, тем лучше, – подтолкнула она меня в сторону ванной.
Хорошо, что именно Джейн оказалась рядом. Она очень сдержанна в проявлении эмоций, именно это мне сейчас и требовалось. В противном случае я могла расклеиться совершенно.
– Только взгляни, – ткнула я пальцем в сторону раковины. – Взгляни на эту розовую мерзость. – Я с трудом узнавала собственный голос.
Мы с Треввом держали свои зубные щетки в стаканчике рядом с раковиной. Моя – светло-зеленая, Тревва – синяя. Но сейчас туда втиснулась еще одна, омерзительно розовая. Я наклонилась, вглядываясь в ее крохотное, ощетинившееся личико. Она словно поддразнивала меня своими диагональными щетинками, своей глянцевитой поверхностью. Обе щетки, розовая и зеленая, стояли, прислонившись к синей, и в этом виделась какая-то горькая ирония.
Вскоре, распихав вещи по двум чемоданам и нескольким коробкам, мы с Джейн готовились навсегда покинуть это место. Я в последний раз оглянулась на дом, в котором прожила полтора года. И пусть он принадлежал Тревву, здесь повсюду оставались следы моего присутствия. Вон там клумба с розами – это я разбила ее под окном кухни. Я же выкрасила входную дверь. Или та трещинка на стекле – она появилась после того, как я открыла в гостиной бутылку шампанского, желая отметить свой переход в самый гламурный из всех журналов.
А теперь мне не оставалось ничего другого, как только развернуться и уйти.
Перелистнуть еще одну страницу своей жизни.
Знать бы еще, что ждет меня впереди!