Завтра – зима без снега (в небе опять заминка –
всё в этот год некстати, боком и невпопад).
Только при ярком свете крохотная снежинка
кружится, примеряя платьишко в детский сад…
Ольга Кузнецова
Теперь, когда выпорхнул из родительского гнезда, начал приобщаться к самостоятельной жизни, мучительно захотелось влюбиться. И вот она, удача, кажется, есть в кого.Лиза его ждала. С нетерпением. Порой жизнь становится невыносимой. Парадокс в том, что причину гнетущего состояния ты выбираешь сам. Вокруг ничего не меняется: те же предметы, события, люди, находящиеся в непрестанном движении, создающем впечатление незавершённости, а тебе плохо. Проблема, которая кажется трагедией или драмой, живёт лишь внутри тебя. Это творческая работа мозга, ошибочно направленная в негативном направлении. Сколько же духовной энергии потрачено даром, чтобы убедить себя в никчёмности и непривлекательности. В голове происходит постоянный круговорот одних и тех же неверно настроенных суждений и мыслей, отчего для полноценной жизни не хватает сил. Когда-то Антон смеялся над мальчишками, вырезающими на стволах деревьев и скамейках сердечки, дразнил ребят, встречающихся с девчонками, а теперь ему именно этого не хватает, чтобы чувствовать благополучие и радость.
Зовут девочку Лиза.
Удивительное дело, некое магическое притяжение он почувствовал сразу после того, как они поругались.
За этим занятием незаметно пролетело время.Вечером договорились встретиться. Совершенно кстати Антону выдали премиальные. Сумма на самом деле небольшая, но она есть и это здорово. Можно не мелочиться, устроить не просто дружеское свидание – настоящий праздник. Отпросившись с работы, сославшись на усталость от командировки, Антон поехал в посёлок за продуктами. Купил букет цветов, торт, две бутылки шампанского, батон колбасы, пару шоколадок, лимон. На обратном пути всю дорогу проговаривал про себя лирический диалог, которым намеревался начать процедуру интимной встречи. Витая где-то вдали от бренного тела, юноша представлял, как обрадуется ему и покупкам Лиза, как непременно влюбится в него, и жизнь заиграет яркими красками. Параллельно смакую её удивительное имя, которое в один миг стало не просто живым, а жизненно необходимым, он изобретательно бредил причудливыми переплетениями судеб.
Торт и шампанское, как, впрочем, и букет, вдребезги. Колбаса с лимоном в грязи…Вот уже его остановка. Антон лихорадочно продирался сквозь толпу плотно стоящих пассажиров к выходу, прыгнул и… не заметил рюкзак, стоящий прямо на ступеньках, не до этого было. Ласточкой вылетел из дверей автобуса прямо в кювет, едва успев машинально сгруппироваться. Сумки из рук не отпустил – в них, как в яйце Кощея, дальнейшая суть его жизни. Мягко приземлившись на спину, со всего маха хрястнув о землю весь объём премиальных, уничтожил покупки.
Выбравшись на дорогу, словно после спортивного заплыва в жидкой грязи, Антон изучил горизонт. Кажется, никто не увидел его сокрушительный позор.Жаль. Очень жаль потраченных денег и времени! Всё могло быть иначе. “Недотёпа ты, Петрович”, – пеняет Антон себе, – “своими руками убил любовь!”
Бегом, вприпрыжку Антон помчался на берег.Не чемпион, даже не претендент на призовой фонд. Однако нет повода отчаиваться. Пока, нет. В конце концов, на той стороне реки, в его комнате, есть чистая одежда, да и деньги кое какие тоже имеются. Не все потратил.
Время идёт. Да, это, как говорится, “полный преднизолон”. У человека судьба всмятку, а Провидению хоть бы хны.Лодки нет! Лодочник, скотина, крика не слышит. Пьян в стельку, или спит.
Юноша с надеждой глядел на небо, приложив руку к сердцу, обращаясь с мольбой к неведомому создателю, хотя и не верил в его существование, потому и транслировал просьбу о помощи к провидению с маленькой буквы.Понятно, всем на него плевать. Никому нет дела до одинокого зоотехника, которого судьба поманила удачей, и посмеялась в очередной раз. Уведут девчонку, уведут! Антон скинул с себя одежду, выгреб всё из карманов, наспех прополоскал, натянул на себя мокрую, как есть одежду, надеюсь на авось. Не всё потеряно. Должно же хоть раз в жизни повезти. Ведь ему это свидание необходимо как сама жизнь, как воздух, без которого существование невозможно в принципе.
А вдруг!
Антон метался как загнанный зверь, с желанием прямо сейчас завыть, как волк на полную луну, или зарычать, выплёскивая накопившийся заряд проявленных и не проявленных эмоций.Никто не знает, не ведает, что на самом деле территория нашего обитания из себя представляет, какую форму имеет планета, если это действительно Планета. Спор о том, что первично – яйцо или курица, бесплоден. Нет на него ответа, как и на многое другое. Никто не может понять и объяснить, что такое электричество, тем более, любовь – мистическое состояние, которому нет объяснения. Вопреки мольбам ничего не происходило, его никто не услышал.
Неожиданно тишину нарушил не очень характерный для реки в это время года звук. Антон прислушался.Юный влюблённый, теперь он был уверен, что это любовь, присел пятьдесят раз, чтобы хоть немного согреться, отжался раз двести с небольшими перерывами, минут двадцать агрессивно бегал на месте. Слёзы застили зрение. Ему было плохо, очень плохо.
Антон, не веря в удачу, махал лодочнику руками, кричал, что есть мочи, показывал ребром ладони на горло.Неужели моторка? Точно. На его счастье лодка мчалась близко от берега, энергично раздвигая кормой волны.
Рассказав горемычную историю и её трагические последствия, Антон умолял переправить его на противоположный берег.В эту минуту он был похож на случайно спасшегося при крушении судна путешественника, увидевшего то ли парус, то ли зыбкий мираж, обещающий спасение. Мужичок подплыл, хотя разглядеть скачущего на берегу аборигена в тумане довольно сложно. Это был рыбак, у которого ниже по течению выставлены сети. Как ни странно, в это время года промысловики всё ещё охотились на сёмгу, которая чудом уцелела после перекрытия всего русла от берега до берега сплошными металлическими сетями.
В отчаянном авантюризме его просьбы было нечто такое, что не дало повода усомниться в искренности.
Мужик гоготал как ненормальный, однако вошёл в положение, переправил на на другую сторону за несколько минут.– Если не попаду на другой берег… первое свидание, любовь. Я погиб, понимаешь – погиб! Не приду – охотников полно. Молодых девчонок в наших краях ещё поискать, а у меня контакт налаживается. Девчонка так на меня смотрела, так смотрела! Нравится она мне, понимаешь, зацепила.
Лодочник дрых мертвецки пьяный в служебной сторожке. Лодку увели по большой надобности и не смогли вернуть.Антон благодарил, предлагал скромные деньги. Мужичок хохотал, чуть не надорвался, махал, отказываясь от оплаты, руками. Видно настроение у человека было хорошее. Поднятый вверх большой палец с прицокиванием означал крайнюю степень интереса к его происшествию. – Всем расскажу. Буду звать тебя Пятница. На свадьбу позовёшь. Пусть веселится, с Антохи не убудет. Важно на свидание поспеть. На высокий берег Антон вбежал одним махом. Умылся, переоделся, задыхаясь, побежал в магазин. Приобрёл бутылку вина, водку, минеральную воду, рыбные консервы, засушенные пряники и мятые, залежалые конфеты: что уж есть, и за то спасибо. Метнул взгляд на часы. Ещё не поздно. Точнее поздно, но не очень, можно попытаться оправдаться служебными обязанностями, неблагоприятным стечением обстоятельств. Покупки юный влюблённый побросал в рюкзак, метнулся на берег. Лодки опять не было на месте. Теперь она стояла на другой стороне.
Что-то происходит не так, словно кто-то всесильный намеренно вставляет палки в колёса неведомого механизма, ответственного за течение времени и развитие событий.Теперь только ждать, когда случайно кому-то понадобится обратно. Вот ведь засада! Так не бывает, не должно быть.
Вылезая, Антон поскользнулся на шевелящихся рыбинах невероятного размера, накиданных по дну слоем.Вероятно, не просто так всё происходит. Может Антону вовсе и не нужно туда? Что, если это предостережение, а тот самый создатель, что заставляет его ходить вокруг да около крутыми зигзагами, на самом деле где-то рядом летает, с ухмылкой поглядывает и хохочет навзрыд? Смотря, какое у него сегодня настроение. – Дела, Антоха. Думай, Петрович, думай! Нужна тебе конопатая Лизавета, или без неё хорошо? Додумать он не успел. Опять его обнадёжил звук лодочного мотора. Знакомый звук, тот самый. Рыбачок подплыл сам, словно по щучьему велению, держась одной рукой за живот, другой за движок. Ему даже кричать не пришлось. Опять гоготал, махал как ненормальный руками, хватался за грудь в том месте, где должно биться сердце, на горло показывал, мол, смеяться уже невмоготу. Антон запрыгнул в лодку, рассказал, что было дальше. Всё как есть, без утайки. Просто необходимо было с кем-то поделиться, иначе нервы не выдержат У лодочника опять случился приступ неконтролируемого веселья, насилу лодку выправил.
Тем не менее, нашёл в себе силы поблагодарить спасителя, потирая ушибленное место. Наверняка теперь шишка будет приличного размера.В падении юноша хлопнулся лбом о железную уключину.
Сигаретку меж пальчиков зажала, словно не курит, а подманивает, как мифологическая сирена.По адресу назначения влюбленный отрок бежал рысью, надеясь, что на сегодня сюрпризов довольно. – Эй, Создатель, – молился он про себя, – не устал ты ещё! Если ты есть, услышь. Я люблю эту девочку, уймись! Сам между тем ожидал возможность очередного подвоха. Под ногами чавкала затопленная родниковыми ручьями тропинка. Она в этом месте всегда проваливалась, напитавшись сверх всякой меры прозрачной влагой, словно предостерегала – не торопись, а то успеешь! Куда там. Недосуг Антону осторожничать, когда судьба на кону, а времени в обрез. Однако пронесло. Вот и крылечко заветное. А на крылечке Елизавета Александровна собственной персоной. Стоит в обрезанных валенках на голых ногах, хотя вокруг лужи глубиной по колено, на плечи ватник наброшен, покуривает. Розовые коленки бесстыдно выставлены напоказ. Чёрт возьми, как же это эротично.
Улыбка до ушей обнажает ровные белые зубки, сверкающие меж ярких блестящих губ, словно начищенные жемчужины.
Антон стоял под невысоким деревянным крыльцом магазина, где два входа: один в павильон магазина, другой в жилую часть.Как же аппетитна она в этом простом деревенском облачении, как желанна.
Стены убогого строения местами покрыты мхом, углы плесенью. Крыша из почерневшей смоляной дранки сгнила совсем, непонятно, как держит вездесущую влагу бесконечных в этой суровой местности дождей и снегопадов.Дом старинный, слегка покосившийся, припавший уже на одну сторону, как доживающий свой век калека. Кому есть дело до деревни, в которой населения нет, зато есть почта и магазин на десять доживающих век душ.
Некоторое время оба, окаменевшие от избытка эмоций, общались лишь глазами.Лишь само крыльцо из свежей, почти не потемневшей древесины, но с уже истёртыми половицами. Возле крыльца несколько кустиков смородины с набухающими не ко времени почками. Ранняя не по сезону весна и её обманула иллюзией тепла. Машинально отломив кусочек смородиновой веточки, Антон растёр её между ладонями, принюхался. Запах лета куст сохранил до весны. Антон с надеждой посмотрел на Лизу, она на него.
У Лизы лицо и руки совсем белые, как сметана, как свежее выпавший снег.Надо бы сказать что-то, но что именно, про погоду? Так про неё и без разговоров всё известно. Вот она, гнилая и скользкая весенняя слякоть. Через пару часов запросто ударит мороз. В этих краях перемены погоды всегда неожиданны. Сегодня дождя ещё не было, но воздух тяжелый и липкий, несущий ощущение непросохшего, скверно выполосканного белья, которое придётся одевать на голое тело. Хочется уже тепла: чтобы солнышко щекотало горячими лучами, чтобы можно было раздеться, хотя бы до пояса, показать светилу побледневшее за долгую зиму, истосковавшееся по загару тело.
Для северных девчонок это нормально.
На шее у девчонки тоненькая синяя прожилка. Кажется, будто пульсирует она под прозрачной кожей.– Посмотреть бы, – неожиданно подумал Антон, – какого цвета у Лизы кожа под трусами… неужели ещё белее!
Совершенство?Хочется, ох как хочется прикоснуться к мраморной коже губами, ощутить тепло, живую упругость нежного изгиба у ключицы, вдохнуть аромат юного тела. Друзья переглянулись: она в глаза ему смотрит, он воровато изучает незнакомый девственный пейзаж, каждую открытую деталь прелестного создания матушки природы. Особенное внимание отрока привлекли оголённые коленки, большущие зелёные глаза и открытая солнечная улыбка.
Антон с достоинством, как человек поживший, обременённый опытом, достал папироску, закуривал.Пожалуй, нет. Однако, хороша, чертовка, как же она хороша! Лиза сделала последнюю глубокую затяжку (видно курит всерьёз), уверенным движением затушила окурок, повернулась, покружилась, будто куражась, давая возможность разглядеть себя с разных сторон, изобразила не очень ловкий, но смешной реверанс. – Ну как я тебе, оценил! То-то. Смотри, не жалко, за погляд денег не беру. Я только магазин закрою. Нам никто не помешает. Любишь, когда никто не мешает? Я люблю. Вообще одиночество люблю. Особенно темноту. В чернильном безмолвии лучше мечтается, представить себе можно что угодно. Ещё читать люблю. И плакать, когда никто не видит. Просто так, чтобы потом радоваться. Чему угодно. Вот ты пришёл, а я радуюсь. Всегда плачу, когда переживаю за героев из книжек. Ну, ладно, что-то я разболталась. Быстренько кассу сниму, магазин опечатаю. Ты пока в дом проходи. Дверь уже открыта. Лиза вприпрыжку, словно маленькая беззаботная девочка, вбежала в магазин, громко прихлопнув входную дверь.
Тем временем налетел ветер, одновременно со всех сторон. Небо в считанные минуты заволокло тяжёлыми тучами, застучал частый дождь, какой-то по-летнему остервенелый, льющий косыми струями.Вот так да, – размышлял юноша, – эта пигалица смелее меня. Я её боюсь – она меня совсем нет. Разговаривает так, словно мы всегда были знакомы, просто давно не виделись.
Небо почернело вмиг, превращая день в ночь.
Рановато для грозы. Неужели ещё и гром с молнией будет!
Потихонечку открыв дверь в магазин, Антон украдкой пробрался внутрь, как-то по-детски осторожно, словно в прятки играл.С крыши понеслась вода журчащим потоком, вокруг дома разлилось бескрайнее грязное озеро. А ведь Антону после свидания на ту сторону плыть. Как же он в такую погоду!
– Боялась, что не получится. Зря волновалась. Теперь запрём дверь, опечатаем. И свободны до самого утра.Лиза сосредоточенно, закусив губу, напряжённо писала что-то в журнал. Увидев Антона, оторвалась от важного занятия, почувствовав его присутствие, улыбнулась во весь рот.
Девушка схватилась за концы пухового платка, накинутого на плечи, танцующей походкой прошлась туда-сюда, плавно качая по-девичьи узкими бёдрами.Елизавета забавно пошевелила носом, засияла лучезарной улыбкой, – похоже, мой кавалер сегодня надушился. У нас что, праздник? Мне нравится, когда от мальчишек вкусно пахнет. Обожаю необычные ароматы, особенно летние, фруктовые. Заработаю – сто флаконов себе куплю. Ты ко мне на свидание пришёл, или просто так? – Познакомиться хочу. – Так мы уже знакомы. Я думала на свидание! Правда ведь, я красивая, скажи честно – влюбился с первого взгляда? Лиза скорчила уморительную детскую гримасу, потешно топнула ножкой, забавно затрясла кистями рук, – ладно уж, не отвечай. По глазам вижу – влюбился.
Получилось смешно.
В комнате было на удивление чисто, несмотря на то, что Ирина поселилась в неё только сегодня и здесь давно уже никто не жил.Оба захохотали и пошли к выходу.
В глазах у девочки мелькнули лукавые чёртики. Она прищурилась, томно сжав губки, и подбоченилась, намеренно картинно, – знаю-знаю, как тебя бедного загрузили делами! Лимоны и колбасу я вымыла, подсушила, шоколадку съела, торт, к сожалению, только понюхала. Шампанского ужас как хочется. Вот купил бы одну бутылочку, может и уцелела бы, а так хлоп и одни осколочки.Скудная обстановка захудалого общежития: узкая панцирная кровать с парой подушек, истёртыми, потерявшими цвет солдатскими одеялами, голая раскладушка, обеденный стол с пустыми полками внутри, четыре колченогих стула, древняя, с облупившейся краской тумбочка. В середине комнаты стояла огромная печь с треснутой штукатуркой и следами сажи в глубоких трещинах. Два малюсеньких окна, закрытых двойными рамами. Мебель давным-давно покрашена в грязно-синий цвет масляной краской. Женская рука всё же видна: стол накрыт чистой обёрточной бумагой, на нём горка мытых тарелок, банка с вилками-ложками. Кровать ровно застелена, на тумбочке две книжки. Воздух жилища пропитан запахом макарон с тушёнкой, который перебивает все прочие, какими наверняка наполнен до отказа старый дом. – Раздевайся, гостюшка, будь, как дома. Не забывай, что в гостях. Я вот тут приготовила подкрепиться, чем бог послал, знала, что придёшь. Бабушка говорит, что у меня способность многое знать наперёд. Я и винца взяла, и водочки… на всякий случай. Правда, в долг. Денег у меня на сегодняшний день ни копейки. Ну, да ничего, справлюсь. Не впервой на пустом месте обживаться. – Я вот тоже кое-чего прихватил. Извини, не густо, но что было. Работой завалили по горло. В следующий раз что-нибудь вкусненькое куплю. Мы же не последний раз встречаемся, – с надеждой услышать подтверждение смотрел на Лизу Антон.
Люблю, когда пузырьки в носу щекочут, после так приятно голова кружится. С плывущей головой целоваться здорово: словно улетаешь туда, где всегда счастье.
Лиза щебетала, не умолкая, одновременно вприпрыжку носилась по комнате, словно заводная механическая игрушка.Видела-видела, как ты красиво вылетел из автобуса, как перевернулся в воздухе, как ловко приземлился. Я кричала, ты не услышал. И вообще… никогда мне не ври… не люблю!
Передо Антоном предстала значительно повзрослевшая девушка в белой шёлковой блузке с ярким цветком из стекляруса на груди, в красивой расклешённой юбке ниже колена в бело-рыжую косую клетку.Заливистый смех тоже не стихал ни на секунду. Девчонка словно светилась, да и сама была как сгусток энергии: сверкала молниями, гудела как трансформатор высокого напряжения, однако все искры в результате активной деятельности уходили в песок. Оставался лишь туманный шлейф нежного свечения, впечатление от которого превращало Антона в полоумного романтика. Лиза металась меж предметов скудного интерьера по неведомому маршруту, совершала головокружительные прыжки то в одну сторону, то в другую, натыкалась на препятствия, била себя ладошкой по лбу, скакала в противоположном направлении. Зачем-то залезала под кровать, выдвигала оттуда сумку, тут же бросала её обратно, летела дальше, не умолкая ни на секунду, не сбавляя темпа. Наконец повернулась, наставила в лицоАнтона миниатюрный указательный пальчик и приказала серьёзным тоном, – всё, садись на этот стул. Смотри туда, в сторону. Не вздумай подглядывать! На книжку, не скучай. Я быстро. Девочка вприпрыжку ускакала за печку, долго там шебуршала, чего-то громко роняла, ругалась шёпотом, производила массу разнообразного шума. Наконец разрешила повернуться.
Антон сразу отметил, что коленок больше не видно.На ней были туфли лодочки. Волосы скручены в тугую косу.
Юношу как током шандарахнуло: он моментально покраснел, покрылся испариной.Как жаль! Лиза крутилась, картинно вытягивала ножку, показывая новенькие блестящие туфельки яркой красной расцветки, брала за края подола юбку, наклонялась в подобии реверанса, тыльной стороной руки небрежно перебрасывала косу сзади на грудь и танцующей походкой шла к Антону. А грудь то у нее – ого-го, совсем не детская… осиная талия, рельефный стан. – Жаль, музыки нет. Я бы сейчас с удовольствием потанцевала. Даже жалко, что никто меня, кроме тебя, конечно, такую красивую не видит. Ладно, давай без музыки танцевать. Я буду подпевать: па-папа, па-па… ну, давай же, не стой как соляной столб! Лиза капризно надула губки, прыснула в кулак от смеха, схватила гостя за руку, заставляя кружиться вместе с собой. Антон забыл как дышать, почувствовал в лёгких закипающий спазм. Подружка уверенно положила его руку на своё плечо, вторую на талию, уверенно обхватила Антона за шею и принялась кружить.
Антон варился в этом бульоне, чувствуя головокружение и слабость. Пол под ним норовил сбросить танцора со своей поверхности. Ещё мгновение и он полетел бы в бездну. Только летать, как Лиза, он пока не научился.Шея, где девочка сомкнула руки, буквально огнём гориели. Сердце застучало, начало сходить с ума: то ухало, то совсем забывало, что надо сокращаться, качать кровь, которая моментально вскипела, перестав выполнять определённые мудрой природой функции.
Нечаянный стриптиз напомнил, что он мужчина, разбудил дремавшее естество, заставил напружиниться.Танцевать, впрочем, тоже. Улететь далеко ему не позволил мелодичный голос. Танцор из него не получился, хотя для девушки, похоже, это было неважно. Девочка кружилась в экстатическом вихре, подчиняясь неконтролируемой энергии движения: закручивалась спиралью, выгибалась, ввинчивалась в поток воздуха, совершала резкие прыжки, несуразные по амплитуде и направлениям движения. Инерция закручивала её расклешённую юбку, вздымала подол чуть не до головы, обнажая коленки и откровенно волнующие девичьи трусики. Антон застыл, онемев от удивления, не отрываясь, смотрел на сумасшедший, ни на что не похожий танец.
Дыхание у девушки было спокойное, ровное, словно не крутилась только что в бешеном ритме, а очнулась ото сна, или пришла с прогулки.Лиза остановилась так же резко, как начала танцевать, сразу и вдруг: вытерла платком пот с лица и жестом пригласила к столу.
Ноги сделались ватными, руки и язык отказывались повиноваться. Почему у Лизы и у него всё вразнобой? Чем энергичнее Лиза двигалась и громче говорила, тем сильнее тормозил Антон.Сосредоточенность, сопровождавшая танец, сменилась озорным улыбчивым взглядом, кокетливыми движениями, выдающими желание понравиться. – Да, люблю танцевать! Кажется, я об этом уже говорила. Так, о чём я ещё не успела рассказать? О том, что сейчас у нас будет праздник. Люблю праздники. Не стой как истукан, развлекай девушку. Ты же не хочешь, чтобы я повесилась от тоски. Наверно здесь, в деревне, очень скучно. Вот чем ты занимаешься, когда не работаешь? Небось по девчонкам бегаешь. Теперь будешь бегать только ко мне и вместе со мной, понял! Девочка засуетилась опять, резво накрывая на стол. Воздух наполнился нестерпимо-чувственным запахом вспотевшей молодой женственности. Чарующий аромат будоражил незнакомые чувства, полностью отбивая у юноши аппетит. Точнее, аппетит был, но совсем не на еду. Антон не отрываясь глядел на шалунью, опасаясь, что видение может в любую минуту исчезнуть, испариться. Он хотел смотреть и смотреть, не отрываясь, не тратя даром времени на тусклую обыденность. Может, мне это снится? Нет, только не сейчас. Теперь он хотел жить, хотел дышать воздухом, так заманчиво пахнущим озорной девочкой. Хотел дотронуться до неё, как в недавнем, не совсем удачном танце. Ах, эти соблазнительные коленки, эти волнующие трусики… загадочно дерзкие зелёные глаза! Как же хотелось потрогать соблазнительницу, ощутить толчки её пылкого сердца, почувствовать живое напряжение упругих мышц.
Юные влюблённые сидели рядышком, укрывшись от стужи общей телогрейкой, плечом к плечу. Антон сграбастал махонькую ладошку девушки двумя руками, держал, словно штурвал судна в сумасшедший шторм, опасаясь отпустить.Девушка требовательно вложила в руку юноши бутылку вина. – Открывай. Будем пить на брудершафт. Потом опять танцевать. Хотя нет! Про себя я всё рассказала, а о тебе ничего не знаю. Рассказывай. И чтобы без утайки. Я сразу пойму, если соврёшь. Потом опять будем танцевать. Лиза вновь залилась мелодичным смехом. Бутылку вина открыть оказалось нечем. Пришлось протолкнуть пробку внутрь. Налив вино в гранёные стаканы, больше было не во что, хорошо, что не в оловянные кружки, бывало и такое, Антон застыл. Чокнулись. Антон выпил весь стакан, словно газированную воду, не почувствовал вкуса. Лиза отпила малюсенький глоток и звонко поставила стакан на стол. – Ну, начинай уже, долго я буду ждать! Девушка округлила губки, вытянула их слоником, сделала серьёзные глазки, требующие начинать, положила голову на ладони рук, и нетерпеливо топнула ножкой. Нетронутая еда давно остыла. Друзья замёрзли: ночи, хоть и весна, на севере холодные. Растопили печку, уселись спиной к ней на пол, вытянули ноги. Печка загудела, изрядно надымив, пока не прогрелась.
Юношу обдало волной жара.Вино развязало язык. Юноша говорил, говорил, всерьёз опасаясь, что кукольную ладошку вот-вот отберут. Сколько они сидели, неизвестно, только заснула девчонка. Голову на плечо друга положила, сама постанывает во сне, забавно шевелит носом. Антон притих, боюсь разбудить. Поза поначалу казавшаяся удобной, стала потихоньку напрягать. Мышцы, застывшие в неподвижности, окаменели, гудят. “Какая же она во сне замечательная, – восторгался Антон. Осмелел, зная, что подружка не видит и не знает, чем он занят, Антон долго с наслаждением вдыхал запах волос, поцеловал их, встал на колени, пытаюсь взять спящую прелестницу на руки, чтобы отнести на кровать. Лиза сопела во сне, улыбалась чему-то.
Донёс девочку до постели, положил, рядом поставил стул и смотрел, смотрел.
Антон сидит, охраняет покой безмятежного сна подружки, как верный сторожевой пёс, не в силах позволить себе заснуть.Такая она во сне маленькая, такая нежная, как дитя. Спит себе беспечно, доверившись его порядочности.
– Мне снилось, будто мы с тобой свадьбу играли. Сначала танцевали вальс, потом танго, и чего-то ещё. Кружимся, кружимся, вокруг люди, много-много людей, которых я не знаю. Все смотрят на нас, хлопают в ладоши. Горько кричат. Долго-долго. Только это точно не здесь было.Лиза ворочалась с боку на бок, засунув ладошки под щёку, подёргивалась время от времени, как маленький щенок, оторванный от мамки. Так и просидел Антон до утра, пока девочка не вздрогнула, открыв неожиданно глаза. Огляделась беспокойно вокруг, видно не сразу поняла, что и как.
Ты весь в белом, я в длиннющем малахитовом платье. В лёгком таком, почти прозрачном. Фата тоже зелёная. На шее у меня, на руках и ногах изумрудные ожерелья, на пальцах кольца, тоже с огромными изумрудами.
Гостей видимо-невидимо. Все почему-то без лиц.
Мы купались в этой ванне прямо в свадебных нарядах, и целовались, целовались.Потом мы открывали шампанское, лили в огромную как басейн ванну, в которой плавали по всей поверхности бутоны алых роз.
Антон робко прикоснулся губами к щёке, затем к губам. Потом ещё раз, и ещё.После была ночь. Ты меня почти раздел, начал приставать. Я испугалась чего-то и проснулась. Оказалось, это всего лишь сон. Просто сон. Странный, да! Я и не заметила, как заснула. Это ты меня в постель уложил? Хороший у нас с тобой праздник получился, да. Только ты мне так и не сказал – на свидание приходил, или просто так, в гости? Пусть это будет свидание, ладно! Ага, а ведь мы ещё ни разу не целовались. Получается, свидание ненастоящее. Так не честно. Быстро целуй! Нет! Сначала умоюсь, а то на чучело похожа. Лиза посмотрела в зеркальце, состроила уморительную гримасу, показала язык, опять понеслась по комнате вприпрыжку, напевая что-то весёленькое себе под нос. Потом долго чистила пёрышки. Не думал Антон, что для того, чтобы умыться и причесаться, нужно столько времени. Закончив гигиенические процедуры, Лиза подошла к нему, посмотрела в глаза и сказала, – теперь целуй. Девочка закрыла глаза, снова вытянула губы, раскрыв их призывно, придвинулась к юноше, протянула раскинутые для объятия руки.
На столе, между тем, на нетронутых блюдах паслись отъевшиеся до безобразия, разжиревшие за ночь мыши, которым было всё безразлично.Друзья притихли, обмирая от наслаждения. Внезапно девочка открыла глаза, отстранилась, не отпуская Антона из объятий, и недовольно пробурчала, – где это ты так научился, похоже не всё мне рассказал! – Свидание, Лиза, конечно у нас свидание. Разве мог я придти просто так к любимой девушке! К сожалению, мне пора на работу. – А чай? Мы же ещё не позавтракали. – И не поужинали тоже. Только я, кажется, совсем не голоден. Наверно, любовью сыт.
Дождь моросил всю ночь, мелкий, неторопливый. Но воды на тропинке было по колено.Им ничего больше не хотелось, но они всё равно ели. Просто так, про запас. Кто же откажется от дармовщинки, тем более, что никто на неё не претендует. У них тоже неплохой получился праздник. Влюблённые с трудом высвободились из горячих объятий, не имея на это ни сил, ни желания.
Удивительно, но на том берегу, где он жил и работал, каждый житель уже знал, где был зоотехник, и чем именно занимался.Как Антон ни осторожничал, а зачерпнул полные сапоги студёной водицы.
Теперь романтическое свидание сельского специалиста с продавщицей с того берега было номером один в списке местных новостей.Такие уж в деревне порядки: телевидения нет, газеты раз в неделю, а новостей хочется ежедневно.