Настенные часы тикали так раздражающе, будто кто-то оттягивал язычок рулетки и со свистом отпускал его. Нелли включила радио, но её блуждающие мысли перекрывали шум эфира. Приглушённый смех этажом ниже заставил её вздрогнуть.
Прознав о новой специальности квартирантки, Анита заказала у неё торт на именины. Фру Эгдалль исполнялось восемьдесят, и прошлым вечером Нелли старательно выводила эту цифру на вершине торта «Добош»16. Остатки алой помадки, которую она использовала, засохли, и Нелли подгрызала их от нервов.
Муз, способный утихомирить любую бурю в её душе, в самый ответственный момент сбежал. Гюллинг высунулась в окно по пояс, но не увидела его.
– Взлетел по эфирным путям, что ли… – Буркнула она, расхаживая взад-вперёд по гостиной.
Они с Анитой условились, что, если торт понравится её взыскательным гостьям, то она отдаст Нелли весь свой кондитерский инвентарь, доставшийся в наследство от матери. Сама фру Эгдалль печь не умела и не любила. Также она с трудом избавлялась от ненужных вещей.
Старая техника и формы для бисквитов волновали Нелли меньше, чем одобрение ворчливой старухи. Впервые она готовила что-то для живых людей, а не экзаменаторов или преподавателя. Торты на то и были нужны, чтобы радовать всех и каждого, а не узкий кружок специалистов.
Нелли переживала из-за того, что кулинарная «насмотренность» хозяйки отличалась от её собственной, отчего редкий в их краях «Добош» мог показаться излишне приторным, чуждым. Во время обучения она познала вкус многих десертов, о которых раньше даже не слышала и которые подавались только в изысканных ресторанах или буржуазных стокгольмских столовых. Олеандр советовал постепенно воспитывать свой вкус, на что у Нелли было время, а у пирующих этажом ниже – возможно, нет.
Робкий стук в дверь она услышала не сразу. Когда постучались ещё раз, Гюллинг почти с низкого старта рванула в прихожую. Стряхнув нитку с плеча, она провернула замок и отворила дверь. Анита и три такие же древние старушки переминались на площадке с ноги на ногу.
Нелли вообразила, каких трудов им стоило подняться на верхний этаж, и ощутила укол совести. Если бы ей только позвонили, она бы тут же спустилась вниз, дабы предстать пред главными критиками и смиренно принять их вердикт.
– А вот и наша Нелли. – Представила её остальным фру Эгдалль.
– Фрекен, – обратилась к ней бойкая старушка, тряхнув клюкой, – ваш торт… – она щакашлялась, и у новоявленного кондитера перехватило дыхание, – просто чудо.
Вторая дама в летах – с короткими волосами апельсинового цвета – добавила:
– Я работаю в буфете Национального драматического театра, но никогда не видела там столь изумительного десерта. Дорогие дамы, поддержите меня? – Спросила она остальных, и те согласно закивали. – Мои вам похвалы, фрекен Гюллинг. И обязательно приходите в наш театр.
А третья с лучистыми глазами и поистине материнской теплотой во взгляде спросила:
– Милая Нелли, принимаете ли вы другие заказы?
Не успев отойти от глупой улыбки, девушка промямлила: «Д-да».
– Не знаю, кумушки, сможете ли вы себе это позволить. – С лукавой ноткой произнесла Анита. – Личный кондитер – удовольствие недешёвое.
– О цене договоримся, Ани. – Сказала бабуля с клюкой. – Труд должен быть оплачен. И ты, вроде, кое-что обещала своей квартирантке.
Фру Эгдалль, которая не забывала ничего и никогда, смерила подругу взглядом.
– Ну, разумеется, я помню! – Выдала она не без ехидства. – Нелли, могу ли я позвонить вечером, чтобы ты зашла ко мне за инвентарём? И друга своего пригласи, пусть поможет.
– Да, конечно.
Неформальное обращение – первый признак того, что лёд между ними тронулся – разлило в животе Нелли приятную теплоту. Хозяйские гостьи попрощались и начали спускаться мелкими шажками вслед за именинницей. Две из них перед уходом всучили Гюллинг по несколько крон в качестве чаевых. Она пыталась отказаться, но дамы настояли и напоследок ещё раз пригласили её в театр, в котором каждая из стайки занимала какую-то должность. Насколько она знала, Анита в свои годы продолжала работать там гардеробщицей.
Как только замок на третьем этаже щёлкнул, Нелли вышла из счастливого оцепенения и вернулась в квартиру.
– Вот и первый заработок, – пробормотала она, пересчитывая купюры.
***
После того, как Муз помог перетащить всё добро Аниты наверх, он торжественно вручил Нелли самую толстую тетрадь из всех, что можно было отыскать в канцелярских магазинах.
– Что это? – Спросила она.
– Я решил, тебе пора вести учёт заказов и прибыли. Знаю, не самая увлекательная часть работы, но даже творческим людям приходится сталкиваться с рутиной.
Она открыла тетрадь, недоверчиво покосилась на Муза и пролистала страницы: все они были вручную разлинованы на колонки с подписями «номер», «дата», «сделать к…», «заказчик», «пожелания» и «вознаграждение».
– То есть, – уточнила Нелли, – ты выводишь всё в финансовое русло? Мне кажется, мы ступаем на тонкий лёд. Вдруг наверху узнают, и нам придётся расторгнуть…