27 июля 1911 г.[Смоленская губ., Талашкино]
Дорогая Варвара Петровна.
Я передал княгине[164] Ваше поздравление и желание, и она сказала, что будет очень рада Вас видеть. От Москвы езды 10 час[ов] до Смоленска, а там 2 часа на лошадях.
Из Neuenahr’a[165] я Вашего письма не получил. Немцы, верно, не переслали. О Школе ничего не знаю. Знаю только, что какие-то таинственные руки пытаются задержать перестройку. Зарубин подозревает Боткина или Китнера. Сам я теперь углублен в церковь[166]. Кроме того делаю эскиз для Старинного Театра[167], обдумывал «Пер Гюнта»[168] и разрабатываю подробности балета «Праздники Весны»[169], который мы делаем для Дягилева со Стравинским. Задумано и несколько новых картин. Словом, как будто еще есть что рассказать новое. В церкви, конечно, еще только все начинается, но к концу августа уже разбросают леса и откроют мозаику[170]. Еще несколько добрых вестей есть из Парижа и из Рима[171]. В Париже имела успех «Сеча при Керженце»[172], а в Риме мои вещи очень понравились королеве[173].
Что же у Вас делается? Когда Вы возвращаетесь в С[анкт]-П[етер]-б[ург]? Какие ближайшие планы? Очень мы были бы рады, если Вы собрались бы в Талашкино. Жена шлет Вам искренний привет. Где Александра Петровна?
Сердечно преданный Вам,