8 Н.К.Рерих – В.П.Шнейдер[77]

23 декабря 1900 г. / 5 января 1901 г. Париж

Многоуважаемая и хорошая Варвара Петровна.

Хотя Ваше письмецо было и микроскопическое, но я обрадовался ему гигантски, ибо когда начинаю соображать спи[соч]ек Петербургских знакомых – [тех], о которых бы мне было приятно вспомнить, то список этот выходит такой маленький, что с особенным удовольствием получаю даже крохи от немногих сих. Я закрыток не собираю и потому был очень огорчен, что целая страница отошла под рисунок, который с таким же успехом мог фигурировать только на конверте. Злая путаница среди русских художников дала мне повод недели 3 назад написать статью в «Нов[ое] Время»[78] и упрекнуть моих собратьев во взаимном неуважении. Имею сведения, что статья набрана и сильно урезана, так что появится изуродованная – странно, все, что наиболее сердечно, все подвергается нарочитому урезыванию.

Право, даже гадко вспомнить о Петербурге – там гниль какая-то и слизь. В связи с этим сознанием является у меня такой план, – о нем непременно сообщите свое мнение. Если у меня выяснятся некоторые вопросы свойства денежного и личного, то думаю остаться за границей года 4–5 и писать большую серию картин (18) – симфонию «Русь»[79]. По мере окончания выставлять их порознь в Салоне[80] и Мюнхене[81], но не продавать. Затем, когда соберутся все, то двинуть их по Америке и Англии и уже на закуску в Россию. Уж махнуть, так вовсю! – поставить на карту и средства, и личное благополучие, и общественное мнение – только бы не войти рядовым бойцом в мелкие дружины петербургских художественных скопищ. Что скажете?

Я знаю, что мне грозит полное одиночество, но уж лучше переносить его, нежели пускать пузыри, по уши сидя в мелкой пошлости, мелкость которой начинаешь сознавать лишь на расстоянии. Мне кажется, что все мои странствования рано или поздно окончатся уходом в природу.

Картины мои, о которых не говорите никому, но сами выслушайте, ибо «женский ум лучше всяких дум», располагаются так:

1. «Небесный огонь» (Доисторич[еский] человек видит огонь, упавший с неба и зажегший дерево. В коричнево-зеленом тоне).

2. «Облачные девы»[82] (Облака. Сравн[ительные] поэтические воззрения славян на природу).

3. «Ярило»[83] (Восход солнца. В желтом).

4. «Святыня»[84] (Полный рас[ц]вет языческого культа. Яркая, солнечная).

5. «Очаг»[85] (Переход от культа в жизнь. Славяне у очага. Темная).

6. «В заповедном лугу»[86] (Раннее утро (зеленое), хороводы, игры).

7. «Игра» (Слав[янская] деревня. Игра в чехарду. Серый день).

8. «Охота»[87] (Зима. На медведя).

9. «Сборы»[88] (Готовят ладьи. В красном).

10. «Гонец» старые знакомые пересочиненные[89]

11. «Старцы» старые знакомые пересочиненные[89]

12. «Варяги»[90] (Яркая).

13. «Немцы» (Серая. Словно окаменение в замках).

14. «Византия»[91] (Беспорядочная, пестрая).

15. «Русский полон» (Хазары, Итиль).

16. «Вороны»[92] (Вещие вороны кругом города) (Синий вечер. Давящее впечатление).

17. «Победители» (Татары на телах русских князей подняли кубки).

18. «Поход»[93] (Самая большая. Поход русской рати).

19. «Курганы»[94] (Апофеоз всему).


Ближайших объяснений не даю, ибо деление на части понятно. Это не есть историческое исследование, это симфония (иного определения придумать не могу). Если покажется неосновательным – ради Господа, черкните.

Нервы у меня всё неважные, надо с ними бороться. Не пришлете ли мне статью Влад[имира] Вас[ильевича][95] из «Новостей»[96] о Декадентах (была недели 2 назад)? Читали ли мое письмо в «России»[97] и ответ Дягилева[98]? У нас скоро до того дойдет, что будут запрещать даже кланяться с некоторыми лицами.

На днях мне придется быть в кружке – «крайний левый» (как мне сказали) – любопытно; о впечатлении напишу.

Отвожу душу на симфонич[еских] концертах Шевильяра и Колонна. Здесь поговаривают о третьем Салоне[99] – Салоне молодых, но вряд ли эта идея получит осуществление.

Не поскупитесь на письмо.

Rue du F[au]b[urg] St. Honore, 235.

Александре Петровне поклон[100].

Загрузка...