Тема: «Заработная плата и пути ее формирования»
Серебристый тенвер14 пересек черту города после полуночи. Макс давно перестал вглядываться в темноту за окном. Как сказал сидящий на переднем сиденье Тилиф, он либо делает дело без вопросов, либо выходит из машины. Водитель, бритый детина с жирной складкой на затылке, издал подхалимское «гы-гы», что надлежало понимать, как смех, и вывернул руль, бросая автомобиль в поворот.
Парень знал, что дело за тридцать пять тысяч ему не понравится. За такую сумму оно и не должно нравиться. Но Шрам был прав: выбора, кроме как гордо хлопнуть дверью, не было. А гордость нынче дешева, чтобы там не воспевали в легендах.
Местность он узнал сразу, не раз бывал здесь на практике. Под ложечкой неприятно засосало. Вороховка. Не город, а кладбище Империи. Гигантский от горизонта до горизонта могильник. Сюда свозили умерших со всей страны, и здесь же предавали земле. Никто не хотел жить рядом с захоронениями, но местные как-то приспособились, и городок постепенно рос и расширялся, правда, не такими темпами, как кладбище.
Машина въехала на территорию Вороховки с юга. Погост не огораживали. Сумасшедшие, решившие поиграть с призраками, сбегают из больниц не так часто и, как правило, долго не живут. Рыжая песчаная грунтовка закончилась. Впереди расстилались холмистые поля памятных знаков, плит, крестов, статуй и даже кое-где склепов. Водитель заглушил мотор и выключил фары. Глаза медленно привыкали к темноте. Никто не кинулся на автомобиль: ни мертвые, ни живые.
– Вперед, – командовал Шрам.
Бритый детина открыл багажник, о землю ударились две лопаты и массивный фонарь на изогнутой ручке.
– Осквернение захоронения – до пяти лет, – проинформировал мужчин Макс.
– Мелковато для нас, – Тилиф обернулся к водителю.
Тот повторил на бис свое «гы-гы» и взял лопату. Грош подхватил вторую и фонарь. Шрам указал направление, в луч света попали памятники, огороженные коваными заборами и уходящая в темноту тропинка.
– Самое время посвятить меня в детали, – сказал Грош.
– Мне нужно вскрыть могилу, – ответил идущий первым Тилиф, мужчина сменил деловой костюм на спортивные штаны и темную ветровку.
– Я понял. Чья могила? Чей хвост? Есть ли привязка?
– Много вопросов, – буркнул позади водитель.
– Малой молод и любопытен, – ответил Шрам, – но не глуп. Заметь, он не спрашивает о причинах.
– Если призрак привязан, заперт в прямоугольнике могилы, я могу преспокойно подождать вас в машине.
Раимов развернулся к Грошу, вынуждая парня остановиться.
– Поясни.
Макс почувствовал, как сзади к нему вплотную подошел водитель.
– Если блуждающий заперт, я не смогу пересечь границу захоронения. В противном случае, вернувшийся может перетянуть меня на ту строну, в свой мир. В результате, вам придется отмахиваться лопатами уже от меня.
– Что-то я не понял, – нахмурился Шрам. – Вы вроде в хранилище каждый день с кубами играетесь. И все пока в этом мире.
– Поместите могилу в герметичный куб, цилиндр, шар, и я сыграю им в футбол. Мы с ними работаем, но никогда не лезем внутрь, пока прах активен, пока привязка воняет, как дохлая рыба. Представьте себе комнату, наполненную газом, вы войдете туда? – тот, кого мужчина назвал Лбом, хрюкнул. – Так понятнее?
– Более чем, – Тилиф развернулся и снова пошел вперед. – И так со всеми? Никто не может ступить на могилу, если к ней привязан призрак?
– Почему, любой может ступить. Может даже станцевать и спеть. Пока не начнет разорять захоронение, он для призрака не интересен. Никто не интересен, кроме псионника. Если тигр заперт в клетке, охотнику лучше туда не заходить, – парень вдруг запнулся, оглянулся, всмотрелся во тьму.
– Я не понял, – проворчал Лоб. – Есть призрак, есть могила?
– И есть люди, которым он мстит, – пояснил Грош, оторачиваясь от водителя и возобновляя движение. – Например, за отдавленную в транспорте ногу. Такой призрак называется «хвостом». Не смертельным, но не очень приятным.
– Человеку начинает тяготиться визитами, – вставил Раимов. – И обращается к психам с заявлением о привязке мертвеца. Так?
– Так, – согласился парень, не упоминая о том, сколько времени и нервов это будет стоить. Очереди в службе контроля на привязки огромные. – Блуждающего привязывают к месту захоронения.
– И что? – спросил водитель.
– И все, – развел руками Макс. – Призрак заперт, люди живут долго и счастливо. Пока не обзаведутся следующим хвостом (подумал он), а вслух добавил:
– Но если те, кто связан с мертвым, придут сами… если глупая мышь идет в логово кота, значит одной мышью станет меньше.
– Слышишь, Лоб, с кем он меня сравнил? С мышью.
– Хвост ваш?
– Мой, мой. И я еще не обращался по поводу его привязки.
– Что? – Лоб проследил, как Макс в очередной раз хмуро оглядывается.
– Ничего. Справа как раз привязка, вот и фонит, – студент пошел дальше.
– А остальные? Не психи и не связанные со жмуриком люди?
– А остальных он попросту не замечает, – ответил Грош.
– То есть вся надежда на тебя, Лоб.
– Гы-гы.
– Если привязки нет, – парень передернул плечами, ему все время мерещился чужой, упирающийся меж лопаток взгляд. Ночные запахи земли, влаги и вонь потусторонних существ – все смешивалось и мельтешило, не давая, сосредоточиться, – то и проблем нет, вернее, их не будет, пока не начнем копать. Вскрытие захоронения равносильно объявлению войны мертвому. Ему будет плевать, кто мы и кем были.
– Удержишь призрака?
– Класс опасности неизвестен? До четвертого удержу точно, это онн десять.
– Как же психи сами могилы вскрывают?
– Там целая команда работает.
– Тихо, – вдруг поднял руку Шрам. – Пришли.
Он указал на лаконичный черный монумент, вытесанный из черного камня. Блестящая поверхность отразила свет фонаря. Большая черно-белая фотография, с которой на них внимательно смотрел лысеющий мужчина средних лет.
«Кирилов Антониан Гремович», – гласила выбитая надпись. Макс почувствовал, как что-то неприятное зашевелилось в животе, что-то холодное и склизкое. Парень отвернулся и тут же наткнулся глазами на светлого мраморного ангела с мечом в руках. Аллея славы, тут придают земле только тех, кто заслужил благодарность Империи.
Кирилов Антониан работал в службе спасения, прославился тем, что, рискуя жизнью, вытащил семерых школьников из попавшего в горах под обвал автобуса. Его наградили Звездой героя и вроде даже отжалели квартиру от императорских щедрот. А через два года прославившийся спасатель пал смертью храбрых в неравной борьбе с огнем при пожаре на лесопилке. Теперь выясняется, что герой народа и его враг, как называли Шрама старушки возле подъезда, были знакомы.
Макс обернулся. Они были там, в темноте, невидимые и неосязаемые для людей, но всегда враждебные и наполненные яростью. Блуждающие, не нашедшие покоя после смерти. Он чувствовал их энергию, она (как обычно) смердела падалью.
– Там кто-то есть? – тихо спросил Тилиф, встав рядом с Максом.
– Да, – парень передал лопату Раимову и пояснил. – Мне нужны свободные руки.
Шрам не стал возражать и перехватил черенок.
– Сколько у нас времени? – спросил водитель, вставая по другую сторону могилы.
– До того, как хозяин кинется защищать свою недвижимость? – Макс пристроил фонарь на земле так, чтобы луч падал на землю. – От двух до семи минут. И я не уверен, что смогу удерживать призрака долго.
– Тогда начали.
Лопаты вошли в землю. Грош закрыл глаза и сосредоточился на окружающем пространстве. Он чувствовал едва колыхающие нити энергии. Вокруг были одни мертвецы.
Они работали молча. Металл едва заметно скрежетал, соприкасаясь с камушками и перерубая корни растений, в стороны летели комья земли.
– Что за…? – высказался Лоб и добавил еще пару цветистых оборотов.
Парень открыл глаза, возвращаясь к реальности. За низким ограждением на тропинке, по которой они пришли, стояла девушка. Молодая и красивая с длинными распущенными волосами. Если не задаваться вопросом, что она забыла на погосте в такой час, то вполне можно принять за человека. Первым, что бросалось в глаза, было тонкое полупрозрачное платьице, скорее уж сорочка, и босые ноги. Псионник почувствовал нестерпимую вонь, живо напомнившую ему контейнеры для мусора, которые стояли с торца их дома в Тровороте. Девушка был мертва.
Энергию, которую вернувшиеся расходуют на атаку разума живых, этот призрак предпочел потратить на материализацию, на принятие человеческого облика, спрятав все потустороннее под красивой оболочкой. Никакой прозрачности, никакой туманной дымки. Обычная одетая не по погоде девушка.
Ни один живой никогда не сможет коснуться ее тонкого выступающего плечика. Несовместимость мертвого и живого. Стоит протянуть руку – и ее временное тело лопнет, как мыльный пузырь, оседая на землю вязким исчезающим ядом.
– Работаем, – прорычал Тилиф, вопреки собственным словам продолжая пялиться на девушку, только в его глазах вместо удивления была злость.
– Еще один хвост? – спросил Макс.
Вместо ответа Раимов яростно вонзил лопату в землю. Железо глухо обо что-то ударилось.
– А она не …? – Лоб не закончил вопрос, возобновляя работу.
– Нет, – правильно понял его опасения Грош. – Во-первых, она материализовалась, это значит, сил на атаку нет и не будет еще несколько дней. А, во-вторых, она нас не видит.
– Почему? – лопата водителя тоже обо что-то ударилась.
– Мы на чужой территории, чужая могила – это что-то вроде слепой зоны для вернувшихся, – парень напрягся. – А вот и хозяин! Быстрее!
Грош развернулся, с ладоней сорвалась самая простая, самая интуитивная модификация. Щит. Не что иное, как волна нулевого поля, которая отбросила блуждающего.
Мертвый был в ярости. Второй бросок блуждающего, и второй щит. Пять онн.
Парень стоял на кладбище с закрытыми глазами и вытянутыми руками, словно слепец, старающийся поймать в ладони ветер. А за спиной два варвара лихорадочно выбрасывали из ямы комья земли, скребя железом по крышке гроба. За оградой на все это смотрела и не видела юная незнакомка в легком платьице, такая же беспомощная в мире людей, как и тот, которого раз за разом отбрасывал псионник.
Бывший герой Империи сменил направление атаки, и Максу пришлось развернуть щит. Семь онн. Удар отозвался болью в кистях. Затрещало взламываемое лопатами дерево. И, почувствовав это, блуждающий атаковал десяткой. Макс едва не упустил энергию, он впервые ощутил, что такое сила смертельной атаки. Чтобы отразить ее, у него ушла добрая половина сил, ухнула в никуда, образовав внутри пустоту.
Вернувшийся не остановился ни на секунду. Он снова сменил направление, бросаясь на мужчин с другой стороны. Очередной поворот – и снова волна нуля. Но на этот раз щит, прежде чем отбросить призрака, прогнулся. Псионник почувствовал, как его энергия поддается, отступает перед яростью мертвого.
– Все! – закричал парень. – Он превысил десять онн.
Шрам выругался и спрыгнул в яму, недоломанная крышка гроба затрещала под его ботинками. Он поднял лопату и ударил острием в то место, где должна была находиться голова умершего. Еще замах, и еще удар.
Макс снова выбросил щит, сейчас он напоминал человека, противостоящего сильному ветру, хотя ни один волос не шевельнулся на его голове, не качнулась ни одна травинка под ногами. Для живых этого ветра не существовало. Псионник чувствовал, как дрожит щит, как призрак своей яростью почти разрывает его.
Тилиф ударил еще раз, отбросил лопату, нагнулся, запуская руку в дыру, и что-то вытащил. Из кулака свисал, покачиваясь в воздухе, обрывок цепочки. Если бы кад-арты не сдавали в сад камней после смерти владельца, парень бы решил, что Шрам разграбил могилу из-за кристалла. Но камень для другого человека бесполезен, защитник сам выбирает хозяина, оставаясь для всех прочих красивой стекляшкой с электронной начинкой.
Щит просел, словно был не из энергии, а из гнилой фанеры. Выпустить следующую волну Грош не смог. Сила расползлась из пальцев, верный признак грядущего истощения.
Блуждающий ринулся в атаку, когда Шрам, уцепившись за руку водителя, выбирался из ямы. Раимов зарычал от боли, продолжая хвататься за чужую ладонь. Одиннадцать онн. Другой бы уже остался без мозгов, но не тот, у кого было полное трио. На груди наверняка останется ожог: отражая атаки, камни нагреваются.
Лоб рывком вытащил босса из ямы. Макс сформировал из остатков энергии петлю и накинул на призрака ровно в тот момент, когда мертвый налетел на водителя. Сейчас не имело значения, кто чей враг, сейчас они все были для него мишенями. Они нарушили правила, они пришли к его останкам, они заплатят.
У Лба был всего один буро-серый камень, висевший на цепочке, которая уместно смотрелась бы на собачьей будке. Водитель закатил глаза, раскрыл рот в немом крике и рухнул лицом в кучу свежевыкопанной земли. Макс затянул петлю и дернул, оттаскивая блуждающего от мужчин, словно заарканенного невидимого зверя.
– Уходим, – прохрипел, поднимаясь, Шрам.
Из носа шла кровь, его шатало, но он остался в сознании. Раимов мог стоять, мог говорить, мог думать, а это уже не мало. Блуждающий рванулся к нему, энергетическая нить врезалась Максу в ладонь, лопнула кожа, из сжатого кулака потекла кровь.
Грошев вывернул руку, раскручивая петлю и освобождая блуждающего, и тут же закрутил обратным ходом. Сила хлестнула по вернувшемуся подобно кнуту и отбросила его в противоположную сторону. Энергии почти не осталось, поэтому он позволил петле выскользнуть из пальцев. Он смог выиграть еще несколько секунд.
Шрам ухватил водителя за шиворот и поволок прочь. Лопаты остались лежать на земле. Макс не стал обходить яму, а просто ухватился за забор и перепрыгнул ограду. Тилиф успел вытащить помощника через проем, когда призрак атаковал вновь.
Раимов упал, издав не то краткий крик, не то всхлип. Мужчина выгнулся дугой и стал кататься по земле, беспорядочно хлопая руками себя по телу.
Полная проекция. Антониан погиб в огне и теперь проецировал свою смерть в разум врага. Так убивают блуждающие, записывая тебе в мозг то, от чего умерли сами. Очень качественно записывая, жертва верит и умирает. В данном случае от ожогов, от огня которого здесь не было.
Грош собрал в руки все, что у него осталось и даже немного больше, и выплеснул тоненький, легкий, как паутина, слой абсолютного нуля, на ходу направляя его на упавшего Шрама. При поддержке камней это даст тому шанс. Тилиф должен жить, он еще не расплатился.
Они вышли за границу захоронения и скоро снова станут для вернувшегося чужаками. Но не так быстро, его ярость не так просто охладить, пока он еще видел землю на их ботинках, чувствовал боль от вскрытия могилы.
Но Раимов как на могиле с лопатой в руках, так и вне ее оставался врагом, разница лишь в силе атаки. В обычное время хвост не смертелен. Макс не знал, что они не поделили при жизни Кирилова, да и не хотел знать. Он должен сделать свою работу и получить деньги.
Волна нуля прошла над мужчиной, призрак отпрянул. Тилиф остановился, тяжело дыша и конвульсивно подергиваясь. Секунда, две – и блуждающий повторит атаку. А Макс был пуст, совсем как после экзамена по привязкам. Неприятное сосущее чувство пустоты и предчувствие неудачи холодом разлилось внутри, заставляя сожалеть, что вообще ввязался во все это.
Только вот на жизнь Раимова было уже два претендента. Девушка в белом увидела Шрама, и ее глаза зло сощурились, разом стирая с тонкого лица всю красоту. Они сорвались с места одновременно, Макс и мертвая незнакомка, босые ноги которой едва касались травы. Она очень спешила, как мотылек, стремившийся к огню, для мертвых это рефлекс.
Девушка налетела на мужчину, и мертвое соприкоснулось с живым. Временное тело призрака разлетелось вязкими брызгами, окатив Гроша и Шрама с головы до ног. Макс поднял руку и рукавом стер с лица материю блуждающих.
Смесь немиротацина и гаростида один к одному, сильнейший яд, появляющийся из ниоткуда и исчезающий в никуда. Сквозь кожу не впитывается, но прими внутрь пять кубиков – и можно заказывать похороны, противоядия не существует.
Не успел Грош отвести руку от лица, как почувствовал приближение первого призрака. Парень бессильно попытался собрать хоть что-то, хоть мизер на укол. Ухватил грамм силы, выбрасывая из руки почти бесполезное шило. И мир качнулся, на мгновение теряя четкость. Перерасход… Вспомнилось любимое словечко одного из преподов, когда самые упертые пытались третий раз за день сдать экзамен. Если сила кончается, в ход идет жизнь. Он не мог остановить призрака.
Блуждающий почти атаковал Шрама. Почти убил. Присутствие чужой энергии Макс ощутил острым, режущим обоняние запахом бензина, словно под ноги плеснули литр-другой. За миг до того, как вернувшийся влил в разум Шрама смерть, кто-то заключил его в кокон, ослепляя и отрезая от живых. Кокон – более сложная модификация щита, когда его края смыкаются вокруг мертвого, удерживая его в абсолютном нуле. Сил он жрет немерено.
Макс не раздумывал. Все потом: и вопросы, и ответы, и эмоции. Парень ухватил Тилифа за руки и поволок в сторону. Кожа, покрытая слизью блуждающего, была холодной и скользкой. Грош подтащил мужчину могильному камню, на котором было выбито изображение широкоскулой женщины с раскосыми глазами, выдававшей уроженку Винии15.
Кокон тут же раскрылся, и призрак ушел ввысь. Раимов стал для него невидим, также как ранее для девушки в сорочке.
Грош выпрямился и выскочил на тропинку, он все еще чувствовал чужую силу. Тот, кто спас Шрама, стоял там, где заканчивалась песчаная дорога. Макс бросился к едва различимому во тьме силуэту, петляя и между могил, и стараясь не потерять из виду невысокую фигуру. К несчастью, незнакомец совсем не горел желанием получить благодарность и не остался на месте.
Преследование в темноте – удовольствие не из приятных, ты не можешь бежать без оглядки, не видишь препятствий, теряешь ориентацию, и, наконец, останавливаешься, старясь сдержать дыхание, оглядываешься и ничего не видишь.
Они влетели в молодой лесок за дорогой с интервалом в несколько секунд, Макс даже слышал, как захрустели ветки, когда незнакомец продрался сквозь придорожные кусты. Но когда он последовал за ним, вокруг уже царила тишина. Грош углубился на десяток шагов и замер, прислушиваясь. Это был даже не лес, а его преддверие, но он смог разглядеть лишь темные влажные стволы, да и то, когда они оказывались перед самым носом. Чужая сила рассеялась в пространстве, и пока незнакомец не применит ее снова, найти его по энергетическому следу невозможно.
Макс почувствовал, как в нем закипает злость. Его подводят под кражу, потом под убийство, и вдруг помогают. С чего вдруг?
Уловив краем глаза движение справа, парень бросился туда, чтобы через два шага остановиться. Сухая ветка, хлестнув по лицу, чудом разминулась с глазом. Бесполезно. Все, что незнакомцу надо, это оставаться неподвижным, и тогда Макс пройдет в паре шагов и не заметит.
Парень оперся рукой о шершавый ствол, ладонь тут же заныла, к ране прилипли кусочки коры. Звук собственного дыхания казался оглушительным. Лес шуршал ветром в кронах, отзывался тиканьем сверчков и цикад.
Пустота внутри неожиданно заставила его почувствовать себя голым и беззащитным. Энергия была бесполезна против живых, но парень привык к тому, что она всегда с ним, смирился полагаться на силу. Противоречивое открытие. И неприятное – он презирал свой дар.
За спиной хрустнула ветка, Грош развернулся, с трудом представляя, что будет делать. Поблагодарит за спасение Шрама? Даст в морду за отца? На основании того, что кто-то видел черную форму, а спасший его был псионником? Не рано ли ставить знак равенства?
Парень принял универсальную стойку, вполоборота, одна нога чуть выставлена вперед: из такой позиции можно как атаковать, так и обороняться.
Во тьме блеснули глаза, и хриплый голос произнес:
– Ты упустил свидетеля, Малой.
Парень выдохнул. Шрам двигался тихо, даже несмотря на судороги, то и дело пробегавшие по телу – остаточные явления атаки, когда нервная система пытается восстановиться. В руках мужчина держал что-то по очертаниям очень похожее на пистолет.
Ветер снова зашумел, и парень напрягся, запах падали, сперва едва уловимый, стал приближаться. Темнота леса вдруг стала враждебной. Где-то там был незнакомец с неясными намерениями. Где-то там был призрак. А у него только едва стоящий на ногах Шрам с огнестрельным оружием.
– Что вы бы вы не взяли из могилы Кирилова, советую избавиться. Иначе нас ждет второй раунд. А я пуст.
– Черт тебя возьми, Малой, – мужчина вытащил из кармана что-то уместившееся на ладони и поднес к лицу, силясь разглядеть.
Макс зашипел, запах мертвечины приблизился, он выхватил телефон, дернул руку мужчины на себя, заставляя того вздрогнуть, и сделал несколько снимков. От режущей белизны вспышки перед глазами заплясали цветные пятна. На ладони Тилифа лежала железная табличка с выбитым номером, такими обзаводятся солдаты, пожарные и спасатели, чтобы облегчить опознание тела. Если он хотел узнать номер Кирилова, был способ проще, неужели в их ведомстве никто не берет взяток?
Но мысли Грош оставил при себе, ему платили не за это. Парень подхватил тонкую пластинку, бросил мужчине вместо нее телефон и, размахнувшись, отправил находку в полет. Что-то едва заметно стукнуло. Качнулись ветки, и все снова замерло. Парень напряг все свои чувства, блуждающий отступил, оставаясь все еще где-то рядом, но не собираясь приближаться. Раимов повел пистолетом из стороны в сторону.
– Нажмете на курок, и смертельный хвост вам обеспечен, – проинформировал Тилифа Грош.
– Вряд ли. Тут только ты, а псионники, не возвращаются, – мужчина опустил оружие, и оперся о ближайший ствол. – Удобно, не находишь? Вы единственные, кто может убивать, не боясь мести мертвых. И вы единственные, кого можно убивать по той же самой причине.
Макс попытался рассмотреть лицо Шрама, но в темноте оно казалось чуть более светлым овалом. Тилиф говорил правду. После смерти возвращались процентов восемьдесят умерших. Пять, по неясным до сих пор причинам, уходили навсегда, а оставшиеся пятнадцать – это псионники, умиравшие, как обычные люди, и никогда не возвращающиеся. Для пси-специалистов загробной жизни не существовало.
– Расслабься, Малой. Я хорошо стреляю, поэтому и жив до сих пор. Совсем необязательно убивать, чтобы вывести из строя, – Раимов вдруг согнулся, и Макс услышал звук рвоты. – Не возражаешь, если мы обсудим принципы друг друга после того, как приберем за собой и свалим, – сипло спросил он спустя минуту.