Не стал дожидаться рассвета, а с небольшим эскортом, в основном состоящих из приданных мне посыльных, выдвинулся на северный участок атаки. Расстояние преодолели меньше чем за час и успели к началу операции.
Приближаясь к позициям был приятно удивлён тишиной. Не было ни праздно шатающихся, ни предрассветной суматохи. Присмотрелся и понял, что всё готово к началу наступления. Как только забрезжили первые лучи местного светила, не дожидаясь моего приказа, дивизии пришли в движение. Солдаты вышли из укрытий, выстроились в боевое построение и пошли в атаку. Первые несколько минут шли в тишине. Я уже надеялся, что разделяющее расстояние до позиций противника преодолеем скрытно, нас не заметят. Но сначала послышались первые одиночные выстрелы, затем со стороны неприятеля прозвучали слаженные залпы.
Я смотрел, как сохраняя боевой строй под шквальным огнём, солдаты идут вперёд и содрогнулся, представив, если установить всего два пулемёта на флангах, то и десятка шагов не пройдёт эти плотные шеренги.
Прибыл посыльный:
– Дивизии пошли в наступление, но встречены плотным огнём неприятеля, – услышал доклад.
– Вижу, – ответил, понимая, что атака может захлебнуться. – Передай приказ командиру шестой дивизии, пусть своими силами правее обойдёт позиции противника и ударит во фланг.
– Слушаюсь, – ответил посыльный и ускакал.
Я расположился на небольшой возвышенности и мог почти полностью охватывать картину боя. Она меня не радовала. Слишком большие потери и это мы ещё не достигли позиций неприятеля. Всмотрелся, заметил, как часть атакующих войск перестраивается – посыльный передал мой приказ.
Поле боя заволокло дымом пороховых газов. Уже практически ничего не было видно. Плотное облако окутало пространство, на котором шёл бой. С нашей стороны в атаке принимали участие три дивизии, со стороны неприятеля по некоторым данным в обороне стояли две дивизии. Силы можно сказать в нашу пользу, но у атакующих всегда потери выше, чем у обороняющихся. И это ещё не изобрели, не знаю почему, пушки с зарядами картечи. Я задавался этим вопросом и находил только одно объяснение. Металлургия была на зачаточном уровне. Изготовить ствол мушкета смогли, но любое увеличение калибра приводило к разрыву ствола. Может качество металла было ниже требуемого, может технология изготовления хромала. Но факт оставался фактом – убийственного, практически в упор пушечного залпа картечью я не опасался.
– Господин штабс-полковник, ваше приказание выполнено, шестая дивизия пошла в обход, – доложил посыльный.
– Что там конкретно происходит, как далеко продвинулись, какое сопротивление оказывает противник? – из-за витающего над полем боя дыма я ничего не видел, а ещё по земле стелился предрассветный туман.
– Сопротивление слабее, но труднопреодолимый участок. Разлился мелкий ручей и…
– Понятно. Сколько необходимо времени для достижения позиций?
– Не менее часа, – тут же ответил посыльный.
Была мысль ввести резерв и слева обойти позиции неприятеля, но не стал. Слишком рано. А-то сейчас потреплют и основные дивизии, и резерв, а, если вдруг придётся усилить натиск на одном из направлений, то больше никаких войск в моём распоряжении не будет.
«Что-то с юга никто не прибывает, может послать посыльного узнать, что у них там?» – думал, продолжая скорее вслушиваться в картину боя.
Вторая фаза: преодоление сопротивления первой линии обороны заходила в тупик, а предстоял ещё марш по направлению к Кенасовке.
Я осмотрел окружавших меня солдат и офицеров. Набиралось человек сорок. И откуда столько остались в тылу, не понимал. Я прибыл всего-то с десятком посыльных-вестовых.
– Слушай мою команду! – поднялся на стременах, – оружие на гало! – прозвучал шелест вынимаемых из ножен боевых рапир и палашей. – Галопом, за мной, в атаку!!!
С места бросил своего коня вскачь, забирая влево от основного театра сражений. Я надеялся обогнуть открытое пространство нейтральной территории и ударить с левого фланга, где концентрация наших войск оказалась недостаточной, и преодолеть сопротивление противника яростным наскоком. Мой расчёт строился на том, что в дыме боя противник не сразу поймёт численность пустившейся в атаку конницы, а громкое дыхание, ржание и топот коней сформируют необходимый эффект и создадут впечатление грозной силы, ударившей с фланга. И противник дрогнул.
Сначала на фланге, куда я стремился стала замолкать стрельба. Потом организованные, по номерам залпы в центре превратились в беспорядочные, одиночные, а когда я со своим небольшим отрядом достиг позиций неприятеля, то и совсем смолкли.
– Где пеший строй??? Занять позиции!!! – разгорячённый отдавал приказы.
Прибыл вестовой с правого фланга с докладом. И как только отыскал меня?!
– Позиции заняты, враг отступает!
– За ним! Охранному полку занять оборону! – отдавал приказы. Предстояло не только захватить рубеж, но и удержать его. Примерная протяжённость линии соприкосновения с противником составляла тридцать километров и если учесть, что это в обе стороны, так как наш контрудар разрезал оборону противника, запирая в окружении войска в крупном населённом пункте, то ожидать прорыва следовало с двух сторон, что со стороны окружённых, что и основных сил противника, и насыщать оборону приходилось основательно.
– Вперёд, ребятки!!! Потом отдохнём, – подбадривал проходящих мимо усталых солдат. Они целеустремлённо шли вперёд, преследуя неприятеля, заставляя того оказаться в ловушке.
Вызвал посыльного.
– Скачи в штаб армии, доложи о взятии первого рубежа. Основные силы северной группировки преследуют врага по пятам. Он отступает, как и предполагали в Кенасовку. Пусть выдвигаются на позиции и держат центральный участок.
Вестовой ускакал, а я осмотрелся, ища глазами своего адъютанта.
– Господин штабс-полковник, кого-то ищите? – обратился один из вестовых, видимо старший по званию из находящихся поблизости.
– Адъютанта своего ищу. Лейтенанта Красса.
– Во время атаки скакал впереди меня, но потом… я разузнаю. Может с лошадью что, вот и отстал.
За время, прошедшее после моей безрассудной атаки можно пешком три раза обойти всё поле боя, да и я сомневался, что без приказа он вряд ли оставит меня. Помнил, что он скакал рядом со мной, иногда вырываясь вперёд, но потом, в пылу скоротечного боя он как-то выпал из поля зрения и вспомнил о нём я только сейчас, когда выдалась более-менее спокойная минутка.
– Господин штабс-полковник, – обратился прибывший посыльный.
– Короче, докладывай, – перебил официоз. Настроение у меня враз испортилось. Мучали нехорошие предчувствия.
– Лейб-капитан Дудикс докладывает, что сломили сопротивление врага и дивизии продвигаются по направлению западнее Кенасовки.
Я удовлетворённо кивнул, приня́в доклад. План вступил в третью фазу – окружение и замыкание кольца вокруг Кенасовки. На это отводилось время до сегодняшнего вечера, и я надеялся, что ско́рое продвижение не застопорится в самый неподходящий момент.
– Господин штабс-полковник, – обратился тот вестовой, что обещал разыскать моего адъютанта.
– Слушаю, где лейтенант Красс? Лошадь никак не может поменять или ранен?
– Убит, господин штабс-полковник. Не сразу его отыскали. Лошадью привалило. Думали, что всадник уцелел, а как стали тщательно осматривать. Ели извлекли из-под коня. Весь поломан, словно кукла.
Я остановил коня. Повернул поводья… Хотел вернуться, отдать последние почести, но посмотрев на проходящих мимо солдат и офицеров подумал: «Сколько ещё таких как этот лейтенант погибнет в этой войне? Сколько останется безымянных героев, отдавших жизнь, защищая свою родину?..».
– Похоронили? – спросил, сглатывая подкатившийся к горлу ком.
– Похоронная команда осталась, они своё дело знают, не беспокойтесь…
Не встречая серьёзного сопротивления, мы продвигались вперёд, преследуя неприятеля. Ему удалось оторваться от авангарда, но впереди располагался только один населённый пункт, куда как я думал и спешили сенарцы, чтобы укрыться за его стенами и организовать оборону.
– Господин штабс-полковник, – догнал меня вестовой. Я с сопровождавшими меня посыльными ехал в ядре колонны, что пешим маршем шла по дороге.
– Докладывай, – прибыл гонец с южной стороны.
– Дивизии встретили серьёзное сопротивление, вступили в бой, – на одном дыхании выпалил посыльный.
– Где? – я восстанавливал в памяти карту, пытаясь понять, где противник успел создать организованное сопротивление.
– Возле Сухопатовки.
– Понял, – быстро сообразил, где именно противнику удалось организовать сопротивление, – ты и ты, слушать мой приказ! – подозвал двоих гонцов.
– Конному резерву немедленно выдвинуться по направлению к Сухопатовке и прорвать оборону. Не дать отбросить наши войска назад! Ты, – указал на другого посыльного, – скачи в авангард и прикажи ускорить шаг.
Хотя я и не обладал полной картиной, но в сложившейся ситуации приказ выглядел обоснованным. Необходимо усилить завязшую в преодолении обороны противника группировку и одновременно ударить с противоположной стороны, чтобы сенарцы не смогли усилиться, перебросив части на угрожающий участок линии прорыва…
Время перевалило за полдень, а мы всё-ещё никак не добрались до Кенасовки. Я стал сомневаться, а не поторопился ли я, введя в бой свой единственный мобильный резерв. Тем более, предстояло обойти по дуге населённый пункт и сомкнуть кольцо, а мобильными частями это можно было сделать значительно быстрее, а вместо этого я отправил кавалеристов-гвардейцев прорывать оборону.
Слева показалась массивная оборонительная стена.
– Вот и Кенасовка, – выдохнул с облегчением. Из плана мы выбились примерно на три-четыре часа, но всего не предусмотришь. Возле стен формировались ряды из отступающих под стены сенарцев. Скакали туда-сюда конные воины, но ударной силы сенарцев – тяжёлой кавалерии я не заметил.
– Пятой дивизии выстроиться в боевой порядок на расстоянии пятисот конных шагов от врага, остальным продолжать движение и с запада соединиться с атакующими с юга, – отдал приказ особо ни к кому не обращаясь. Рядом со мной постоянно находился тот самый офицер в чине лейб-капитана, что сообщил о смерти моего адъютанта. Он и принял на себя обязанности моего помощника. При необходимости дублируя приказ, отправляя посыльных за уточнённым сведениями, а иногда и остужая излишне ретивых вестовых, рвущихся в бой.
Выглядевшее наспех собранным войско постепенно приобретало структуру, стали проглядываться черты организации и порядка.
– Что-то не нравится мне всё это, – пробормотал себе под нос, думая, что меня никто не услышит.
– Извините, не расслышал приказа, – отозвался лейб-капитан.
– Тебя как зовут, офицер? – представился случай познакомиться.
– Курьер по особым поручениям особой гвардейской кавалерийской дивизии лейб-капитан Савелкин, – бодро представился средних лет мужчина.
– Давно на службе? – спросил, продолжая оценивать обстановку.
– Давно. Второй десяток пошёл.
– Как думаешь, пойдут в контратаку или только пугают? – осведомился, надеясь получить свежий взгляд на обстановку.
– Несомненно. Им деваться-то некуда. Вот только не все вышли на позицию. Минимум ещё столько же должно быть, да и кавалерии не видно.
– То-то и оно. Где резерв, почему не подошёл? – оглядел выстраивающие в боевой порядок войска.
– В пути. Скоро будут. Я как подошли к городу, повторно отправил гонца, чтобы поторопили. Скоро должны прибыть.
– Хорошо. Что на юге? Есть сведения? Резерв туда ушёл?
– Так точно, убыл в боевом порядке. Но вестовой обратно пока не прибыл. Прикажите направить? – я оглядел находящихся подле офицеров и солдат. Всего трое вестовых не задействованы, да и лошади были в мыле. Значит совсем недавно им пришлось проделывать такой путь, на что пешему понадобился почти весь световой день.
– Нет, пусть отдыхают. Сменные лошади есть?
– Всех уже задействовали. Больше смены нет, – с выдохом ответил Савелкин. Вот о чём я не позаботился, так о сменных лошадях для вестовых. Они-то, как? Поступил приказ и понеслись, не жалея коня его выполнять. И хорошо если в конечном пункте им предоставят свежую лошадь под замену, а если такой возможности не будет, то приходится на уже уставшей возвращаться назад, загоняя кобылу.
– Господин штабс-полковник, укажите место в боевом построении, – лично прибыл с докладом командир стоявшей в резерве девятой дивизии. Корить его за медлительность не стал. Видел, что солдаты шли на пределе своих сил. Ведь у тех, кто принимал участие в бою и часть боезапаса израсходована, и соответственно переносимый груз меньше. Конечно, бой – это не отдых, но в бешеной гонке вымотались все.
– Твоё место на флангах. Расположи два полка на левом фланге и два полка на правом, и чтоб все видели, что это свежие силы, только что подошедшие, особенно противник.
– Слушаюсь! – без лишних вопросов командир убыл…
Напряжение нарастало. Противник, видя, что подошли дополнительные силы вновь принялся перестраивать боевой порядок, а доклада о соединении южной и северной группировки я до сих пор не получил. Меня это настораживало, но ничего поделать не мог. Отправить вновь гонца узнать, что происходит на юге – потерять время. Проще дождаться доклада от войск совершавших сейчас обходной манёвр с севера.
– Господин штабс-полковник, – обратился Савелкин, – наши поймали вражеского гонца. Хотел обходными путями выбраться из города, но его задержали.
– Где он? – весть о захвате языка вселила надежду. Зашевелились враги, подкрепление просят.
– Ранен. Доставить?
– Говорить может, кто захватил?
– Солдаты пятой дивизии, точно не знаю.
– Веди к нему.
В паре сотен метров располагался медицинский обоз. Доехали быстро.
– Куда? – спросил, приближаясь обозу. К нам присоединился какой-то младший офицер.
– Сюда. Вот он, перевязывают. Неудачно с лошади упал. Пришлось по ней палить, чтобы не ускакал, а то ретивый попался, прям на нас попёр, думал не устоим, побежим.
– Ты взял пленного? – обратил внимание на говорившего.
– Мы, – улыбаясь ответил лейтенант. – Мой взвод. Всеми пришлось поучаствовать. И как он из-за поворота на полном скаку выскочит…
– Потом, – прервал эмоциональную речь младшего офицера, – Савелкин, запиши данные тех, кто принимал участие в захвате, не забудем, наградим.
Я подошёл к потрёпанному, прижимавшему к груди сломанную руку, сенарцу. Тот был в форме кавалериста, но я не мог понять, к какому подразделению он относится. Кирасы на нём не было, но и отличительных знаков принадлежности к лёгкой кавалерии я тоже не заметил.
– Представься, – сразу заговорил на сенарском наречии. От неожиданности он неудачно дёрнулся и от пронзившей его боли поморщился, – сиди. Не вставай. Кто ты, звание, должность, из какой части? С каким заданием покинул город?
Сенарец хотел было всё-таки встать, но предусмотрительный Савелкин жестом указал ему сидеть.
– Я – адъютант штабной роты штабс-лейтенант Чу́верс. Получил приказ начальника штаба незаметно выбраться за стены и добраться до штаба второй армии с донесением.
– Что за донесение? Отвечай! Всё равно, чуть раньше или позже узнаем, но от тебя зависит, останутся у тебя пальцы или нет, – говорил спокойно, словно каждый день угрожал расправой беззащитным пленным.
– Командующий докладывал о прорыве участка и требовал подкрепления, – выпалил сенарец. Он побледнел и сначала говорил очень быстро, но потом стал заикаться.
– Господин штабс-полковник! – донёсся возглас подъехавшего вестового.
– Что у тебя?
– Сенарцы возвращаются за стены!
Оставив пленного, я смотрел как сенарцы возвращаются за стены. Паники не было, но они уходили, покидая позиции. Прибыл посыльный:
– Дивизии преодолели сопротивление и соединились! – без обращения, доложил посыльный. Теперь предстояла четвёртая фаза плана – удержать кольцо окружения.