Веха А-204
– Доброго времени суток. Диспетчер сектора с вами говорит. – Под куполом рубки, словно речная галька, прошелестел и рассыпался голос диспетчера, пробившегося сквозь помехи. – Прошу предоставить путевой лист и объяснить причину передвижения с выключенными транспондерами.
– Кса́у дэва́р
Он бросился к пульту, вызывая диспетчера и на ходу придумывая легенду. В ответ – шипение, сквозь которое прорывались лишь отдельные звуки. Смог ли оператор поймать его координаты – не известно.
«Придется исходить из худшего», – подумал, его небольшой катер оказался в неизвестном секторе, свободном от пеленга. Такое бывало, но сейчас особенно не вовремя.
Программа раннего оповещения мигнула красным, привлекая внимание к мониторам: прямо по курсу формировалось транзакционное окно, густое, с высокой плотностью материи – кто-то большой торопился выскочить прямо перед носом катера и его навигатора.
– Надеюсь, это не то, что я думаю… – навигатор активировал пеленг, приготовился ждать отчета.
В небольшом оконце повис курсив, по монитору растекался сине-зеленый луч, рассекая монитор на крохотные дольки. Секунда, две… Сердце неприятно сжалось. Стало ясно: тот, кто спешил навстречу, двигался с выключенными транспондерами. Навигатор катера активировал маневровые, замер в ожидании координат выброски неизвестного судна.
Пространство подернулось дымкой. Круглое облако разорвалось в центре, показав нутро транзакционного коридора – черную беззвездную пустоту. Сине-голубые проблесковые огни шедшего этим маршрутом фрегата, окрасились красными огнями экстренного торможения. Маневровые двигатели пришли в движение, умело изменив траекторию выхода из транзакции и мгновенно развернувшись к катеру силовыми установками.
– Что за…
Борт неизвестного фрегата окрасился золотом, выбросив в сторону замешкавшегося навигатора гравитационные сети. Не выходя на связь, не объясняя своих действий, фрегат грубо подавил систему защиты катера. Подключившись к внешнему управлению, принудительно выключил двигатели движения.
Навигатор сопротивлялся до последнего, пытаясь вернуть управление кораблем. Осел и опустил руки только тогда, когда все экраны погасли, а единственный демоэкран транслировал с уцелевших визиров только приближающийся борт неизвестного фрегата и распахивающийся шлюз.
«Скварр меня задери…» – с сожалением думал навигатор катера и с тоской смотрел на горящие огни шлюзовой камеры.
Несколькими неделями ранее, борт фрегата Управления сопровождения следственных действий «Тольда»
Космос – не игрушка. Он слишком большой и необъятный, чтобы думать о нас, слишком холодный, слишком живет по своим, одному ему ведомым законам, и не очень жалует визитеров. Поэтому межпланетное путешествие – это не увеселительная прогулка к любимой тетушке на чай. Выход из своей звездной системы – это всегда немного рулетка, в которой может и не повезти. Безопасность транзакционных коридоров целиком и полностью в руках команды – навигаторов, картографов и бортинженеров. Их усилиями и расчетами вы вернетесь домой или куда там вам приспичило лететь.
Пропавшие в галактике корабли – не редкость.
Они исчезали с радаров. Они взрывались.
Они сталкивались с различными объектами.
Они терялись в навигационных вехах.
Потеряться в космосе – это потеряться в пустыне, если ты – песчинка.
Это практически без шансов быть найденным. Особенно, если твой терпящий бедствие корабль оказался в стороне от навигационных маршрутов и твой сигнал бедствия не фиксируется диспетчерской.
Идеальное место совершения преступления.
Идеальный способ убийства.
Идеальное орудие преступления.
Космос…
Это дело начальник криминальной полиции Единой галактики Тиль Теон оставил под своим контролем: так удобнее быть в курсе каждую минуту. Потому что каждую минуту могут спросить отчет. Ведь не каждый день происходит нападение на корвет главного управления криминальной полиции Церианы – одной из планет-основательниц Единой галактики.
Корвет «Литто́р» был вскрыт со стороны грузовых шлюзов – команда криминалистов обнаружила прорывы корпуса: гладкие, оплавленные края. Очевидно использовалась плазма. Но как злоумышленники могли подобраться к кораблю такого класса так близко? Где было сопровождение? Почему не сработала полевая защита, бортовое вооружение… Как могли проделать отверстие? Почему команда так поздно обнаружила вторжение и не предприняла меры по защите экипажа и пассажиров?
Преступники действовали нагло, цинично, не опасаясь оставить следов и продемонстрировать свою злость и неуязвимость. Захват и уничтожение «Литтора» был словно сделан ради устрашения.
Преступники знали, на какой борт нападали. Они знали, что на борту находился глава полицейского ведомства Церианы Фрахт Алоиз и его дочь, следователь церианской прокуратуры. С ними обошлись с особенной жестокостью.
Тиль Теон, просматривая материалы дела, снова содрогнулся, наткнувшись снова на фото растерзанных тел Фрахта, которого он хорошо знал, и его дочери Салины. Ей было чуть за двадцать. Талантливая, принципиальная девочка. Она хотела передать Теону нечто важное, что попало ей в руки.
– Дорогой дядюшка, – смеялась она, но по напряженной интонации Теон догадался, что девушка напугана, – это именно то, что ты ищешь так долго.
– Не люблю загадки, – мрачно отозвался он тогда. У него был тяжелый день и сложный перелет.
– Ну же, не будьте букой, дядюшка, – засмеялась девушка. – Я скажу только одно, чтобы разогреть ваше любопытство… «Аха́та меле́о»!
Аха́та меле́о – это их кодовое слово. Он не был ей дядюшкой, просто по долгу службы частенько виделся с ее отцом, иногда бывал у них дома. Когда Салина была совсем ребенком, она мечтала стать «как Теон» и ловить преступников. Приезжая к ним в дом, Теон всякий раз оставлял ей какую-нибудь головоломку со словами «ахата мелео», что на древне-церианском означало «смотри в оба». И она смотрела, с азартом разгадывая преступные схемы дел, которые когда-то вел сам Теон. Но Когда ее отец получил должность в полицейском департаменте, эта мечта едва не рухнула – на Цериане не принята семейственность. Тогда Салита, окончив кадетский корпус при Трибунале, пошла в Космофлот рядовым полицейским в патрульную службу. Гоняла по галактике, отлавливая мелких жуликов и хулиганов. И по выслуге лет получила должность следователя. Талантливую выпускницу заметили в прокуратуре после одного из громких дел, когда она вычислила, выследила и поймала группу контрабандистов, выкравших глиассовую мозаику с выставки современного искусства в Фиде́е, и пригласили на должность следователя.
Глядя на изувеченное тело девушки, которую он помнил еще ребенком, у Теона не укладывалось в голове – зачем? Что заставило преступников действовать именно так.
Он поднял дела, которые в последнее время вела Салина и курировал Фрахт, провел проверку по каждому из них…
Последний разговор с Фрахтом дарил какую-то подсказку, но Теон пока не мог понять, какую.
«Салина очень взволнована», – отметил он, когда узнал, что «Литтор» встал на заданный курс для встречи с фрегатом Теона.
Фрахт помрачнел: «Да, это как-то связано с ее прежней работой».
«Прежняя работа» – это транспортная прокуратура, патрульная служба: что именно могла обнаружить девушка, будучи сотрудником другого ведомства, с другим уровнем допуска и другой сферой компетенций?
Тиль Теон понимал, что он медленно заходит в тупик. Информация, которую хотела сообщить Салина, больше нигде не дублировалась, она буквально везла ее в собственной голове.
«Возможно, именно поэтому этой голове досталось так много».
Нападение на корвет «Литтор» могло остаться нераскрытым преступлением…
Пока однажды, спустя недели следствия, на свою личную почту он не получит сообщение «Аха́та меле́о», отправленное с чужого персонального информера.
Пожилой креонидянин сидел, ссутулившись в своем кресле. Его белоснежные волосы сейчас выглядели неопрятно, словно использованная мочалка, кожа потемнела и покрылась сеткой мелких морщин. Старость не жалела его. А наркотики добивали. Дрожащей рукой он взял со стола коробочку, открыл ее и пересчитал содержимое.
– Здесь меньше, чем я просил, – проговорил сипло и посмотрел на своего запоздалого гостя.
Тот не повел и бровью, улыбнулся:
– Тяжелые времена, знаете ли… Генерировать ваш препарат становится все более опасным.
Старик смотрел на гостя с презрением, прозрачные глаза наполнились глухой ненавистью:
– Щенок… Я породил тебя, дал все, чем ты сейчас владеешь.
Гость протестующе поднял руки:
– Нет. Вы что-то путаете. Все, что я имею, я получил по праву рождения. И по своему убеждению и доброте душевной вызвался скрашивать ваше одиночество здесь, на острове…
– Лживый скварр, – прошипел старик.
Его гость пожал плечами и решительно поднялся:
– Ну, знаете, это выходит за рамки моего понимания, – он оправил складки темно-синей бархатной тоги, – я не намерен терпеть Ваши оскорбления.
– А деньгами моими пользоваться намерен? – старик насмешливо прищурился, пряча в карман коробочку с подношением своего гостя. Тот, уже было собравшись выйти из беседки, остановился и медленно развернулся. Взглянул на старика свысока. Тот сипло рассмеялся, словно ворона прокаркала. – Что глазки вылупил? Или думаешь, что я забыл, кто тебе рассказал о мигающей транзакции?
Его гость отозвался не сразу. Склонив голову к плечу, он изучал старика со смесью презрения и удивления. Тот отвечал ему тем же. Гость склонился ниже и прошептал:
– Ты мне угрожаешь?
– Я напоминаю. Я видел отчеты технической комиссии и сообщил тебе кодировки, которые влияли на темную материю внутри транзакционного коридора. Я вправе рассчитывать не только на долю… Но и на возвращение в Или́й… Это была часть сделки, помнишь?
Его гость выглядел взбешенным, но быстро подавил злость, нацепив на себя личину снисходительного благодушия.
– Я помню, – признался он. – И услышал тебя сейчас.
Старик смотрел на него исподлобья.
– Я надеюсь… – прошептал. – Не думаю, что ты хочешь, чтобы кто-то еще узнал о нашем уговоре. Мне-то терять нечего, дальше, чем на этот остров меня не отправят, а вот ты… ты можешь потерять все.
Его гость кивнул. Развернувшись на каблуках, он стремительно покинул беседку и направился к серебристой капсуле. Багровые лучи заходящей Глаугели скользнули по выпуклому боку капсулы с вычурным вензелем-гербом. Старик проводил своего гостя взглядом, процедив в спину: «Выскочка», – и достал из кармана принесенную коробочку. Внутри лежало двадцать пять овальных пилюль в разноцветной глазури. «Конфетки» – так мог их назвать кто-то посторонний. Но старик знал, что внутри – яд, ставший его проклятием. Синтетическая зензида́за, предложенная Корсой Дораном в момент удушающей мигрени, которой Тар Обеид страдал к тому моменту неделю. Мучительные слуховые и обонятельные галлюцинации, тошнота, светобоязнь довели его до жалкого состояния, в котором он был готов ухватиться за любую соломинку, лишь бы прекратить эту бесконечную пытку. Он не знал, что вместо одной му́ки ему теперь предложено две – зензидазу ему теперь приходилось употреблять постоянно, иначе мигрени возвращались сторицей, разом вываливая на него боль всех пропущенных приступов.
Он не знал, что сегодняшний вечер и опрометчивый разговор, подарят ему избавление сразу от обеих напастей. Правда. Совсем не тем способом, о котором можно было бы мечтать.