Филипп снова возвращался домой поздно, уставший и обессиленный. Ноги едва передвигались, мысли тяготили голову. Накопившаяся усталость впивалась в тело, делая каждое движение медленным.
Дороги и проносящиеся дома стали частью однообразного ритуала, напоминая поблекшие обрывки прошлого.
Когда он вошёл в квартиру, его встретил тёплый запах ужина и едва уловимый звук радио, создавая ощущение привычного уюта. Он почувствовал лёгкий аромат тушёных овощей, смешанный с чем-то сладким, возможно, чаем, и это напомнило ему о тех временах, когда дом действительно был местом отдыха и радости, а не местом ожидания следующего дня. На кухне у стола стояла Ева. Услышав звук двери, она обернулась и на мгновение застыла, словно пытаясь понять, в каком он настроении.
– Привет, – сказала она, стараясь звучать спокойно, но её голос предательски дрожал, выдавая внутреннюю тревогу, которую она так хотела скрыть. – Ты опять задержался…
Филипп, не поднимая глаз, устало повесил куртку на вешалку. – Да… – тихо ответил он. – Засиделся.
Он замер на секунду, прежде чем продолжить. – Сегодня снова приходил Арс…
Ева медленно повернулась к нему.
– И что? – коротко спросила она.
– Я все же думаю уволиться… – произнёс он наконец.
– Ладно, – спокойно отозвалась Ева, но её напряжённый взгляд говорил о том, что она ждёт продолжения.
– И пойти к Арсу, – добавил он после короткой паузы. – Он как раз сегодня приходил попрощаться. Скоро уезжает в столицу. Я решил спросить его про работу, и он сказал, что поможет. Найдёт место, да и с квартирой тоже разберётся.
Ева на секунду задержала дыхание, чувствуя, как внутри всё сжимается. Её сердце забилось быстрее, а тревога окутала её, словно предчувствие чего-то неизбежного.
– Ты уже всё решил? – спросила она с лёгкой улыбкой, которая больше напоминала усмешку. В этой улыбке скрывалось разочарование и боль, накопившиеся за последние годы. Она словно пыталась прикрыться этой усмешкой, чтобы не показать, как сильно её задело его решение. Её глаза говорили о том, что она уже ожидала подобного, но каждый раз, когда это случалось, внутри что-то продолжало ломаться.
– Да…
Ева на секунду замерла, будто пыталась найти правильные слова. Она всегда старалась быть поддержкой для Филиппа, даже в моменты, когда его решения казались ей странными или поспешными. Но сейчас внутри разгоралось ощущение, что её мнение снова останется на втором плане. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила, стараясь говорить ровным голосом:
– Если ты решил – ладно. Только скажи мне одно: ты точно уверен, что это то, что тебе нужно? Или ты просто хочешь сбежать от того, что кажется тебе неправильным?
– Я просто… хочу сделать шаг вперёд. Понимаешь? Шанс начать всё с чистого листа.
– А наша жизнь – это что? – резко спросила она, его слова явно задели её. – Это что, старая, исписанная тетрадь?
Филипп прикусил губу. – Ева, это не о нас. Это обо мне. Я устал от школы, от этой рутины. Мне кажется, я просто… застрял. – Он тихо повторил, избегая её взгляда. – Я чувствую, что жизнь проходит мимо. Каждый день – одно и то же. Я смотрю на своих учеников и понимаю, что это не я их учу. Это они учат меня тому, что я упустил. В них столько возможностей, столько надежд. Когда-то я был таким же. А сейчас… Сейчас я просто учитель, который приходит, говорит что-то, и всё. Понимаешь? Я… я больше ничего не чувствую.
– Ничего не чувствуешь? – переспросила она, её голос стал чуть громче, но всё ещё оставался сдержанным. – А я? Ты думаешь, я тоже ничего не чувствую? Мне легко каждый день смотреть, как ты уходишь из дома всё раньше и возвращаешься всё позже? Как ты молчишь и не говоришь ничего, лишь отмахиваешься, что всё хорошо? Ты хоть понимаешь, что это значит для меня? Это как будто ты постепенно исчезаешь из моей жизни, оставляя меня в одиночестве, не зная, что будет дальше. Каждый раз, когда ты отворачиваешься, я чувствую, как часть нас просто уходит, как будто наше прошлое теряет значение. Ты хоть представляешь, как больно осознавать, что я для тебя становлюсь просто фоном, частью привычной рутины, которая больше не важна?
Ева замолчала, стиснув зубы. Она не хотела снова превращать вечер в выяснение отношений, но молчать было всё труднее. Сколько раз она пыталась объяснить, что ей не хватает внимания? Что она устала чувствовать себя лишней?
– Ева, я… – начал он, но она его перебила.
– Нет, дай я скажу, – её голос дрогнул. – Знаешь, мне кажется, что твой друг для тебя значит куда больше, чем я. Так было шесть лет назад, и сейчас, когда он появился, ты снова бежишь к нему. А мне остаётся только на это смотреть. Каждый раз, когда он появляется, ты забываешь обо всём. Я видела это много раз, но молчала, потому что надеялась, что ты когда-нибудь изменишься, что поймёшь, как больно мне наблюдать, как кто-то другой для тебя всегда на первом месте. Для него ты всегда находишь время, не приходишь поздно, не ищешь отговорок, не избегаешь встреч. А для меня ты не делаешь и половины того, что делаешь для него. И знаешь, что самое обидное? Ты даже не пытаешься объясниться, будто думаешь, что я должна сама всё понять. Но как я могу понять, если ты молчишь?
Филипп хотел возразить, но остановился. Он понял, что её слова попали в самую точку. Ева продолжила, уже тише:
– Я всё чаще задаюсь вопросом: значу ли я для тебя хоть что-то? – она на секунду отвела взгляд. – Я не против, чтобы ты искал себя. Правда. Но почему я должна каждый раз оставаться на втором плане?
Он шагнул к ней, стараясь найти слова, которые могли бы её успокоить. – Ева, ты не на втором плане. Я просто… мне… – Он пытался найти слова, но никак не мог подобрать их.
Она отвернулась, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. – Я знаю, что тебе тяжело, – её голос стал мягче, но всё ещё дрожал. – И, возможно, я должна быть рядом, поддерживать тебя. Я хочу поддерживать тебя, правда. Но иногда мне кажется, что ты совсем забыл, что я тоже здесь. Что мне тоже нужно знать, что мы всё ещё идём вместе, а не каждый сам по себе.
– Ева, я… – он сделал шаг вперёд, его голос звучал мягко, но неуверенно. – Я хочу, чтобы ты знала – ты важна для меня. Просто иногда я сам теряюсь и не знаю, как всё исправить.
Он замолчал, и на мгновение в комнате повисло тягостное молчание
– Садись ужинать, Филипп, – наконец сказала она, отворачиваясь. – Еда уже начинает остывать. Я приготовила то, что ты любишь. . Надеюсь, тебе понравится.
Филипп хотел что-то сказать, но промолчал. Он медленно сел за стол, чувствуя, как что-то внутри него сжимается. Тишина между ними была оглушающей, словно невидимая стена выросла посреди комнаты. Он попытался вернуться мыслями к тем дням, когда они с Евой только строили планы на будущее. Она мечтала об уютном доме, о спокойной и уверенной жизни, где каждый день приносил бы радость и стабильность, а не тревогу и разочарование. Неужели она всегда чувствовала себя на заднем плане, даже в те дни?
Ева вышла из кухни и опустилась на диван. Её взгляд скользнул по комнате и остановился на свадебной фотографии в рамке на полке. На снимке она и Филипп выглядели счастливыми: сияющие улыбки, глаза, полные надежд, руки крепко переплетены, но главное – они всего лишь выглядели счастливыми.
Она вспомнила, как стояла в белом платье перед зеркалом, где подруги поправляли её фату. Все говорили, какая она прекрасная, как удачно они с Филиппом подходят друг другу. Но было одно "но" – Арсений. Его отсутствие. Она видела, как Филипп всё время поглядывал на телефон, как его взгляд снова и снова отвлекался в ожидании. Это был их день, их торжество, а он, казалось, ждал кого-то другого. Но больше всего ей запомнился один момент – когда они произносили клятвы, его взгляд всё-таки мелькнул в сторону телефона, лежащего в кармане. Это была всего секунда, но она её заметила. Заметили остальные? Ева надеялась, что нет.
Весь оставшийся день на свадьбе, среди гостей, Ева скрывала свои чувства за вежливой улыбкой.
Она смеялась, шутила с подругами, фотографировалась с Филиппом, принимала поздравления. Но её сердце сжималось от мысли, что даже в этот, их самый важный день, она не была в центре его мира. Она стояла рядом, а его мысли были где-то далеко.
Теперь, глядя на фотографию, она снова чувствовала эту боль. Казалось, ничего не изменилось с тех пор. Арсений всё так же оставался невидимой преградой между ними. Она всегда чувствовала себя на втором плане, как будто все её усилия, вся её любовь и поддержка никогда не могли сравниться с важностью этого друга для Филиппа. Слёзы подступили к глазам.
Она прижала пальцы к губам, чтобы сдержать их. Затем, не выдержав, направилась в ванную, где дала волю эмоциям. Вспомнились моменты их счастья – прогулки, долгие разговоры, обещания быть друг у друга опорой. Теперь всё это казалось хрупким, словно готовым разбиться от малейшего прикосновения. Она смотрела в зеркало и видела в отражении своё собственное отчаяние, страх и боль. Ей казалось, что всё их будущее висит на тонкой нити.
В таком состоянии она провела весь вечер, стараясь избегать Филипа, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Её эмоции были слишком сильны, и она боялась, что простое общение с ним разобьёт её на мелкие осколки. Её мысли возвращались к моментам их счастливой жизни.
Когда ночь опустилась на город, Ева, наконец, легла в постель, но те же тяжёлые мысли продолжали крутиться в её голове, не давая ей покоя. "Почему всё стало так сложно? Почему мы больше не можем быть счастливы, как раньше?" – эти вопросы не оставляли её, терзая душу. Она пыталась вспомнить те времена, когда всё казалось проще, когда они с Филиппом могли смеяться без всяких причин и строить планы на будущее, не зная сомнений. Но сейчас она понимала, что даже идеальные моменты были лишь иллюзией. Ева чувствовала, как её охватывает страх – страх потерять то, что когда-то было самым дорогим в её жизни. Вспоминались и те разговоры, когда они верили, что смогут пройти через любые испытания, но теперь эта уверенность исчезала, оставляя только пустоту и боль. Лежа в постели, Ева смотрела в темноту, не в силах заснуть.