Шубников дал о себе знать через два дня, назначил встречу в ресторане гостиницы «Татарстан». К тринадцатиэтажному корпусу из стекла и бетона в центре города Ильяс подъехал на такси, в сопровождении одного только Кишлака.
Мама просила его отпустить волосы, он не хотел, но с июня ни разу не стригся, а вчера еще и причесочку сделал на короткие волосы. В доме быта. Сама Катерина посоветовала, мастера ему подобрала. И с одеждой подсказала, даже подогнала легкую курточку из мягкой кожи. Курточка эта так плотно и мягко облегала тело, как будто вторая кожа. И светлая водолазка под ней смотрелась клево. Джинсы Ильяс оставил дома, надел черные брюки с отглаженными стрелками. Швейцар на входе оценивающе глянул на него, в глазах что-то мелькнуло, рука автоматически легла на ручку двери. Его в ресторан впустили без вопросов, а на Кишлака швейцар подозрительно зыркнул. Но тоже впустил. Кишлак пер напролом, как таран, встанешь на пути, раздавит.
Ильяс не видел Шубникова вживую, но знал, как он выглядит. И срисовал его на самом входе в ресторан. Молодой мужчина с ироничным взглядом сидел за столиком у окна. В его компании была интересная блондинка с высокой прической. И глаза накрашены, и губы, но все в меру, платье с открытыми плечами, кулон на золотой цепочке, на тонком запястье изящный браслет. Сидела красотка боком к Шубникову, лицом к выходу, нога заброшена за ногу, платье короткое, вид просто захватывающий. Если Шубников пригласил эту крошку, чтобы выбить Ильяса из колеи, то расчет себя оправдал. У Ильяса действительно захватило дух, но лишь на несколько мгновений. Он смог совладать с собой, и даже в лице не изменился. Во всяком случае хотелось на это надеяться.
Ильяс остановился перед столом, едва не касаясь блондинки. Хотелось бы прикоснуться к ее красоте, но не сейчас. Он навис над девушкой, чтобы выдавить ее из-за столика. Не место ей здесь. Даже если разговор не очень серьезный.
– Аллочка, это ко мне! – улыбнулся Шубников, внимательно глядя на Ильяса, и знаком велел красотке исчезнуть.
Она фыркнула, поднялась, окинула Ильяса взглядом, и непонятно, куда она хотела к нему забраться, в душу или в штаны. А может, и в штаны – через душу.
Ильяс спокойно выдержал это ее мартовское дуновение. Глянул на нее с иронией уверенного в себе человека. Лицо же не выражало ничего. Во всяком случае он стремился к этому.
– Прошу!
Шубников сочился вежливостью и выражал почтение, но даже задницы от стула не оторвал. И руку для приветствия протягивать не собирался. Просто махнул, указывая на стул напротив себя.
Ильяс мог бы сесть на стул, с которого только что соскочила блондинка. Но кто она, эта женщина, может, проститутка, в «Татарстане», как известно, водятся элитные сорта этой дичи. Ильяс просто не мог позволить себе занять место проститутки, поэтому пришлось выдвинуть другой стул.
Появился официант, положил на стол меню, но Ильяс на папку даже не глянул.
– Заказывать будете? – с едва заметной насмешкой спросил Шубников.
Лет тридцать ему, вряд ли больше, но торс уже подернулся жирком, и на лице обозначился второй подбородок. Впрочем, это не мешало ему выглядеть солидно. Сытый, холеный, костюм явно не из универмага, галстук очень хорошо смотрится.
– Я с другом. – Ильяс кивнул через плечо, указывая на Кишлака, который занял место у входа. – Мы потом.
– Хорошо, – понимающе кивнул Шубников.
Как будто согласился с тем, что друзей нельзя оставлять голодными. Но и за стол на деловой разговор приглашать тоже не стоит, и очень хорошо, что Ильяс оставил пацана за кадром.
– Решим по-быстрому и разойдемся.
– По-быстрому?.. Тебе сколько лет, парень?
– Восемнадцать. – Ильяс решил не лезть в бутылку.
– Торопишься жить?
– Тороплюсь расставить все по местам. Все должно стоять четко. И не падать… Мне нужен спортзал рядом с домом.
– Чтобы далеко не ходить?
– Да или нет?
– А если нет? – Шубников внимательно смотрел на Ильяса.
Тот в ответ лишь усмехнулся. Он ведь и по-плохому может. Вдруг кто-то сигарету на складе забудет потушить, пожар вспыхнет. Или труба лопнет, водой все зальет.
– Мне кажется, я тебя понял, – не очень весело улыбнулся Шубников.
– Переносите склад в подвал, там сухо. И гарантия неприкосновенности.
– Гарантия неприкосновенности?
– Все зависит от цены. За аренду.
– Вот оно как… Смелый ты парень… Ходжа.
– Я не парень, я пацан!
– Ну да, ну да…
– Тебе смешно? – хищно сощурился Ильяс, и гаденькая улыбка сошла с лица Шубникова.
– Нет, нет…
– Есть вещи, которые за пределами твоего понимания, Роман Борисович.
– Да, но и у твоего понимания есть пределы.
– А кто спорит?
– Это хорошо, что ты не споришь… Плохо, что ты влез в эти пределы.
– Плохо кому? Может, и тебе будет плохо? Война – это ведь палка о двух концах. И по мне ударить может, и по тебе.
Шубников долго смотрел на Ильяса, взвешивая за и против.
– Да какая между нами может быть война? – наконец спросил он. – За что? Зачем?
– Пока мне нужен только спортзал.
– Пока?! – крепко задумался Шубников.
– Вдруг ты решишь открыть торговую точку, приемниками торговать, фотоаппаратами… Что там у тебя еще на складе?
– Торговую точку? – задумался Шубников и вдруг резко спросил: – Ты что, по складам шарился?
– Нет, но знаю.
– Все-таки ты идиот!
– Обоснуй! – нахмурился Ильяс. – Или живым отсюда не выйдешь.
– Думаешь, напугал?
Ильяс не ответил, но выразительно глянул на вилку, которая лежала в пустой тарелке.
Он ведь действительно мог прямо сейчас выбить глаз собеседнику. За слова нужно отвечать, так принято везде, даже в торгашеской среде, в которой вращался Шубников.
– Что там у нас на складах, не твой уровень, пацан! Башку на раз оторвать могут!
– Но могут не оторвать, – усмехнулся Ильяс.
– Могут не оторвать. Могут посадить… Думаешь, про твои художества на рынке никто не знает?
– Ты знаешь?
– Знаю! И все, кому надо, знают.
– А кому надо?
– Ментам! В пять секунд закроют, даже пикнуть не успеешь.
– Я тюрьмы не боюсь. И смерти тоже.
В этот момент Ильяс не сомневался в том, что готов как к одному, так и к другому. Надо будет и тюрьму достойно примет, и смерть. На все пойдет, но от своего не отступится. И очень плохо, если Шубников этого не поймет. Для него плохо.
– Ты или псих, или нервы у тебя железные.
– И то, и другое. Сам себя боюсь, когда психую, – спокойно, со снисходительной усмешкой сказал Ильяс.
И снова Шубников задумался, внимательно глядя на его. А затем вдруг тихонько хлопнул в ладоши и вымученно улыбнулся.
– А зачем тебе психовать?.. Я так понимаю, нам делить нечего. Склад и перенести можно, в подвале действительно сухо.
– Значит, договорились.
– С арендной платой – это к Екатерине Витальевне… Лишнего она не возьмет, все строго по госрасценкам… Или ты хотел задаром?
– Не хотел. Учреждение государственное, зачем нам с государством ссориться?
– С государством ссориться нельзя, в этом ты прав… И с нами тоже… С нами дружить нужно.
– Я умею дружить, – кивнул Ильяс, жестко глядя на собеседника. – Западло прощать не научился, а дружить умею.
– Я тоже за мир и дружбу, против подлости и предательства… Извини, мне уже пора. В следующий раз с удовольствием выпью с тобой и с твоим другом… Ну, если все будет ровно!
– Ровно будет, – кивнул Ильяс.
А пить с Шубниковым у него желания нет вообще. Не тот он человек, с которым хочется дружить. Но хочешь не хочешь, а надо. Похоже, этот жук вхож в высокие круги. Может, и от ментов когда-нибудь поможет отмазаться.
Шубников ушел, Ильяс пересел за другой стол, Кишлак к нему присоединился. А что, время обеда, деньги у них есть, почему бы не посидеть немного?
Они заказали шурпу, бешбармак, к чаю взяли чак-чак. Но пришлось раскошелиться и на бутылку шампанского, когда к ним вдруг подсели две дамы в коротких платьях, знакомая блондинка и ее подружка, ну очень аппетитная брюнетка.
Ильяс усмехнулся, проницательно глянув на блондинку. Он понимал, что нужно делать с этой красоткой, но не знал, как к ней относиться. Ясно же, что это Шубников подогнал телок, но с какой целью – угостить сладким десертом в счет наметившейся дружбы или заманить в какую-то ловушку?
Он повернулся к девушке, посмотрел ей в глаза, мягко положил руку на плечо и намотал на палец локон волос.
– Эх, Аллочка, Аллочка!
– Что Аллочка? – занервничала она.
– Я тебя хочу!
Он торопился: и договор с домом бытом заключить поскорее надо, и до пацанов хорошую новость довести. А в шесть часов будет сбор и занятия, пока что в старом зале.
– О-о!..
– Может, закажем шампанское в номера?
Сколько раз он слышал сказки бывалых о том, как зажигают в кабаках. Красючек центровых снимают, ведут их в номера, с ходу ставят в позу и делают с ними все, что хотят. Как оказалось, сказки обладали чудесным свойством становиться былью. Аллочка легко согласилась уединиться, а за номерами дело не встало.
Это для беспонтовых приезжих в гостинице нет мест, а для промышляющих в них проституток есть все. Только плати. Отстегивать, понятное дело, пришлось Ильясу, но разве он зря рисковал своей свободой, снимая стружку с барыг, почему это ему нельзя потратиться на телочку, согласную на все?.. Или не совсем согласную?
Он провел Аллочку в номер и, едва закрыв за собой дверь, расстегнул молнию на ее платье.
– Какой ты быстрый!
– И ловкий!
Ильяс и платье снял, пока Аллочка хлопала глазами, беспомощно возмущаясь его наглости. И бюстгальтер сорвал, и такие же кружевные трусики на завязках, оставив на девушке только чулки и пояс под них.
– Парниша, ты, конечно, меня заводишь… – Она с тревогой смотрела на него. А вдруг он псих и сейчас начнет ее резать на мелкие кусочки? – Но ты бы притормозил…
Она закрыла рукой только одну грудь, и ноги свела вместе, уложив их на бок. И покрывало к себе притянула, закрывая задницу. Но все это ну очень слабая защита, разрушить ее легче простого. Ильяс едва сдерживал возбуждение, но еще рано распускать руки.
– Менты когда будут? – спросил он.
– Какие менты?
– Смотри, если ты меня под развод подставишь, тебя, суку, на куски порубят. Год из Казанки вылавливать будут!
– Ну что ты такое говоришь? – Аллочка едва не плакала от страха.
– Что нужно Шубникову? Зачем ты со мной?
– Ну да, Шубникову. Но он ничего такого не просил, просто отработать номер. Практически забесплатно.
– Практически?
– Ну для тебя же четвертной не деньги!
Ильяс кивнул, снимая куртку. Он мог позволить себе четвертной на элитную проститутку.
– Ты крутой, а я не дура, чтобы тебя подставлять… И вообще…
– Что вообще?
– Да нравишься ты мне! Такой хорошенький!
Аллочка соскочила с кровати, вцепилась в пряжку пояса и притянула Ильяса к себе. Распоясала, расстегнула, сняла брюки. Он и в себя прийти не успел, как его хорошенький оказался у нее во рту.