Глава пятая. Фабрика ветулового пана


Неожиданно деревья расступились, и Мира вылетела к большой постройке под навесом.

Кот остановился. Он воинственно топорщил хвост и выгибал спину, готовый в случае необходимости отразить любую атаку.

Мира подхватила его на руки и перевела дух. Постройка представляла собой кое-как оструганные брёвна, на которых держалась крыша из толстых жёлтых стеблей, похожих на бамбук. Заинтересовавшись, Мира устроила Аксельбанта, словно пушистый воротник, на плечах и направилась к навесу.

– Мира, ты куда? – догнал девочку обременённый багажом Ром.

– Туда.

– Зачем?

– Затем!

– Вредина, – вздохнул флоин.

Заглянув под навес, Мира увидела плетёные корзины, доверху наполненные спелыми ветуловыми ягодами.

– Есть кто живой? – крикнула Мира, придерживая кота, чтобы тот не свалился.

– Не нравится мне здесь, – забеспокоился Ром. – Пойдём лучше отсюда!

– Куда? Кругом эта роща бесконечная. Надо у кого-нибудь спросить дорогу, не до осени же тут плутать. Эй! Люди!

Переступив чёткую границу тени, путешественники зашли под навес и направились прямо, наугад. Впереди виднелась стена с длинными щелями меж брёвен, в углу которой на ржавых петлях болталась грубо сколоченная дверь.

– Как здесь прохладно, – остановилась Мира. – Давай немного посидим, отдохнём.

– Пойдём лучше отсюда, – повторил Ром. Флоин явно нервничал.

Мира отмахнулась от него и присела на низенькую деревянную скамеечку у одной из корзин.

Скрипнула дверь, под навес вошёл высокий бородатый мужчина с корзиной ягод.

Увидев Рома, он удивленно присвистнул и что-то сказал на незнакомом языке. Ром ответил на том же певучем наречии.

– О чём вы говорите? – недовольно произнесла Мира. – Когда двое разговаривают между собой на языке, которого не понимает третий, то это оскорбительно для него!

– Извини, – Ром бросил вещи на земляной пол, – это зарабийский язык. Бородач удивился, увидав здесь флоина.

– Кажется, ещё больше он удивился моему присутствию, – вздохнула Мира, кивнув на дядю с корзиной. Тот с нескрываемым любопытством разглядывал девочку. – Сажи ему, кто мы такие и что нам надо.

– А ты сейчас сама сможешь сказать.

– Как? Я же не знаю языка.

– Знаешь, мы с Моди с тобой с самого младенчества разговаривали на зарабийском, а потом внушили, что ты якобы его забыла, чтобы не мешал тебе. А сейчас ты его без труда вспомнишь.

– Да ладно, – Мира недоверчиво смотрела на парящего в тенёчке Рома, – прямо-таки и вспомню…

– Да. Попробуй. Закрой глаза и загляни внутрь себя. Увидишь, как из сознания начнут всплывать зарабийские слова.

– Хорошо, – Мира устроилась поудобнее, поправляя пушистый хвост Аксельбанта, то и дело щекочущий её нос. – Только скажи этому дядьке, пусть поставит корзину, а то пуп развяжется.

Закрыв глаза, Мира постаралась отгородиться от всего и всех. Заглядывать внутрь себя она не особо любила. А чего там смотреть? Темным-темно, только изредка возникают мутные разноцветные не то пятна, не то кляксы. Сосредоточившись на голубовато-зеленоватых кругах, Мира ни на что не надеялась, опасаясь уснуть. Как вдруг перед её мысленным взором откуда-то из глубины сознания стали возникать песочно-жёлтые спирали причудливых букв. Спирали раскручивались, буквы складывались в слова, и бабушкин голос проговаривал их вслух. Как зачарованная, девочка разглядывала необычные начертания и слушала мягкий певучий голос.

– Какой красивый язык, – прошептала она уже на зарабийском и даже не заметила этого.

– Вот видишь, – Ром тоже перешёл на зарабийский, – как всё просто.

– Да… – Мира открыла глаза, голова слегка кружилась. – Вот бы так все языки изучать, и никакой мороки с учебниками.

Она перевела взгляд на дядю, сидевшего на корточках рядом с корзиной.

– Здравствуйте. Как вас зовут, и где мы находимся?

– Зовут меня Гамаш. Я и мой сын работаем на ветуловой фабрике, на ней вы и находитесь, – гостеприимно улыбнулся незнакомец.

– А кому принадлежит фабрика и вся эта роща?

– Господину Велору и его матушке Нинге, пошли ей небеса лёгкой смерти, – ответил мужчина и со вздохом добавил: – И желательно поскорее.

– А почему вы так о моей бабусе отзываетесь? – усмехнулась девочка, поднимаясь со скамеечки и опуская кота с плеч на землю.

– В каком это смысле? – насторожился Гамаш.

– В прямом. Велор – мой отец, а матушка Нинга, соответственно, доводится мне бабкой.

Лицо бородача застыло в изумлении.

– Да не пугайтесь вы, – не выдержал Ром. – Она ещё ни разу своей родни не видала, мы как раз ищем их.

Гамаш перевёл дух и повнимательнее посмотрел на Миру.

– Ах, да! – хлопнул он себя ладонью по лбу. – То-то я смотрю, знакомый очень облик: на лицо вылитая Моди, а если бы ещё волосы подлиннее – точь-в-точь косы Амабель!

– Вы знали мою маму и бабушку? – обрадовалась Мира.

– Конечно, их красота на всю Зарабию славилась. Хотите посмотреть фабрику?

– А разве это ещё не всё?

– Нет, что вы! Здесь мы только храним собранные ягоды, а сама фабрика там, – он кивнул на дверь.

– Я хотела бы взглянуть.

Мира поискала в корзине с вещами шлейку с поводком и надела её на Аксельбанта. Кот не стал сопротивляться, девочке он позволял всё.

– Мы готовы.

– Зверь какой интересный, – заметил Гамаш, протягивая руку, чтобы погладить кота.

– Он не любит, когда к нему лезут незнакомые, – предупредила Мира.

– Понял. Прошу сюда, – Гамаш отворил дверь и пропустил всю компанию вперёд.

Сначала Мире показалось, что всё вокруг сделано из сахара, такой ослепительно белой была квадратная площадка и полукруглые каменные трибуны в семь рядов. Посреди площадки стоял небольшой белоснежный домик.

– Туда даже наступать страшно, – сказала Мира, – вдруг испачкаем.

– Ничего, идёмте, я всё вам покажу.

В домике старательно трудился хитроумный агрегат, разделывающий плоды ветула.

Косточки отправлялись в один металлический чан, мякоть – в другой. За длинным столом у единственного окошка сидел молодой светловолосый парень в белом комбинезоне и осторожно протыкал косточку иглой. Из прокола в широкую чашу текла белая, как молоко, жидкость.

– Это мой сын Дим, – представил Гамаш молодого человека. – Дим, посмотри, кто к нам заглянул.

– Минуточку…

Дим сосредоточенно наблюдал за струйкой. Как только она стала иссякать, он аккуратно сцедил последние капли и отложил косточку на поднос. После поднял голову и улыбнулся гостям. Его лицо было отрытым и приятным.

– Дим занимается самой кропотливой работой, – Гамаш подошел к подносу и взял пустую косточку. – Там, внутри, кроме сладкого белого пана, есть ещё маленькое жёлтое семечко ужасающе горького вкуса. Если оно выскочит через прокол, весь пан пропал.

– И вы вот так, из каждой косточки… – изумилась Мира.

– Конечно, – с гордостью за своё дело ответил Дим, – поэтому пан – самое ценное и дорогое лакомство в Зарабии.

– Да, – кивнул Гамаш, – мы выпускаем всевозможные виды сладостей: пан рассветный, дневной, закатный и с ветуловой прослойкой. Сейчас как раз подошло время ставить пан вечерний. Хотите посмотреть?

Никто не отказался. Одному Аксельбанту было всё равно. Он нашёл себе укромный уголок, свернулся калачиком и крепко уснул.

Готовое «молоко» Гамаш и Дим разлили в длинные плоские лохани с небольшими бортиками и понесли на улицу. Абрикосовое солнце сменило свой цвет на румяный оранжевый. Лохани установили на трибуны так, чтобы солнечные лучи равномерно освещали будущее лакомство.

– И всё? – удивилась Мира. – Так просто?

– А что ещё? Солнце придаёт пану особый вкус и выпекает его так, как ни одна печь не сможет. Он получается лёгким, воздушным и тает во рту.

– Здорово! А попробовать дадите?

– А как же! – улыбнулся Гамаш. – Но сейчас нам надо поторопиться, чтобы успеть поставить утреннюю порцию.

– Так у вас же ещё вся ночь впереди.

– Ночь слишком коротка. Вы погуляйте пока, если хотите, только далеко не уходите.

– Хорошо, а вы за нашим котом присматривайте.

Гамаш и Дим вернулись в белый дом, а Мира с Ромом отправились исследовать окрестности.

– Интересно, – девочка заглянула на трибуну с лоханями, – посуда ничем не прикрыта, а вдруг какие-нибудь мошки-блошки нападут? Насекомые любят сладкое.

– Для них пан смертельно ядовит, – объяснил Ром. – Они его как огня боятся.

– М-да, как тут всё непросто, – покачала головой Мира. – Слушай, давай не будем нигде ходить, я и без того устала. Лучше посидим на свободной трибуне.

– Возражений не имею, – согласился флоин.

Мира присела на нижнюю трибуну и подставила лицо солнечным лучам. Вскоре в воздухе начал разливаться чудесный тонкий аромат.

– Как вкусно пахнет, – полной грудью вдохнула Мира. – Что это?

– Пан поджаривается на солнышке, – улыбнулся Ром. – Иди, посмотри.

Мира встала и подошла к лохани. «Молоко» поднялось вровень с бортиками, загустело и стало походить на тягучую пену. Прямо на глазах пан приобретал едва заметный светло-жёлтый оттенок.

– Ну не чудеса ли! – воскликнула девочка.

– Обычное дело, – пожал плечами флоин. – Кстати, сейчас вечер наступит.

– Вечер? – забеспокоилась Мира. – Как же так? Я думала мы сегодня успеем к родне попасть.

– Нет, теперь только завтра.

– А где мы будем ночевать?!

– Не беспокойся, ночь пролетит очень быстро.

Загрузка...