В дверном замке шевельнулся ключ. Кот, дремавший на подоконнике в широком солнечном луче, приподнял голову и насторожил чуткие уши. Бабушка, сидевшая в кресле за низеньким круглым столиком, покрытым бархатной зеленой скатертью с черными кистями, подняла взгляд от карточного пасьянса.
– Мира, это ты?
– Я, бабуль, – донеслось из прихожей. – Ба, только сразу не падай.
– Что еще за сюрпризы? – Бабушка раздумывала, куда положить пиковую даму.
В комнату вошла тоненькая девочка в ярко-зеленых шортах и короткой белой маечке-топике.
– Что ты наделало, маленькое чудовище? – вздохнула бабушка, укладывая даму к трефовому тузу. – Ты обрезала свои чудесные косы!
– Ну, бабулечка. – Мира примостилась на подлокотник кресла, – они так мне надоели, да и жарко от них!
С подоконника спрыгнул кот и подошел к девочке, чтобы рассмотреть её поближе.
– Это большая потеря, – покачала головой бабушка. – У тебя были такие роскошные волосы, цвет истинно тициановский…
– Цвет этот, бабуль, рыжим называется, – буркнула Мира, поднимая с пола кота и усаживая его к себе на колени. Плоский черный носик гималайского котяры принялся обнюхивать короткие медные кудряшки. – Зато теперь легко, удобно…
– Теперь ты похожа на мальчишку. – Бабушка положила трефового короля поверх пиковой дамы. – Женственность и красота юной леди в её чудесных волосах.
– Ба, – сморщила нос Мира, – ты в каком веке живешь? Да и не похожа я со своими волосами на Миру, я должна быть брюнеткой с сиреневыми глазами.
– Это правильно в любом веке. Имя не обязательно должно отражать внешность. Главное, чтобы оно гармонировало с внутренней сутью.
– В таком случае я – кактус!
– Это точно. – Бабушка принялась собирать карты со стола. – Ничего не получается.
Кот спрыгнул на пол и, помахивая пушистым хвостом, направился обратно к подоконнику.
– Бабуль, есть чего-нибудь перекусить?
– Иди в столовую, сейчас принесу.
Бабушка Моди поднялась из кресла и, шелестя по кленовому паркету полами чёрного шёлкового халата, больше похожего на вечернее платье, удалилась в сторону кухни. Ее высокая, по-девичьи стройная фигура замерла на пороге. Моди оглянулась, чтобы посмотреть, ушла ли внучка из комнаты, поправила белоснежные, чуть отливающие голубизной кудри, уложенные в безупречную прическу, и произнесла тихонько:
– Ром.
В кухне она встала у окна, скрестив руки на груди, и снова повторила:
– Ром! Где ты, несносный мальчишка?
– Здесь я, – зевнул голос, и в воздухе возник прозрачный, легкий, как южный ветерок, образ лохматого, сонного паренька.
– Сколько можно спать? – недовольно произнесла Моди, глядя на парящую над кухонным столом щуплую фигуру в длинной рубахе-балахоне.
– Я всю ночь прибирался, – Ром попытался подавить зевок, – работал, как сто тысяч людей.
– Сколько раз тебе говорить – не преувеличивай, – вздохнула Моди. – Готов ли обед?
– Булочки в духовке, суп и овощное рагу на плите, а ваш спаржевый салат на столе под салфеткой.
– Хорошо.
– Я пойду дальше спать?
– Иди.
Образ стал растворяться.
– …а то устал, как миллион водовозных лошадей, – донеслось из воздуха.
Моди открыла крышку кастрюли и принюхалась: томатный суп с базиликом. Наполнив супницу, положив на блюдо горячие пышные булочки из духовки, Моди поставила всё на поднос и понесла в столовую. Внучка уже достала из буфета приборы, тарелки и расставила на столе, покрытом кружевной кремовой скатертью. На полу столовой подрагивали яркие солнечные квадраты, размеренно тикали часы с маятником, на светлых стенах висели натюрморты в овальных рамах. Пахло фиалками. Подоконники столовой были уставлены одинаковыми белыми горшочками, в которых круглогодично цвели фиалковые шапки: голубые, сиреневые, лиловые, белоснежные и даже пестрые.
Вошла бабушка. Она поставила поднос на стол и подняла крышку супницы, а Мира сдернула салфетку с блюда.
– О, бабуля, твои коронные булочки! М-м-м! Обожаю.
Пока девочка ела, Моди поливала фиалки. За окнами зеленела узенькая лужайка, позади которой возвышался добротный двухметровый забор, скрывающий дом от посторонних глаз.
– Спасибо, бабуль.
– Второе будешь?
– Нет, так натрескалась, сейчас лопну!
– Как ты выражаешься, – поморщилась Моди, осторожно приподнимая темные листья, чтобы узенький носик лейки добрался до земли.
– Бабусь, ну какая ты у меня старорежимная…
– Это слово мне тоже не нравится!
Мира взяла с блюда последнюю булочку, предпочитая не спорить с бабушкой.
Закончив с цветами, Моди присела за стол напротив внучки, наблюдая прозрачными голубыми глазами, как та хрустит булкой. Ее белое, как у мраморной статуи лицо ничего не выражало. На высоком «королевском» лбе не было ни единой морщинки.
– Ба, ну что ты на меня так смотришь? Неужели мне совсем не идет? – Мира тряхнула рыжими кудряшками.
– Я не об этом, с твоим поступком я уже смирилась, – подперев ладонью подбородок, Моди задумчиво смотрела на внучку.
– А чего тогда ты смотришь, как-то… не по-человечески?
– Надо мне кое-что рассказать тебе, но не уверена, что ты достаточно взрослая.
– Вот те на! – криво усмехнулась девочка. – Мне скоро тринадцать стукнет, старость, можно сказать, на носу, а ты всё не уверена.
Бледно-розовые губы Моди тронула легкая улыбка.
– Если бы не подходило мое время, конечно же, я повременила бы, но… что поделать.
– Бабуль, ты о чем? – забеспокоилась Мира. – Какое такое время подходит? В чём дело?
Моди молча достала из буфета бутылочку кофейного ликера и маленькую серебряную рюмочку. С возрастающим беспокойством Мира наблюдала за бабушкой.
– Даже и не знаю, с чего начать.
Аккуратно, будто отмеривала микстуру, бабушка налила в рюмку ликер.
– Ну да ладно. Мира, не замечала ли ты, что мы некоторым образом отличаемся от других людей?
– О боже, бабуля! – Ярко-зеленые глаза Миры широко распахнулись. – Мы что, вампиры? И будем жить вечно?
– Что ты говоришь, в самом-то деле, – Моди чуть пригубила ликер. – Насмотришься этого ужасного телевидения, потом приходят на ум всякие глупости. Подумай хорошенько, найди отличия между собой и своими одноклассниками, товарищами по играм.
– Мои одноклассники поголовно – козлиные морды, – скривившись, выпалила Мира, – а товарищи по играм балбесы и дебилы, а дев…
– Мира! – хлопнула ладонью по столу Моди. Казалось, даже настенные часы притихли. – Как ты можешь так выражаться?!
– Бабуль, ну все так говорят.
– А если все побегут с крыши прыгать, ты тоже побежишь? Ты не должна равняться на всех, ты отвечаешь только за собственные поступки! «Как все» не может служить оправданием, ты должна думать собственной головой!
– Ну я поняла, поняла…
– Итак, я задала тебе вопрос, жду на него ответ.
– Чем я отличаюсь от остальных? – Мира задумалась. – Меня девять раз из школы исключали, я уже думала в Книгу рекордов Гиннеса попаду…
– Не это, – спокойно прервала внучку Моди. – Другое.
– Не знаю, бабуль, – заныла Мира. – Ничего в голову не идет! Что во мне не так? Скажи сама.
– Ты предчувствуешь погоду и, если возьмешь в руку любой плод, сможешь определить, съедобен он или нет, а еще ты можешь приручать животных и птиц…
– Вау, круто! Я что, Маугли?
– Не перебивай, сделай милость. Ты способна прорастить зерно на своей ладони, лететь, подхваченная порывом ветра, и останавливать морские волны.
Приоткрыв чуть припухшие губы, Мира зачарованно слушала чистый бабушкин голос.
– Ты можешь понимать язык природы, – продолжала тем временем Моди, её лицо смягчилось, посветлело, – шепот песка, ворчание камней, ты добрым людям исцелишь любые раны.
– Бабуль, это какие-то стихи?
– Почти, – улыбнулась бабушка. – Это стихи о тебе. Ты никогда не спрашивала меня, где твои родители. Тебе это интересно?
– Не очень.
– Почему же? – удивилась Моди, поднося к губам серебряную рюмочку.
– Они ни разу о себе не заявляли, я всю жизнь жила с тобой. Они же мной не интересовалась, почему я должна интересоваться ими?
– Ты не права, детка, – качнула головой бабушка. – Так сложились обстоятельства. Родители твоего отца были против его женитьбы на твоей маме. Мы с дедушкой…
– У меня есть дедушка?
– Всё по порядку. Так вот, мы с дедушкой тоже не обрадовались. Но твои родители любили друг друга, и мы решили не мешать: пускай дети сами разбираются. В конце концов, наши с дедушкой родители тоже были против нашего брака, и ничего, мы всю жизнь прожили в любви и согласии, прекрасную дочь воспитали. Но твоя бабка по отцовской линии всё никак успокоиться не могла, козни строила, не жилось ей спокойно. А отец твой, тот еще, прости Господи, тюхтя, не мог поставить старуху на место. Ладно, обойду неприятные подробности. Когда жизнь у молодых совсем разладилась, мама как раз поняла, что носит под сердцем тебя. Я и забрала тогда вас обеих сюда, в этот дом. Ты здесь родилась. Маму твою звали Амабель, отца – Велор.
– Звали? Они умерли?
– Погоди, не перебивай. Мама твоя оказалась однолюбкой, никак не могла забыть своего Велора, вот и металась, пока совсем не исчезла.
– Это как? – затаила дыхание Мира.
– Когда душа мечется, разрывается, она всю жизнь из тела вытягивает. Тогда тело и исчезает, а сам человек или в дерево, или в ручей превращается.
– Я бабуль, ничего не понимаю, – честно призналась девочка.
– Со временем поймешь, – вздохнула Моди. – Главное – слушай и запоминай. Теперь, собственно, обо мне. Ты обращала внимание, что я никогда не сплю?
– А что в этом такого? Разве у других не так?
– У других не так. Ты же спишь по ночам.
– Я думала, что в твоем возрасте перестану…
Моди рассмеялась.
– Ты даже не представляешь, милая, сколько мне лет!
– Сорок?.. – попробовала угадать Мира.
– Ох, много больше! Но я предпочту сохранить свой возраст в тайне. Так вот, дитя моё, я засыпаю один раз в тринадцать лет, но зато на целый год. Только умоляю, не спрашивай, не медведь ли я!
– Медведи спят только зимой, – Мира недоверчиво смотрела на смеющуюся бабушку. – Ба, ты серьезно?
– Разумеется. Так вот, в течение всего года я не смогу о тебе заботиться, поэтому я приняла решение отправить тебя на это время к Велору, к твоему отцу.
– А как же Аксельбант?
– Кота возьмешь с собой, – пожала плечами Моди.
– Бабуль, я прямо в шоке. Мы, что ли, колдуны какие-то средневековые?
Моди отрицательно качнула головой.
– Ты расскажешь?
– Чуточку позже. Я ещё не все свои тайны раскрыла.
– Что ещё? Я уже заранее боюсь.
– Дело в том, что я совершенно не умею готовить и за всю свою жизнь ни разу не прикоснулась к плите.
– А…
– И юной девушке неприлично так раскрывать рот, – Моди сделала замечание внучке и продолжала: – У нас есть слуга. Он и уборщик, и повар.
– Слуга? У нас? Здесь? Бабуль, ну это, по-моему, уже слишком.
– Чуть позже я тебя с ним познакомлю, сейчас этот несносный мальчишка спит.
– Ба, ты себя вообще хорошо чувствуешь? – забеспокоилась девочка.
– Конечно. Совсем скоро я тебе всё покажу и со всеми познакомлю. Ты точно не желаешь съесть второе? Твоё любимое овощное рагу.
– Нет, спасибо.
– Так вот, моя дорогая, разумеется, мне не хочется отправлять тебя к отцу и его семье, но иного выхода я не вижу. В обиду ты никому себя не дашь, тут ты в меня пошла, так что я спокойна, а год пролетит незаметно. Да и полезно будет твоему папочке узнать, что у него есть взрослая дочь!
– А далеко ехать? – Мире всё ещё не верилось в сказанное бабушкой.
– Здесь рядом, – отмахнулась Моди. – Видишь ли, солнышко, Земля устроена не так просто, как кажется. Она гораздо сложнее и интереснее, здесь множество потаенных дверей, ведущих в удивительные миры. Самое трудное – отыскать такую дверь, а быть она может где угодно: в морском утесе – излюбленном месте русалочьих посиделок, в лесной чащобе с южной стороны мшистого валуна, в пшеничном поле, где особо густо растут васильки. А бывает и так, что дверь находится в твоем собственном доме, но ты о ней даже не подозреваешь, потому что заклеена она тремя слоями обоев. Но стоит постучать по стенам, и дверь непременно отзовется. В нашем доме есть такая дверь – вход в другой мир.
– Да? – глаза Мира распахнулись и стали похожи на два лесных озерца, в обрамлении пушистых золотистых ресниц. – Нет, кроме шуток?
– Кроме шуток, – улыбнулась бабушка. – Для начала идем, познакомлю тебя с Ромом. Его я на всякий случай отправлю вместе с тобой. Если будет грустно – развеселит, а если весело…
– Опечалит?
– Поддержит веселье. Идем, дорогая.
Они вышли из столовой.
– Ба, а он какой?
– Увидишь.
На кухне царил аквамариновый полумрак. Окна от полуденного солнца прикрывали шторы цвета глубокой морской воды. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь них, приобретали такой же глубоководный оттенок.
– Ром, – позвала Моди. – Ром!
– Иду, – послышался заспанный голос.
Мира ойкнула и спряталась за бабушку.
– Не бойся, милая, он не страшный, просто безобразник невоспитанный и всегда преувеличивает. Ром! Ты заставляешь нас ждать!
Прямо в воздухе посреди кухни возник растрепанный юноша и завис в полуметре от стола.
– Ай! – взвизгнула Мира. – Бабуль, у нас тут привидение!
– Ром не привидение, он житель другого мира, откуда пришла и я, и твоя мама, и ты сама. Семья Рома уже не первое поколение служит нам…
– Ба, у нас что, есть собственные рабы?! – в ужасе прошептала Мира.
– Я бы сказала, помощники по хозяйству.
– А где его семья?
– Видишь ли, Ром и вся его многочисленная семья – народ флоинов. Испокон веков они преданно слу… помогают нам – народу неолитов.
– Они что ли призраки? Ну, в смысле мертвые?
Ром плавно покачивался над столом, с любопытством поглядывая на Миру.
– Нет, это такой народ. Отслужив положенный срок верой и правдой, флоин обретает физическое тело и может начинать свою жизнь, но большинство по старой памяти все равно селятся рядом с бывшими хозяевами и живут добрыми соседями.
– С ума можно сойти! У нас все это время жило самое настоящее приведение, булочки мне пекло, суп варило…
– Я тебе еще пеленки менял и молоко грел до температуры тридцать шесть и шесть градусов, – изрек Ром.
– Как так? – растерялась Мира. – Бабуль, как он мог менять мне пеленки, если ему от силы лет двадцать?
– Флоины взрослеют гораздо медленнее нас.
– Ой, сколько сразу всего, – вздохнула Мира. – Голова кругом. Неужто, бабуль, нельзя было как-то постепенно?
– Вообще-то я надеялась, что сон не придет, подождёт ещё годик, ты бы повзрослела. Но нет, чувствую, мой сон уже на пороге. Итак, с Ромом я тебя познакомила, идём теперь в гостиную.
– Я свободен? – осведомился Ром.
– Да.
Вечерело, солнечные квадраты на полу вытянулись и стали оранжевыми.
– Бабуль, – Мира присела за стол любопытными глазами глядя на бабушку, – покажи мне эту дверь прямо сейчас!
– На сегодня достаточно, – улыбнулась Моди. – Завтра ты сможешь не только увидеть её, но и отправиться в гости к своему отцу.