На следующее утро мы собрались на охоту. Хранить продукты здесь невозможно, и добывать еду приходилось каждый день. Все женщины племени вносили свой вклад в наш рацион: кто собирал фрукты, кто сладкие корешки, что росли возле реки. А мы охотились.
Провозившись до вечера с тигрятами, которых кое-как удалось накормить сильно пережёванным мясом, о другом, например о молоке, уже речи и не шло. И сегодня с рассветом, оставив Наю смотреть за малышами, отправились с Кеей добывать пропитание.
– Пошли за рощу огуречных деревьев, – предложила я подруге.
– Смотри не подбери ещё кого-нибудь. Второй раз Дая тебе не простит, – усмехнулась Кея.
Мы быстро прошли знакомые места, оставив деревню далеко позади. Обогнули прогалину, где вчера нашли котят, и углубились в заросли пальм. Они росли настолько тесно, что иногда приходилось буквально продираться между ними. Колючие стволы обдирали кожу, сухие листья на земле до боли царапали голые ноги. Впереди мелькнул просвет, и мы облегчённо вздохнули.
Скоро вышли на поляну и замерли: по её краям величаво поднимались метров на двадцать вверх могучие стволы деревьев с красноватой корой. Широкие кожистые листья трепетали на ветру, отчего внизу, на земле мелькали многочисленные солнечные зайчики. Кея заворожённо смотрела на прекрасных гигантов. Ветви были усыпаны небольшими оранжевыми плодами.
Моему восторгу не было предела! Я чуть не бросилась танцевать джигу-дрыгу, настолько обрадовалась нежданно-негаданной находке!
– Заберёмся вверх, сорвём немного, пусть Ина попробует, – заявила подруга.
– Не надо, – остановила её, – они несъедобны.
– Ты не из наших мест. Откуда знаешь? – Кея прищурила глаза.
– У нас растут такие же. Лучше помоги мне.
Женщина и не представляла, какую ценность нам удалось найти. Это растение называют Бросимум полезный, но известно оно больше как Молочное дерево. Его плоды несъедобны, другое дело – сок. По цвету и консистенции он напоминает густые сливки, а на вкус, как разбавленное сгущённое молоко. Главная ценность, что хранить его можно несколько недель, а потом он густеет и становится похож на сладкий плавленый сыр. А если сок нагревать, на поверхности образуется восковая плёнка, из которой делают свечи.
Достав копьё, я поддела толстую кору и принялась расковыривать ствол. Кея с любопытством наблюдала за моими действиями. Эх, жаль нет с собой какой-нибудь фляги. Как донести сок до деревни, я не представляла.
Проделав небольшое углубление, отодвинулась.
– Смотри, – показала подруге на скапливающийся млечный сок, – попробуй.
Кея с опаской прикоснулась к нему рукой.
– Не бойся, он сладкий, – подбодрила я её и сама подставила ладошку под стекающие капли, после чего вылила скопившуюся жидкость в рот, – м-м-м, вкуснятина!
Женщина облизала пальцы, и на лице расцвела довольная улыбка:
– Хорошо, что ты попала к нам!
От дегустации нас отвлёк шум и чей-то крик. Мы отпрянули за широкий ствол дерева и затаились. На поляну выбежал мужчина. По бедру из раны на боку стекала широкая лента крови. Ступая неверными шагами, оглянулся. За ним выскочил карнозавр, маленькие глазки ящера сфокусировались на ускользавшей добыче. Преследователь пригнулся, резко вскрикнув, и кинулся в погоню. Мужчина обернулся к хищнику: убегать бесполезно. Подняв камень, раненый с силой замахнулся и бросил его точно в лоб карнозавру. Ящер сбился с шага, затряс головой и злобно зарычал. Через несколько мгновений он пришёл в себя и снова ринулся вперёд. За пару шагов одолев пространство до добычи, хищник бросился на бедолагу. Тот неловко увернулся от острых зубов, но попал под удар мощного хвоста. Вскрикнув от боли, мужчина потерял сознание. Карнозавр медленно развернулся и разинул пасть.
Не в силах смотреть, как человека разрывают на части, выскочила из-за дерева и отчаянно закричала. Ящеров дезориентируют резкие и громкие звуки. Хищник обернулся в мою сторону, приготовившись к атаке. Я нащупала на земле камень и раскрутила пращу. Карнозавр ринулся ко мне, но в этот момент запущенный булыжник ударил его в лоб. Он потерял равновесие и неуклюже повалился на землю; короткие передние двупалые лапы не позволяли смягчить падение. Надолго это его не задержало. Я снова нащупала камень, запела раскручиваемая праща. Из-за дерева выскочила Кея, когда второй снаряд достиг своей цели, остановив ящера, она, не теряя времени, подбежала к нему и воткнула копьё в глаз, всем весом навалившись сверху. Хищник конвульсивно забился на земле, слабея с каждым движением. Через минуту всё было кончено.
Мы подошли к мужчине. Он лежал на спине, одна рука неестественно вывернута, кожа на рёбрах разодрана. Я присела рядом, нащупала пульс. Жив. Но надолго ли? Откинула ему волосы со лба. Лицо мужчины было красивым, с правильными чертами. Я бы сказала, что он точно относится к моим современникам. Высокий лоб, широкие скулы, тяжёлый подбородок с ямочкой. Полные, чувственные губы, прямой нос. Смуглая кожа была не такой грубой, как у аборигенов. Лицо обрамляли вьющиеся каштановые волосы. Взгляд скользнул вниз, невольно задержавшись на развитой мускулатуре и рельефном животе с чётко очерченными кубиками.
Раненый глухо застонал, и я вздрогнула, придя в себя.
– Его надо донести до деревни, – обернулась к Кее.
– Дая не позволит, – лицо подруги помрачнело, – она его убьёт. Лучше сама добей.
– Нет.
Оглянувшись, заметила: не очень высокое дерево, на ствол Бросимума мне не взобраться. Вскарабкавшись наверх, выломала две длинные крепкие ветви. Среди корней Молочного дерева отыскала подходящего размера лиану. Нарвала широких листьев и собрала подобие волокуши.
– Надо переложить его туда, – показала я подруге.
– Ана, мне жаль, – опустила голову Кея, – его убьют. Женщины ненавидят мужчин. Не надо…
– Я знаю, куда мы отнесём его. Поможешь?
Подруга молча кивнула и подошла к мужчине. Я поднесла носилки ближе. Кея подхватила его под могучие плечи. Взявшись за бёдра, помогла перетащить его. Мужик оказался тяжёлым. Кое-как его пристроили.
Кея бросила сожалеющий взгляд на ящера.
– Мясо пропадёт.
– Мы вернёмся. Идти недалеко.
С трудом, но смогли сдвинуть с места волокуши и потащили их к логову тигров. Хозяев там нет, а запах хищника послужит хорошим прикрытием. Не каждый зверь рискнёт сунуться туда.
Дорога заняла куда больше времени, чем я предполагала. Мужик ворочался в забытьи, приходилось постоянно останавливаться, чтобы он не вывалился на землю. Наконец, мы оказались у знакомой прогалины, прошли к кустам. Положили мужчину возле логова. Кея пролезла внутрь, и мы втащили раненого в укрытие.
– Он умрёт здесь, – без сожаления констатировала женщина.
– Это мы ещё поглядим.
Я осмотрела мужчину, левая рука была сломана. Нужно зафиксировать её. И промыть раны.
– Пойдём за ящером, – махнула Кее. Мясо отвлечёт моих соплеменниц и позволит мне незаметно выскользнуть из деревни.
Вернувшись на поляну, с облегчением увидели, что нашу добычу никто не тронул. Ухватившись за задние лапы, потащили карнозавра домой.
Дая, увидев, кого нам удалось убить, подошла ближе, присела, разглядывая массивные клыки ящера. На них не охотились, скорее спасались бегством или становились добычей.
– Глупо, – коротко бросила она, – зверь мог вас убить.
– Он напал первый, – соврала Кея.
Дая только молча кивнула. Сделала знак рядом стоящим женщинам начинать разделывать тушу.
Скоро поднялась суматоха: крупного хищника каменными ножами распотрошить непросто. Я взяла из хижины свой рюкзак, прихватила пару туесков для воды и «молока», Кея по моей просьбе принесла тонкие кожаные ленты.
Мы выскользнули из посёлка и отправились к поляне, где росли Молочные деревья. Нацедив сока и набрав из ручья воды, вернулись к раненому. Я налила в широкий лист питьё и раскрошила туда таблетку антибиотика. Кея подержала его голову, пока я потихоньку поила мужчину. Затем нашла две подходящие сухие палки.
– Держи его, – попросила подругу.
Сама, насколько было возможно, придала руке правильное положение и туго примотала деревяшки. В забытьи теперь не повредит её. Похлопала мужчину по щекам, он уже приходил в себя.
Глаза открылись, они были глубокого сапфирового цвета. Таких здесь я не видела ни у кого.
Разглядев нас, мужчина удивлённо спросил:
– Где я?
– Лежи тихо, – положила руку ему на грудь придерживая.
Принялась промывать рану, на которой уже запеклась кровавая корка. Мужчина стиснул зубы, но я видела, как ему больно. Однако ничего не поделаешь. Растворила в воде таблетку обезболивающего.
– Пей.
Кея придержала его голову. Сделав глоток, раненый скривился, питьё стало горьким от лекарства.
– Пей, – повторила я, – так надо.
Он кивнул и осушил одним глотком остатки влаги.
Промыв рану водой, обработала антисептиком и туго перебинтовала, приложив на место болтающиеся лоскуты кожи.
– Как тебя зовут?
– Кир, – тихо ответил он. Голос был низким, с хрипотцой.
– Тебе надо лежать. Ты потерял много крови. Вот, выпей, – протянула ему млечный сок, – поможет восстановить силы.
Он посмотрел и мотнул головой:
– Это яд.
– Нет, – я сделала глоток и снова протянула ему.
Он осторожно глотнул, удивлённо причмокнул и осушил всё до дна.
– Хорошо, сейчас нам надо идти. Завтра я вернусь, принесу еды и воды.
– Кто вы? – Он рассматривал нас, крутя головой.
– Наше племя живёт недалеко, – ответила за меня Кея, – ты туда не ходи.
Кир понятливо кивнул. Собравшись с силами, попытался встать и тут же со стоном опустился назад.
– Ты меня слышишь? – рассердилась я, – тебе надо лежать. Мы поможем, принесём пищу. Когда выздоровеешь, уйдёшь.
Обречённо скользнув по нам взглядом, Кир вздохнул и прикрыл глаза.
– Мы вернёмся завтра. Вот вода, – придвинула туесок ближе.
Выбравшись из укрытия, поспешили в деревню. Наше отсутствие уже наверняка заметили.
– Ты странная, – сказала Кея, – всех спасаешь.
– Разве это плохо?
Она пожала плечами:
– Кто-то живёт, кто-то умирает. Так было всегда.
– Значит, пришло время менять правила.