Каждый день для меня стал решением какой-либо задачи. Иногда я мечтала, чтобы колдунишка отправил меня хоть в Средние века, где выжить куда легче, чем в первобытных джунглях. А потом начинался день, и я шла добывать пропитание и выдумывать новые средства для того, чтобы хоть как-то облегчить наше существование.
Мои поделки из глины успеха не принесли, обжигать её я не умела, и посуда разваливалась на части при малейшем ударе. Равно и как самодельные кувшины селянок. Тогда я заинтересовалась деревом, из которого делали верёвки, вынимая довольно эластичную сердцевину. Женщины хорошо знали ядовитые растения, что неудивительно, и уверили меня, что оно совершенно безвредно. Взяв небольшой чурбачок, вытащила из него податливые внутренности, выскоблила стенки, так чтобы они приобрели гладкость, и долго сушила над огнём. В итоге получился небольшой кувшинчик, с которым удобно ходить за водой или в лес за пищей.
Знаний не хватало катастрофически. Я могла распознать тысячи растений и видов животных, а вот охотиться или «на коленке» соорудить хоть какой-то инструмент не умела. Путешествуя в экспедициях, научилась разводить костёр подручными средствами да греть еду в банках. Но с этими знаниями в джунглях не выживешь. И почему не слушала Геннадия Петровича, который был не только блестящим биологом, но и отличным охотником? Выживание для него – дело привычки. Слишком мы изнежились благодаря доступности всех благ, зная, что, стоит вернуться «из полей», и к нашим услугам будут предоставлены рестораны, интернет и шикарные гостиничные номера.
С каждым днём мы с Наей отлучались от деревни всё дальше. Надо было исследовать, что за флора и фауна меня окружают. Может, удастся найти полезные растения? Поначалу я решила, что в здешних лесах есть только папоротники да примитивные пальмы. К счастью, мои предположения оказались ошибочны. Среди флоры хватало и деревьев, и цветов, и ползучих лиан. Природа поражала буйством и смешением самых различных видов. Словно какой-то сумасшедший садовод взял кучу семян и высыпал их все в одном месте. Растения были из разных временных эпох и стран.
Пока плодами моих изысканий стали несколько ядовитых видов. Первым обнаружила крапивное дерево. По названию понятно, что действует оно также как наша крапива. Вот только ожоги его больше напоминают удар электрошокера и очень мучительны. Заживают долго, но если подвесить даже сухие стебли вдоль забора, ни один хищник или человек и близко не подойдёт к ограде.
Таким же эффектом обладал и книдосколус: листья и стволы этой травы, которая в тропическом климате вымахивала метра под два, были усыпаны чрезвычайно острыми, длинными как иглы шипами. Ядовитым был его сок, обжигающий кожу.
По ночам я не раз слышала, как к нашей ограде подбирались звери. На самом деле, забор не был такой уж серьёзной преградой, тот же карнозавр при должном старании мог проломить его своей широкой головой. Спасало, наверное, только то, что пищи и так было в избытке.
И всё же безопасность лишней не бывает, решила я. Найдя хороший осколок камня покрепче, заточила его поострее, взяла ещё свежие жилы убитого ящера и потуже примотала к палке. Получилось что-то наподобие короткого копья. Такое же орудие сделала для Наи.
Вооружившись, мы нарезали стеблей крапивного дерева и палками воткнули их в щели забора. Прикасаться к ним было очень опасно, а лечить ожоги нечем.
Наш замысел принёс плоды быстрее, чем мы ожидали. Как-то ночью нас разбудили сдавленные крики, которые переросли в целую вакханалию. Когда подоспели к ограде, за ней кто-то вопил благим матом.
Женщины стояли, затаив дыхание. Я же перевела вопросительный взгляд на Даю. Та только приложила палец к губам. Прильнув к щели в ограде, попробовала рассмотреть потревоживших наш покой. То, что это люди, было понятно по крикам. Но кто отважился прийти ночью, не побоявшись рыскавших по лесам хищников? Сквозь неплотно подогнанные брёвна было видно лишь невнятное мельтешение. Южные ночи очень тёмные, спросонья рассмотреть что-нибудь сложно. Вдруг перед глазами мелькнуло чьё-то раскрашенное злобное лицо с оскаленными от боли зубами. От неожиданности я отпрянула от ограды.
За забором ещё разносились невнятные ругательства. Язык аборигенов, хоть и лишённый образности, состоящий из обилия «рычащих» звуков, хорошо передавал эмоции. Кто-то от души вспоминал всю родню селянок, включая их первопредков.
Скоро всё стихло, Дая, махнув рукой, позвала всех к уже потухшему костру.
– Кто это был? – спросила её по дороге.
– Людоеды. Пришли за добычей.
– Но разве им мало зверей?
– Людей убивать легче, – женщина грустно вздохнула, – спасибо тебе. Ты сегодня спасла несколько жизней.
– Откуда они приходят и почему не боятся ночных зверей? – опасность легче предупредить, потому надо знать, где живёт племя каннибалов.
Дая неопределённо махнула рукой:
– Там, за джунглями, в высоких камнях. Они вымазываются мочой хищников, чтобы отпугивать других животных. И у них хорошее оружие.
– Какое? Расскажи мне? – Я подсела поближе к женщине с любопытством. Всё равно до рассвета не уснуть. Да и небо уже начало светлеть.
– Метательные камни. – Дая описала мне устройство обычной пращи, – они их кидают очень метко, одним ударом убивая человека. У Юны, – женщина кивнула в сторону худенькой до прозрачности девушки, с большими печальными глазами, – людоеды убили мужа. На охоте. А её выгнал вождь, сказал, такая тощая, здорового ребёнка не родит.
Глаза Юны заблестели от слёз, но она взяла себя в руки, кивнув в подтверждение слов Даи.
– Ана, – так прозвали меня аборигенки, сократив имя Анна, – а какое оружие есть у вас? – Это любопытная Ная не сдержалась от вопросов.
– Разное. – Как описать пистолеты, пушки и прочее современное оружие людям, не видевшим ничего, кроме дубин и камней? – Оно – как большие палки, из которых вылетает огонь. Убивает самых сильных зверей.
Глаза подруги разгорелись от представленного зрелища.
– Нам бы такие. Никакие людоеды не были бы страшны!
Да, согласна, оружие не помешает. Кто знает, не обозлит ли наша выходка каннибалов и когда их снова ждать? Сделать пращу можно и самим. Чем я и занялась с утра.
Вырезав из кожи тонкие лоскуты, свила из них прочную верёвку. Посредине оставила «кармашек» для камней. На одном конце завязала петлю, которая надевается на запястье, на другом – тугой узел. Когда праща раскручена, узелок отпускается и камень летит в цель. Это в правильном варианте. Но у нас они попадали куда угодно, только не туда, куда их метали.
Женщины сгрудились вокруг, наблюдая за нашими с Наей потугами. И мы чуть не зашибли старую Ину, которая пробормотала беззубым ртом несколько ругательств в наш адрес и предпочла ретироваться из «зоны поражения».
Но потихоньку дело пошло на лад. Другие аборигенки тоже заинтересовались нашим оружием, тренируясь в свободное время. Скоро у нас стало вполне сносно получаться.
Может, у меня и мало шансов выжить в этом мире. Но они есть, и с каждым днём их становится всё больше.