14 апреля, 1912 год, лайнер «Титаник», Северная Атлантика
На палубе А было шумно. Дети, играя, бегали туда-сюда. Мужчины в костюмах-тройках и шляпах прогуливались у борта, ведя важные разговоры, направляясь в курительные салоны. Изысканные молодые дамы степенно расхаживали, сверкая обилием кружев и оборок, обсуждая последние новости и обмахиваясь веерами так, словно хотели улететь за борт. Молодой художник о чем-то разговаривал с рыжеволосой красавицей, показывая ей свои рисунки.
Генри слегка поежился, океан встретил их холодным, промозглым ветром. Ему сразу же захотелось вернуться в теплые объятья Грейс и их спальню в Палермо. Хальфдану было еще хуже, тот потуже укутался в пальто. Генри знал, что друг плохо переносит любой холод. Вот тебе и полубог!
Крупнейшее судно в мировой истории не произвело на Генри ровно никакого впечатления – обычная металлическая посудина. И зачем делать ее такой огромной? Суета на ней была, как от торговой улицы. Еще и оркестр где-то играл, добавляя шума. Мысли в таком месте расползались, не давая сосредоточиться.
Океан постепенно окрашивался в янтарные оттенки чая и глины, отражая терракотовый цвет неба. Слишком прекрасный закат для такой страшной ночи – словно ядовитое растение своей красотой и яркостью приманивает жертв. И вот, на темно-синем небосводе застыли продолговатые облака. Близилось время ужина, поэтому люди побыстрее заканчивали свои дела и расходились, что радовало Генри.
– А что, мне здесь нравится… – у Хальфдана было свое мнение. – … Осторожнее, милочка, – мимо, едва не врезавшись в Хальфдана, пробежала девочка лет восьми в совсем простеньком платьице, по виду пассажирка третьего класса.
«А ведь большинство погибших “Титаника” разве не были пассажирами этого класса? Скорее всего, так и есть. Бедняжка» – подумал Генри, хотя и не ощущал должного сочувствия. Он веками наблюдал смерти людей, в том числе и детей.
– Как думаешь, какой у Танасиса план? – спросил Хальфдан.
– Откуда мне знать? – с Танасисом он близок не был, это Хальф стремился подружиться с каждым уравнителем, каждой «бабочкой», каждым низшим богом, что протирают циферблаты на часах башен.
– Но как-то же он собирается предотвращать кораблекрушение? – Хальфдан приподнял шляпу и пригласил свои рыжие, как кожура его любимых апельсинов, волосы.
– Попробует предупредить об айсберге.
– А что будем делать мы? Время идет, а мы так и не нашли его!
Генри задумался. Он достал портсигар, закурил. Привычный запах табака заполнил легкие, давая ложное чувство успокоения. Хальфдан поморщился, пагубную привычку друга он не разделял. Совсем как Грейс. «Как она там? – подумал Генри. – Сильно ли злится?» Хотя Грейс и держалась, понимая и принимая особенности его жизненной ситуации, но уравнитель не сомневался, что по возвращении его ждет тот еще скандал.
– Надо найти Танасиса до того, как он доберется до рулевого или капитана… или хоть до кого-нибудь, – Генри выдохнул дым. – Что мы и попытались сделать.
Генри и Хальфдан в прямом смысле излазили весь корабль. Заглянули на все этажи всех классов, даже постарались проникнуть в каюты, но аккуратно, чтобы их не приняли за воров или развратников, любящих подглядывать за людьми. Изучили служебные помещения, побывали, к восторгу Хальфдана, во всех ресторанах, особенно ему понравилось в кафе «Parisien». Спускались на палубу С, где выглядели довольно комично в своих строгих костюмах среди бассейна и турецких бань, как и в гимнастическом зале. В курительных салонах Генри предпочел бы задержаться подольше.
– Уж больно ты спокойный, – проворчал Хальфдан, поглаживая живот.
По правде говоря, Генри волновал не столько “Титаник”, сколько сам Танасис. Зачем он это делает? Сколько судеб он уже изменил, а они так и не поняли этого? Отдел «бабочек» тоже работает не идеально, им легко упустить из виду жизненный путь незначительного человечишки. Так чего добивается Девиант – всемирного хаоса? Как же это мерзко и эгоистично!
– Волноваться надо не мне, а пассажирам этого судна, ты ведь знаешь, – Генри сам на секунду поразился цинизму в своем голосе. Нет, он и раньше таким был, столетия работы уравнителем не прошли бесследно. Но Генри подумал о Грейс, о том, как бы она постаралась спасти на «Титанике» всех и каждого, а потом злилась бы на тех, кто посмел допустить трагедию.
– Да, бедняги, – тяжело вздохнул Хальфдан. От этого его упитанный живот надулся как парус.
– Что ты знаешь о Танасисе? Ты больше с ним общался. Где бы он скрываться? В каком классе?
– Знаешь, он всегда был добрым, общительным. Дружил с девчонками из «бабочек». Любил быть в центре внимания. То шутил, то фокусы показывал, то…
– Это я помню, – перебил Генри Хальфдана. – Фигляр, одним словом.
– Он людей любил. Совсем как ты, – хохотнул Хальфдан.
– Чушь, – отрезал Генри. – Я не люблю людей.
Он любил Грейс. Грейс была обычной человеческой женщиной, со своими недостатками, присущими всем людям… Но она была другой. Она была его, его Грейс. Грейс, которую он любил.
Хальфдан одарил его взглядом «да-да, знаем-знаем», еще и улыбнулся так, что моментально захотелось отвесить ему подзатыльник.