Через несколько дней Шарлотта вырвалась из своей темницы, где она была так одинока и где ей приходилось так много работать, и распрощалась с содержательницей пансиона, так безжалостно пользовавшейся ее неопытностью и беззащитностью. Нечего и говорить, что это прощание не отличалось особенной трогательностью.
– Вот как! С вашей стороны, мадемуазель, довольно неделикатно уезжать среди зимы, даже не подождав, пока я подыщу кого-нибудь на ваше место! – сухо заметила Шарлотте миссис Ватсон. – Из того, что вы лишились матери, еще не следует, что можно ставить меня в такое затруднительное положение.
Ну, уж точно ли уход Шарлотты поставил миссис Ватсон в такое затруднительное положение? Не сама ли она, бывало, говорила, что почти ежедневно получает письма с предложением услуг от разных довольно известных пианисток? Слава Богу, консерватория ежегодно выпускает немало девушек, и даже окончившие ее с отличием нередко ищут себе место. Поэтому стоит миссис Ватсон только заявить, что ей нужна учительница музыки, и в желающих приехать к ней в Везине недостатка не будет.
Шарлотта прекрасно понимала, что хотела этим сказать миссис Ватсон. Это значило: «Если ты, душенька, недовольна тем, что тебе приходится давать по двенадцать уроков в день и, кроме того, делать все, что тебе прикажут, то знай, на твое место найдется много желающих, и не каких-нибудь захудалых учительниц музыки, а выпускниц консерватории, окончивших ее с отличием. Помни: малейшее выражение неудовольствия с твоей стороны – и я тебя сейчас же рассчитаю!»
– Поверьте, миссис Ватсон, мне очень жаль, что приходится поступать таким образом! – вежливо ответила Шарлотта, желавшая расстаться с содержательницей пансиона по-хорошему. – Но как же быть? Не могу же я бросить своих сестер и братьев!
Последние слова девушка нарочно произнесла с некоторой гордостью, чтобы показать, что теперь она не так одинока и беззащитна, как прежде.
– Я понимаю, друг мой, – сухо сказала миссис Ватсон, – ваш поступок меня нисколько не удивляет: вот она, награда за все мои благодеяния! Да, от людей не жди благодарности!..
Благодеяния миссис Ватсон – вот так штука! Это было до такой степени нелепо, что Шарлотта просто не знала, сказано это было серьезно или в шутку. Но не все ли равно? Что значили все эти упреки в сравнении с тем радостным чувством, которое она испытывала, покидая этот негостеприимный кров и вступая в новую жизнь?!
Перед самым отъездом Шарлотта пошла проститься с Флорой. Оказалось, что несчастная женщина была пьяна и находилась на этот раз в веселом расположении духа, из-за чего дочери миссис Ватсон и заперли ее на ключ в дровяном сарае.
Подойдя к сараю, девушка нагнулась и крикнула в замочную скважину:
– Прощайте, Флора!.. Это я, мисс Шарлотта! Я хотела проститься с вами перед отъездом.
При этих словах Флора, начавшая стучать кулаками в дверь, подняла страшный шум.
– Перестаньте, Флора! Успокойтесь, пожалуйста! – закричала ей девушка. – Как вам не стыдно – до чего вы себя доводите! Вам непременно надо лечиться!.. Прощайте, Флора! Обещайте мне, что вы будете лечиться!
– Стоит ли лечиться такой старой ведьме, как я?!.. – донесся откуда-то издалека, словно из подземелья, голос Флоры. – Да благословит вас Бог, милая барышня! Желаю вам всего-всего хорошего!
Вот таким образом Шарлотта распрощалась с пансионом миссис Ватсон!..
Из Везине молодая девушка поехала в Париж и сняла на окраине города две дешевенькие комнаты в доходном доме. Небольшой пакет с книгами и нотами да маленький чемоданчик, в котором было немного белья и два самых простеньких черных платья, составляли весь ее багаж – у каждой мало-мальски порядочной горничной, наверное, вещей было бы больше! Поэтому неудивительно, что квартирная хозяйка, показывая Шарлотте комнаты, посмотрела на нее очень подозрительно: хотя в этом доме жильцы были вообще большей частью не из богатых, но все же такого скромного багажа она еще не видела.
– Учительница музыки должна одеваться как можно проще и всегда ходить во всем черном! – наставительно говорила, бывало, миссис Ватсон, которая имела обыкновение свои желания возводить в общие правила.
Но относительно Шарлотты эти замечания насчет туалета были совершенно излишни, так как, получая всего тридцать франков в месяц, молодая девушка при всем своем желании не могла бы одеваться иначе…
В одной из комнат, которая поменьше, будет жить Гаспар, в другой же, побольше, поместится она со всеми тремя детьми. Около своей кровати Шарлотта велела поставить маленькую детскую кроватку, так, чтобы, протянув руку, девушка могла достать до ребенка. Она уже заранее радовалась, что он будет так близко от нее, представляя себе, как она будет любоваться спящим малюткой.
Гаспар отправился на железнодорожную станцию встречать детей, а Шарлотта осталась дома, чтобы привести жилье в порядок.
Поминутно подбегала она к окну и, раздвинув занавески, выглядывала на улицу. Место здесь было такое глухое, что напоминало скорее провинцию, даже извозчики на этой улице встречались довольно редко. Девушка то и дело поглядывала на часы – плохенькие часики, которые до сих пор только указывали ей, когда надо заканчивать урок с одной ученицей и начинать с другой – и ей казалось, что время идет необыкновенно медленно.
Теперь уж скоро они приедут!.. Вот слышен стук экипажа… вот он остановился у их дома… Кто-то поднимается по лестнице… Раздаются детские голоса… Это они, ее малютки! И Шарлотта стремглав бросилась им навстречу…
Обнимая и целуя их, она смеялась и плакала от радости, поминутно приговаривая:
– Милые мои детки! Дорогие вы мои! Хорошие!..
От волнения она ничего не могла больше сказать.
Когда прошел первый порыв радости, Шарлотта отступила от детей и начала их разглядывать.
– Какие вы, однако, стали большие, хорошенькие девочки! – воскликнула она, любуясь ими, точно настоящая мать. – А мальчик – да это просто красавец!
Обе девочки действительно были высокие и очень крупные для своих лет, в особенности старшая, Виолетта. Брюнетка, с вьющимися волосами и смуглым, матовым цветом лица, она смотрела прямо и смело своими черными, широко раскрытыми глазами. По всему было видно, что это умненькая, способная девочка, правдивая и откровенная, но вместе с тем крайне вспыльчивая, шаловливая и непослушная.
Младшая, Роза, на год моложе сестры, с голубыми глазами, белокурыми волосами и нежным цветом лица, была бы, пожалуй, еще красивее Виолетты, если бы не злое, недовольное выражение, которое очень портило ее. Она смотрела исподлобья, надув губы.
Волосы у обеих были коротко подстрижены. В своих безобразных длинных платьях, доходивших почти до полу, и в нелепых старомодных шляпках девочки выглядели старушками. Одного взгляда на их странные наряды было достаточно, чтобы понять: у бедняжек нет матери.
Длинное путешествие с малознакомым инженером под присмотром случайно встреченной в дороге негритянки, торопившейся в Бордо к своим хозяевам, затем приезд в совершенно новую страну, из которой их увезли такими маленькими, что они ничего не помнили, наконец, появление этого молодого человека, якобы их брата, поцелуи этой красивой белокурой барышни, называвшей себя их сестрой, и неожиданная, быстрая перемена в их жизни – все это совершенно сбило с толку бедных девочек, так что они теперь были сами не свои и чувствовали себя крайне неловко, хотя от природы были далеко не робкого десятка.
Теперь бедняжки просто ничего не понимали: где они и что с ними? С недоумевающим видом они стояли молча, прижавшись одна к другой, боясь двинуться с места, – точно птенцы, выпавшие из гнезда.
А позади них замер маленький Фреди, так поразивший Шарлотту своей красотой. И действительно, мальчик, со своими чудными белокурыми волосами, падавшими длинными локонами, большими голубыми глазами и тонкими, словно точеными, чертами лица, был необыкновенно красив – настоящий ангелочек! В противоположность сестрам он был миниатюрный, худенький и бледный, что придавало всей его фигурке вид хрупкого, нежного существа, тепличного растения.
Прежде чем он успел опомниться, Шарлотта взяла его на руки и, посадив к себе на колени, сказала, обращаясь к Гаспару:
– Посмотри, какой очаровательный малыш! Необыкновенно красивый!
Гаспар тем временем с унылым, недовольным лицом безучастно сидел на стуле несколько поодаль.
– Этот очаровательный малыш доро́гой был просто невыносим, – проворчал он. – Я не мог дождаться, когда мы приедем домой! Он поминутно то открывал, то закрывал окна в карете, то спускал, то поднимал шторы… Ну и девочки тоже хороши – нечего сказать! Всю дорогу они не переставали толкать друг друга ногами. Да, с ними предстоит немало возни, если ты действительно хочешь оставить их у себя.
Очевидно, слова Гаспара вызвали у девочек воспоминание о чем-то смешном, потому что они переглянулись и заулыбались, слегка толкая одна другую локтями. Мальчик же, немного освоившись, гладил ручонками старшую сестру по щеке и пристально, серьезно смотрел на нее своими большими голубыми глазами.
– Полно, Гаспар! – кротко сказала Шарлотта. – В том, что дети плохо вели себя доро́гой, право, нет ничего удивительного: бедняжки, вероятно, так утомились и измучились во время пути!
– И поэтому стали толкать друг друга ногами! – довольно остроумно заметил Гаспар.
– Сыты ли они, по крайней мере? Будут ли в состоянии дождаться обеда? – беспокоилась старшая сестра. – Скажите, дорогие мои, не голодны ли вы? Не хотите ли чего-нибудь покушать?
Гаспар, которому все эти расспросы уже начинали надоедать, сделал над собой усилие и заметил:
– Да ведь они приехали из Бордо на курьерском поезде, и инженер Симпсон сказал мне, что они завтракали в вагоне-ресторане.
Но Шарлотта на всякий случай приготовила детям немного еды: молоко, сладкие булки и бутерброды. Дети с жадностью посматривали на это незатейливое угощение. Наконец маленький Фреди, до сих пор хранивший глубокое молчание, сказал жалобным голосом:
– Мне очень хочется пить. Я бы хотел молочка!
– Сейчас, сейчас я тебе дам, голубчик мой! – засуетилась Шарлотта, поспешно наливая ему в чашку молока. – А не положить ли тебе туда кусочек сахару?
– Нет, не один, а лучше два больших куска! – попросил ребенок.
Шарлотта засмеялась, а глядя на нее, засмеялись и девочки; таким образом, между старшей сестрой и детьми сразу установились дружеские отношения. Роза и Виолетта тотчас же принялись раздеваться и сняли свои нелепые шляпки, без которых стали гораздо красивее. Затем, усевшись за стол, они с аппетитом принялись уплетать за обе щеки. Видно было, что о сегодняшнем завтраке у них не осталось никакого воспоминания. За едой у них мало-помалу развязались языки и, расспрашивая их о том, о другом, Шарлотта скоро сумела приручить этих «диких зверьков».
– У нас в Париже так хорошо, что вы, наверное, не будете скучать по своей Бразилии. Здесь так много садов, мы каждый день будем ходить гулять! – сказала им старшая сестра.
– Да, мне Париж гораздо больше нравится, чем Сан-Пабло! – решительно заявила Виолетта. – Тут такие высокие дома, большие магазины, на улицах так много народу, карет! Все так быстро идут, видно, торопятся куда-нибудь в гости или на именины…
– Ну, милая, тех, кто торопится в гости, здесь очень немного! – возразила ей Шарлотта. – Напротив, здесь, в Париже, люди все занятые, много работают, и у всех, наверное, гораздо меньше свободного времени, чем в Бразилии.
При этих словах старшей сестры Роза сделала недовольную гримасу.
– Как это, должно быть, скучно – постоянно работать! – сказала девочка. – Вот мы с Виолеттой никогда ничего не делали в Сан-Пабло! Даже свои платья и белье мы, когда раздевались, просто оставляли на полу, а Геркулес потом убирал за нами.
– Кто же этот Геркулес? – смеясь, спросила Шарлотта. – Силач, который соглашался прибирать за двумя маленькими ленивыми девочками?!
– Это негр, он нам прислуживал, – пояснила Виолетта. – Кроме него, у нас были еще Соломон, Фаустин и одна негритянка… Знаешь, когда она в первый раз стала раздевать нас своими черными, как сажа, руками, я думала, что она перепачкает и нас, и все наше белье!
Выслушав этот наивный рассказ, Шарлотта громко расхохоталась. Гаспар, до того времени сидевший насупившись, тоже не мог удержаться от улыбки. Затем, подойдя к Виолетте, старшая сестра стала приглаживать густые темные волосы девочки, падавшие ей прямо на глаза, и ласково, но решительно заметила ей:
– Ну, здесь у нас нет прислуги, чтобы ухаживать за вами! Вы должны будете приучаться одеваться, раздеваться и прибирать за собой сами. Но это вовсе не так тяжело, как вы воображаете, и гораздо приятнее, чем звать к себе на помощь других.
Наступило молчание. Девочки задумались. Вдруг Виолетта, мысли которой, как у большинства детей, не могли долго сосредоточиваться на одном предмете, спросила:
– А ты нас поведешь в зоологический сад? Нам говорили, что там так хорошо!
– Мы пойдем, куда вы захотите, если только вы будете хорошо вести себя! – ответила Шарлотта.
– Как я рада! – воскликнула Виолетта, хлопая владоши. – Нам здесь будет гораздо лучше, чем в Сан-Пабло: там мы целые дни проводили в своем саду и никуда не ходили гулять!
Роза посмотрела на нее с укоризной.
– Виолетта, ты забываешь, что здесь у нас не будет мамы!
При этих словах у Шарлотты на глаза навернулись слезы. Да, действительно, это ужасно – не иметь матери! Но она со своей стороны сделает все возможное, чтобы дети не чувствовали этой потери.
– Милые мои! – воскликнула молодая девушка, крепко сжимая детей в своих объятиях. – Теперь я буду вашей мамой!