Вы, конечно, думаете, что Шарлотта была круглой сиротой – иначе зачем ей жить в таких ужасных условиях? Вовсе нет: у нее были и мать, и братья, и сестры! Но вследствие несчастного стечения обстоятельств девушка с самых ранних лет была предоставлена самой себе и вынуждена была сама заботиться о своем существовании. Причем ей приходилось, как мы уже видели, переносить немало лишений.
Мать Шарлотты, легкомысленная, ветреная особа, слишком рано, почти ребенком, вышла замуж за болезненного, раздражительного молодого человека, собиравшегося посвятить себя науке. Из-за постоянных недомоганий у него был скверный характер. Часто отец семейства по самому ничтожному поводу приходил в ярость и позволял себе безумные выходки. Болезнь и непосильная работа скоро совсем подкосили его здоровье, и бедняга умер, оставив молодую вдову с двумя детьми почти без всяких средств к существованию.
Воспитанием своих детей мадам Жербье совсем не занималась. Как это ни странно, она их даже как-то совсем не любила, и малютки всецело находились на попечении прислуги. Теперь же, со смертью отца, дети были предоставлены самим себе и, кроме упреков да брани, ничего другого от матери не слышали. Еще к сыну, Гаспару, она немного благоволила, что же касается Шарлотты, то мадам Жербье постоянно была недовольна ею. И девушка не могла припомнить, чтобы мать когда-нибудь хоть раз приласкала ее. Жизнь их превратилась в сущий ад: с утра до вечера только и слышны были жалобы мадам Жербье на свою горькую судьбу.
Впрочем, это продолжалось недолго. Словно каким-то чудом в характере мадам Жербье внезапно произошла большая перемена: она вдруг стала веселой, довольной и кроткой. Оказалось, что хорошенькая вдовушка познакомилась в гостях с молодым инженером, на которого произвела сильное впечатление, и он влюбился в нее. Странно, что его особенно прельстили в молодой вдове ангельская кротость и доброта, хотя на самом-то деле мадам Жербье как раз была лишена этих качеств, будучи женщиной крайне капризной, бесчувственной и деспотичной.
Скоро мать Шарлотты вышла замуж вторично. Гаспара тотчас же отдали в лицей, а девочку поместили в пансион. Так прошло несколько лет, в продолжение которых мать ни разу даже не навестила ни одного из своих детей. За это время у нее родились еще две дочери, Роза и Виолетта.
В один прекрасный день отчим Шарлотты объявил своей жене, что ему предложили работу в компании по разработке богатейших рудников, которые в будущем сулили большую прибыль, и он согласился. Рудники эти находились в Южной Америке, недалеко от Рио-де-Жанейро, в Сан-Пабло, куда мать Шарлотты с мужем и двумя младшими дочерьми скоро и уехала.
Шарлотту оставили в том же пансионе в окрестностях Парижа, где она училась, до завершения курса. Гаспара же, который окончил лицей, отправили в качестве гувернера в Германию, в Штутгарт, к одному дальнему родственнику его покойного отца. Молодой человек должен был там заниматься с тремя мальчиками, а также и присматривать за ними.
Шарлотта, в отличие от своей матери, тяжело переносила разлуку с родными. Девушка очень скучала и плакала, но, видя, что слезами горю не поможешь, усерднее прежнего принялась за учение. Окончив с успехом курс в пансионе, она тотчас же принялась готовиться к публичному экзамену. Матери она писала очень часто, подробно рассказывая о своем житье-бытье, о планах на будущее. Но мать не баловала ее письмами, и в своих коротеньких посланиях, которыми она изредка награждала дочь, бывшая мадам Жербье, не отвечая никогда на предлагаемые ей вопросы, писала только о себе самой: жаловалась на климат Бразилии, на дикость тамошних нравов, на недостаток общества. Эгоистичная и равнодушная, занятая исключительно собой, она практически не думала о детях. А Шарлотта между тем только и жила надеждой скорее увидеть свою мать, которую девушка просто обожала, – для этого она и старалась как можно лучше учиться.
Большую нежность питала Шарлотта также и к своему брату, Гаспару, которому она тоже очень часто писала и от которого всякий раз с нетерпением ожидала ответа. Но Гаспар, подобно матери, тоже писал сестре крайне редко, и его послания представляли собой коротенькие, наскоро набросанные записочки с банальными фразами, поклонами и пожеланиями всяких благ. О том, как ему живется, как он проводит время, что думает делать в будущем, он никогда не писал ни слова. А бедной Шарлотте так хотелось знать о нем больше!
Впрочем, Гаспар всегда отличался скрытным характером. Мрачный, недоверчивый, мстительный, без всякой энергии, столь необходимой в жизни, юноша почти всегда был в плохом расположении духа. Но несмотря на это, Шарлотта все-таки любила его. Умная и проницательная, она прекрасно видела недостатки брата, но старалась всегда найти для них какое-нибудь оправдание. В былое время она умела ладить с ним и – кто знает? – если бы они и по сей день жили вместе, ей, может быть, удалось бы смягчить угрюмый характер брата и сблизиться с ним. Но судьба разлучила их, и, предоставленный самому себе, лишенный всякой моральной поддержки, Гаспар, естественно, не мог измениться к лучшему. С большим трудом, после долгих просьб удалось Шарлотте добиться того, чтобы он писал ей аккуратно раз в две недели, но в этих скупых письмах не было тепла и сердечности.
Судьба, однако, готовила Шарлотте еще бо́льшие испытания. Незадолго до публичного экзамена она получила от матери письмо с ужасным известием: ее мужа обманули, рудники оказались никуда не годными, и их дела шли прескверно, так что отчим отказывался платить за падчерицу. Поэтому Шарлотта отныне должна была сама заботиться о себе. При этом мать не выражала ни малейшего сожаления, не давала дочери никаких советов, по обыкновению, сетуя только на свою горькую судьбу. В письмо было вложено немного денег.
Лишенная всякой поддержки, не зная, к кому обратиться за помощью, Шарлотта сначала пришла в отчаяние. Что делать?.. Но, поразмыслив хорошенько о своем положении, девушка решила обратиться к хозяйке пансиона с просьбой позволить ей остаться в учебном заведении до окончания экзаменов, пообещав, что, когда найдет работу, заплатит за это время. Трудно было Шарлотте при ее гордости просить, как милости, чтобы ее не выгоняли на улицу. Но ничего не поделаешь – другого выхода у нее не было! Кроме того, Шарлотта была уверена, что миссис Ватсон, которая всегда хорошо относилась к ней, не откажет в помощи. Бедной, неопытной девушке все люди казались такими же великодушными и доброжелательными, как она сама.
Но ее надежды не оправдались: содержательница пансиона, которой и без того не было заплачено за две трети года, осы́пала девушку упреками:
– Ах, милая моя, да можно ли было бы содержать учебное заведение, если бы все родители поступали так же, как ваши?! И как часто нас обманывают!.. Но, слава Богу, на свете все-таки есть еще честные, порядочные люди!
Шарлотта была вне себя от негодования:
– Но ведь мама потом, наверное, все возместит вам! Ведь она же не виновата в том, что ее мужу не заплатили того, что обещали!
Миссис Ватсон пожала плечами.
– Ваша мать и раньше не очень-то заботилась о вас, а теперь, как видно, хочет совсем бросить на произвол судьбы!
Шарлотте пришлось прикусить язык; она не ожидала, что ей придется выслушать столько обидных слов!
По совету содержательницы пансиона она обратилась в бюро для найма гувернанток. Девушке казалось, что она без труда сможет получить хорошее место в порядочном семействе. В самом деле, она обладала большими музыкальными способностями, отлично играла и разбирала с листа даже самые трудные вещи Вагнера и Баха; кроме того, прекрасно знала английский язык, так как в детстве пробыла целый год в одном английском пансионе в окрестностях Лондона.
Но, как всегда, одни знания сами по себе мало значат, если нет протекции, а у Шарлотты ее как раз не было. Старший брат, к которому она в отчаянии обратилась за помощью, ответил ей по обыкновению сухим, коротеньким письмецом, говоря, что он положительно ничего не может для нее сделать. Бедный юноша, которому самому мало везло в жизни, сделался черствым и озлобленным.
Как назло, из-за своей молодости и красоты Шарлотта никак не могла получить места, а содержательница пансиона между тем просто выгоняла ее на улицу. Поэтому можно себе представить, с какой радостью ухватилась молодая девушка за предложение остаться в своем пансионе и давать уроки музыки, причем непременным условием было не отказываться ни от какого другого дела, даже не имевшего отношения к музыке. За это молодой девушке предлагали тридцать франков в месяц с обещанием прибавки жалованья, если ею будут довольны. Но содержательнице учебного заведения, как оказалось, угодить было невозможно.