Я стоял за столом и мыл тарелки в тазике. Как-то так получилось, что последние несколько дней Нико спихнул на меня всю домашнюю работу, которую он не хотел выполнять.
Не то, чтобы он сам ничего не делал, он постоянно занимался чем-то по дому, хотя иногда он уходил и долго что-то делал на улице. Я был не в курсе, куда он уходит.
Наверное, при других обстоятельствах я бы возмущался, что меня принуждают выполнять женскую работу, но мне хватило мозгов не спорить. Просто принял ситуацию и не стал накалять обстановку.
Я задумчиво натирал тарелки, думая о том, как бы я сейчас с радостью рисовал картину. И плевать, что я не поступил в университет. Не нужен мне никакой универ, чтобы рисовать. Я мог бы просто рисовать для души. Мог бы, если бы был чуть умнее.
Но я оказался идиотом, поэтому оказался в тайге, и намываю теперь тарелки в талой воде. Дурдом…
Нико перебрал со спиртным, я это понял по его отупелому взгляду. Никогда еще не видел его таким. Он и раньше пугал меня, но теперь…
Он подошел ко мне и приобнял сзади. Я вздрогнул и замер. Он много раз обнимал меня, черт, да мы спим в обнимку чуть ли не месяц, но… Сейчас было что-то другое…
И вот я стою в ступоре, а Нико приобнимает меня, а потом его рука начинает мять мои ягодицы, причем довольно грубо и бесцеремонно.
– Нико, не надо… Прошу… – я обреченно опускаю лицо. Вот и все. Свершилось. Сейчас все и произойдет. А я, наивный дурак, надеялся, что минует меня чаша сия. Ни хрена… Я ведь знал, что Нико не сдержится. Он так смотрел на меня все это время. И ночью… Я чувствовал, как он прижимает меня к себе, и как его член упирается в меня.
Я старался никогда не прижиматься к нему задом. Наверное полагал, что это поможет и спасет меня от неизбежного. Наверное, я думал, если он целый месяц не пытался делать поползновения в мою сторону, значит, я почти в безопасности. Оказалось, я снова был слишком наивен.
Нико не реагирует на мои слова, продолжает ощупывать, а потом прижимает меня к себе еще сильнее, приподнимая так, что я чуть ли не падаю мордой в грязную воду с посудой.
– Нико, ты пьяный… Ты меня пугаешь… – снова пытаюсь достучаться до него. Дрожу всем телом и делаю попытку от него отстранится. Может быть, он все-таки придет в себя? Завтра ведь будет жалеть об этом… Только будет поздно! Я прирежу его ночью! А потом убью себя!
Он дышит мне в шею и резко подхватывает меня на руки, а затем тащит в кровать. Я вырываюсь и пытаюсь лягнуть его. Нико рычит и грубо швыряет меня, стягивая одежду.
– Прекрати! Ты с ума сошел! Не надо! – рыдаю и умоляю его отпустить, бью в грудь, но он даже не реагирует на мои слабые удары. Он резко поворачивает меня на живот и одной рукой держит мои запястья. Второй рукой стягивает с меня штаны, в которых я хожу в этом доме. Он же мне и выдал эти чертовы брюки, на несколько размеров больше нормы. Они держались на завязках, но не выдержали страсти Нико. Мужчина стягивает штаны до колен вместе с трусами. Я еще более отчаянно начинаю кричать и вырываться, ощущая, что мне трындец.
В этот момент я думаю только об одном. Чтобы этот урод отвалил от меня нахрен, чтобы до него дошло, что он творит полную дичь. Этому козлу ведь это с рук не сойдет! Я не оставлю это так просто, убью, мать его!
Мне так страшно, что все тело превратилось в сталь, изворачиваюсь ужом, пытаясь спихнуть с себя пьяного маньяка, потому что я не могу никак переварить, почему Нико решился на такое!
Сейчас мне хочется просто оказаться как можно дальше от него, испариться, переместиться во времени, просто исчезнуть, словно я никогда и не рождался.
– Нико, прошу, я никогда не прощу тебе этого! Я убью тебя! – устав сражаться, я начинаю просто сыпать угрозами. Это последнее, что у меня остается.
Он замирает, и на миг мне кажется, что я достучался до него. Наверное, он понимает, что потом пожалеет об этом. Я ведь парень. Плевать мне на то, что он там делал в тюрьме с другими мужчинами, я не такой!
Нико стягивает с себя футболку и начинает скручивать мне руки, связав их так, что я не могу пошевелить толком даже пальцами. Руки моментально затекают, и я начинаю еще больше ругаться и требовать отпустить меня.
Мужчина берет бутылку и идет ко мне. Хватает меня за волосы и начинает вливать в меня спиртное, как и в те наши первые дни, когда он пытался этой дрянью вылечить меня от воспаления легких.
– Нет! Не надо! Нико, умоляю! Только не это опять! – кричу и вырываюсь, но ему все-таки удается влить в меня приличное количество спиртного.
Он отпускает меня, и пока я еще не поплыл, я пытаюсь высказать ему свое мнение по поводу его неадекватного поведения. А потом я ощущаю невесомость. Кажется, он влил в меня полбутылки, не меньше. Тело деревенеет, язык заплетается.
Черт, такой отключки у меня еще не было. Полный отруб. Словно меня выключили.
Прихожу в себя долго и тяжело. Первое, что ощущаю, хочется пить. Дико хочется. О чем я сразу же сообщаю этому миру.
Меня приподнимают и дают воды. Жадно пью как в последний раз, не открывая глаз, а потом снова падаю мешком картошки на кровать. С трудом ощущаю свое тело, словно не мое.
Кто-то гладит меня по волосам, и мне кажется, что я попал снова домой, рядом моя мама, а все плохое было просто дурным сном. Я опять дома, и мама всегда будила меня в школу, поглаживая по волосам.
Улыбаюсь и наслаждаюсь этой лаской, потому что она мне напоминает о том, что я потерял. Что-то ценное, что не считал таковым. А потом понял, но было уже поздно.
Пальцы пробегаются по лицу и останавливаются на губах, обводя их по контуру, словно изучая. Нутром чувствую, что тут что-то не так. Мама никогда так не делала. Однажды мне так делала в лагере одна знакомая девчонка, пока я спал, но это было очень давно.
Открываю глаза и вижу Нико. Он сидит, прислонившись к спинке кровати, удобно устроившись на подушке спиной и на его лице расплывается улыбка. Безмятежная и самодовольная.
Из-за сильнейшего стресса, я быстрее прихожу в себя, хотя до полного отрезвления еще далеко. Этот урод влил в меня столько, что я ощущаю слабость и болезненную расслабленность. Странно, что мой организм не выкинул спиртное, если бы все это выплеснулось обратно, то я бы не отключился и мне не было бы так плохо сейчас.
На самом деле я даже не знаю, как мне воспринимать происходящее. Мой мозг словно отключается. Все что происходит сейчас со мной, кажется настоящим кошмаром, это не реально, этого просто не может быть!
Но несмотря на жуткое состояние опьянения, я все же воспринимаю окружающую реальность довольно четко.
Убогая хижина размером со стандартный зал, где все находится в одном помещении, яркий солнечный свет из окна, пробивающейся сквозь грязные окна, русская печка, еще не растопленная с утра и не дарящая свое тепло, стол и две табуретки, импровизированный умывальник, мешок сахара в углу и мешки поменьше с крупами. Коробки с консервами. Кто-то укомплектовал тут все для комфортного проживания. Для относительно комфортного проживания.
Снова исподлобья смотрю на Нико, он полулежит абсолютно голый и даже не смущается, что я его вижу в таком виде. И завершаю картину я, тоже голый и замерзающий, лежу без одеяла с полустоящей плотью на его животе, и одна моя нога закинута на его бедро. Рукой я обхватываю Нико поперек груди, обозревая ошарашенным взглядом место своего пробуждения.
– Нико… Что ты со мной сделал? За что ты так со мной? – кое-как бормочу пересохшими губами. – Я не ожидал, что ты способен на такую подлость!