Он ушел утром, и в этот день он не заставлял меня пить. Я был этому безумно рад. От его огненной самодельной перцовки у меня болела голова и дико тошнило.
Я ждал возвращения моего спасителя, но он все не возвращался. Когда настенные часы показывали уже девять вечера, а печка уже почти остыла, я хотел дождаться возвращения моего сожителя, но в итоге понял, что окоченею.
С трудом я встал, и на трясущихся ногах начал закидывать дрова, заготовленные для топки. Разжечь мне удалось с трудом. Бумага для растопки немного отсырела и никак не хотела гореть.
А потом я начал ждать, когда дрова прогорят. В итоге решил, пошло оно все нафиг, сами догорят и закрыл заслонку, завалившись спать.
Очнулся я с трудом, когда вернувшийся мужчина выволок меня на улицу и размазывал снег по моему лицу.
В доме было задымлено, а мой спаситель был очень зол. Он что-то показывал мне руками, возмущался, а потом подхватил меня и занес с дом, уложив в постель. В доме был жуткий дубак, этот тип все выстудил, проветривая, хотя дым полностью не ушел, дополнительно затрудняя и без того хреновое дыхание.
Мужчина заново затопил печь, пока я трясся от страха и пытался успокоить нервы. Я так и не понял, что я не так сделал, но решил не связываться больше с печью. Не мое это. Одно я понял, этот уголовник опять меня спас. Я бы просто надышался во сне дымом и не проснулся.
Мужчина угомонился и высыпал передо мной целый пакет всевозможных лекарств. Меня удивило то, что он достал даже таблетки, которые можно купить только по рецепту врача.
Я вытер слезы и улыбнулся. Тут было все, что нужно, даже сиропы от кашля и анальгетики от головной боли. Приняв лекарства, я облегченно вздохнул. Лекарства! Слава богам! Теперь я буду жить! Через полчаса головная боль отпустила. Время, которое, казалось, до этого мгновенья замедлило свой ход, вдруг пошло своим обычным ходом.
Цепь событий от момента аварии до этого мгновенья, вдруг развернулась в голове, вместе с острой вспышкой осознания, что я застрял в тайге. И вряд ли я смогу сбежать. Не с моим здоровьем. И если путь у мужчины занял более двенадцати часов, то значит, город находится очень далеко. Мне не дойти живым.
Шестая ночь на трезвую голову стала для меня сложной. Если до этого я был как ежик в тумане и не соображал, что происходит вокруг, то в этот раз обтирание водкой моего тела показалось мне крайне унизительным. А еще мне не понравилось, каким взглядом смотрит на мое тело этот тип.
Он обтирал меня, а его глаза буквально пожирали мое тело. Я молча позволил ему провести процедуру, но когда он коснулся моего паха, я остановил его руку и забрал тряпку, которой он нещадно натирал мою кожу.
– Я сам… – смущенно пробормотал я, видя его голодный взгляд и понимая, что это только вопрос времени, когда он накинется на меня и изнасилует. Если до этого я еще надеялся на его благородство, то теперь я почти уверен, что он не устоит перед искушением.
И что я буду тогда делать? Меня снова сковал страх. Как назло, у нас одна кровать, и она, сука, такая маленькая! Явно не рассчитанная на двоих! Как избежать близости, если мы вынуждены спать в обнимку?
Ночью я спал плохо. Мне казалось, что опасность уже нависла надо мной, и пока я сплю, этот дьявол уже строит коварные планы, обдумывая как более грамотно использовать мое тело.
Утром я почувствовал его стояк, случайно задев его коленкой, и я сразу же напрягся, опасается скорых последствий.
Однако дальше объятий и легких поглаживания спины мужчина не заходил, и я успокоился. Моя новая несуразная линия жизни становилась более-менее понятный и привычный.
Я почти расслабился, продолжая упорно лечится и чувствуя, как с каждым днем мои дела идут на поправку, но все же, время от времени, я ловил на себе косой взгляд, пошло гуляющей по моему телу, и меня от этого сразу же бросало в жар.
И тогда я снова говорил себе, что нельзя расслабляться, на всякий случай я приготовил смесь лекарств, которые наверняка меня убьют, если я приму их все сразу, а также приготовил нож, если мужчина захочет на меня напасть, я успею схватить его и защититься.
Когда живешь в постоянном страхе и состоянии тревоги, в голову начинает лезть всякая дичь, но у меня все-таки оставалась надежда, что нас вскоре найдут, родители узнают, что я так и не добрался до воинской части и начнут поиски, нужно только дождаться спасательных вертолетов.
Иногда мне даже казалось, что я слышу звук вертолетов, но это была иллюзия, и никто не спешил меня спасать, а также никто не разыскивал беглого преступника, уж не знаю, что он такого натворил, но я реально полагал, что вся полиция встанет на уши и начнут его искать. Выходит, никому нахрен мы не нужны, ни я ни он.
– Меня Миша зовут, а тебя как? – Спросил я, когда он снова начал показывать мне, как нужно правильно закрывать заслонку в печи.
Я подал ему нашу импровизированную доску с макарониной, Но он просто снял майку и показал на свою татуировку на груди.
– Нико? Тебя зовут Нико?
Он кивнул, а затем взял нашу доску для общения и начал что-то там писать.
Я думал, что он что-то напишет о себе, что-то важное, что приоткроет мне завесу тайны и поможет нам стать ближе, наладить какое-то элементарное общение, но вместо этого он написал, как опасно закрывать заслонку раньше времени.
– Я уже понял. – кивнул я, – Больше такого не повторится.
После недели приема антибиотиков у меня началась жуткая диарея и мне было безумно стыдно, что Нико вынужден был постоянно выносить за мной ведро.
На улицу он меня не выпускал, но я особо и не стремился, понимал, что еще не до конца выздоровел, хотя мне уже не терпелось посмотреть местность, я даже поставил себе цель, как только выздоровею, начну делать вылазки и приучать свой организм к холоду. Только так я смогу вырваться из этого ада.
Спустя две недели совместного проживания я уже привык к рыбным похлебкам и кашам на воде. Благо, сообщники Нико завезли сюда много сахара, соли и всевозможных круп. Причем консервы были не дешевые, я узнал некоторые из марок, видел как-то в рекламе.
Среди многообразия консервных банок были не только рыбные, но Нико словно игнорировал их. Я бы, например, с радостью съел тушенку или суп быстрого приготовления.
Я даже пытался намекнуть, только мужчина упорно готовил свою кашу с консервированной рыбой и мы питались, преимущественно, только этой стряпней.
Я очень быстро научился заготавливать воду, Нико приносил ведра со снегом, а я быстро перекладывал снег в железные кастрюли и ставил на печку.
В целом я уже смирился со своим вынужденным пленом, но в глубине души я все еще надеялся, что меня спасут, а похотливые взгляды Нико я просто игнорировал, стараясь не обращать внимания.
Спустя еще две недели я перестал принимать лекарства, ощущая, что уже вполне здоров.
Сложно сказать, что мы с моим странным сожителем жили душа в душу, просто я по-прежнему боялся Нико, боялся его косых взглядов и его грубости, например, когда он мог больно сжать мою руку, если я чего-то не понимал.
Он обучал меня выживанию в тайге, а я всячески сопротивлялся и не понимал, зачем мне это нужно? Ни один нормальный человек в здравом рассудке не согласится жить в таких условиях, как только меня обнаружат, я покину это место и буду вспоминать это все как страшный сон.
Долгое время я боялся, что среди ночи Нико нападет, но в итоге все вышло совершенно по-другому. В один из дней он решил выпить. До этого я не замечал за ним никаких пристрастий к спиртному.