5

Ее ba, отец, как раз заканчивал готовить ужин, когда Ван Ыок вышла из-под гипноза неевклидовой геометрии. Это было одно из его особенных блюд – рыба с розовым перцем, имбирем и кориандром. Когда он готовил его, то всегда говорил одно и то же: «Кто-то покупает этот перец в дорогих магазинах. Но не мы».

– Не мы, – повторяла Ван Ыок.

– Нет, мы идем на берег реки, – говорил он. – Потому что мы знаем…

– Мы знаем, где растет перец.

И она улыбалась, спрашивая себя, как много раз уже повторялся этот диалог.

Родители отца выращивали овощи и фрукты на продажу, и папа готовил лучше мамы. Если они выходили на прогулку, то он всегда подмечал еду, которую можно было собрать: дикий лук, расторопшу, амарант и рукколу вдоль трамвайных путей; лимоны и сливы, свисающие через заборы на узких улочках; шинус у извилины реки в пяти минутах ходьбы от их дома. Рядом с шинусом он посадил rau răm, вьетнамский кориандр, и тот рос в изобилии. Более капризный вид кориандра они посадили дома в горшки, которые поставили на кухонный подоконник.

В половине двенадцатого, когда родители спали уже часа два как, Ван Ыок тихонько проскользнула на кухню, чтобы сделать себе поздний холодный «Майло»[8] (к которому пристрастилась во время учебы в «Маунт Фэрвезер»). Вся домашняя работа была сделана, осталось лишь подшлифовать задание по литературному мастерству.

Она размешивала напиток, вдыхая солодовый аромат и слушая, как звякают кубики льда о стенки стакана, и таращилась на изломанное отражение в окне над столом.

Весь ее здравый смысл подсказывал ей, что Билли Гардинер скорее всего – а еще лучше, точно – поведет себя так, как вел со всеми остальными на протяжении тех двух лет, что она наблюдала за ним, и скорее всего, а еще лучше, точно, он задумал для нее какую-то грубую шутку… и тут ее словно громом поразило – Ван Ыок вспомнила про желание. То глупое, легкомысленное, загаданное совершенно случайно желание…

Потому что… потому что его странное поведение, которое началось как раз со вчерашнего занятия – которое она приняла – принимала – за подготовку злой шутки, – могло быть вызвано (ой!) желанием, в котором она загадала понравиться Билли. Ван Ыок вдохнула напиток, вместо того чтобы выпить, и поперхнулась. Какие слова она использовала, когда загадывала желание? Чтобы он предпочел ее всем девчонкам в мире, чтобы считал потрясающей? Нет. Нет-нет-нет. Ей было стыдно даже допустить эту мысль. Но все же как еще объяснить, что он с такой горячностью принялся защищать ее, сказав, что она австралийка? Конечно, это немного раздражало Ван Ыок, потому что это такое автоматическое право – быть австралийцем, и пусть у Билли были самые доблестные намерения отвести от нее противное «эмигрант», не менее раздражительное, потому что оно автоматически вызывало предположения о низком социальном статусе, но с другой стороны…

Она не верила ни в фей, ни в зомби, ни в вампиров, ни в Санта-Клауса – как и в волшебные желания. Вся эта ерунда годилась для детей. Ван Ыок выпила еще немного «Майло», собрав ложкой холодные хрустящие кусочки льда с поверхности. А потом уже в сотый раз заглянула в свой пенал. Маленькая стеклянная колбочка ну точно не могла вот так взять и исчезнуть. Она провела пальцем по внутреннему шву, под молнией, а затем высыпала все содержимое на стол. Нет, ее по-прежнему нигде не было.

Желания – они ненастоящие.

Ненастоящие и все.

Поправка.

Желания были настоящими.

И иногда желания исполнялись.

Желания исполнялись, потому что волшебство существует.

* * *

Чтобы вернуть себе связность рассуждений, Ван Ыок решила попробовать что-нибудь написать; особенно после сегодняшнего разговора про эмигрантов и маленького разочарования, когда она так и не смогла ничего сказать тем азиатским подросткам… ей так хотелось при случае находить остроумные ответы и произносить их вслух, а не просто подумать про себя.


Откуда ты?

Из Австралии, как и ты, тупица.

Нет, откуда ты на самом деле?

Ты вообще слушаешь? Мои родители родились во Вьетнаме, но они тоже граждане Австралии.

Вау, эта еда выглядит так интересно и необычно, тебе повезло!

Так мы едим дома. Попробуй отступить от этого повсеместного западного взгляда на жизнь. Не во всем мире стандартным ланчем будет сэндвич.

Ты горячая азиаточка. Ты такая умная, как все азиаты.

А ты знаешь, что это унижающие человеческое достоинство расистские стереотипы, а не комплименты? Нет? Что ж, теперь знаешь.

У тебя строгая мать?

Иногда мама строгая, а иногда она хрупкая и ранимая, как мотылек.

А у тебя появятся проблемы, если ты не будешь учиться на одни «пятерки»?

Такого никогда не случалось, но если я буду получать плохие оценки, то могу попрощаться со своей стипендией. У меня в отличие от тебя нет подстраховки.

А ты обгораешь на солнце?

Да, и внутри меня течет кровь. И я даже хожу в туалет. Как любой нормальный человек. Кто бы мог подумать?

Сколько стоит шоу двух азиаток-школьниц?

Вообще-то мы настоящие школьницы, эй вы, старые лузеры, которые кричат из машин! И наверное, даже одного возраста с вашими собственными дочерями. Мы не на экскурсии из борделя.

Чем ты собираешься заниматься – юриспруденцией или медициной?

Ни тем ни другим. (Но не говорите моим родителям.)

У твоих родителей ресторан?

Моя мама шьет одежду дома, а папа работает на пищевой фабрике, где нарезает курицу на порционные куски.

Ты похожа на Люси Льу.

Актрису, которая годится мне в матери? Потому что у нас обеих длинные черные волосы? Или потому что все азиаты на одно лицо? (У меня не длинные волосы. И мы не похожи.)


Выбрать все. Удалить.


Давясь от смеха, Ван Ыок представила, как распечатывает этот текст и раздает каждому встречному.

Было гениальным вот так разделить все на черное и белое.

Спасибо вам, мисс Бартлок.

Загрузка...