обувь в чулане как лилеи пасхальные,
прямо сейчас она одинока,
а другая обувь с другой обувью
как собачки гуляют по проспектам,
и одного дыма мало
а у меня письмо от женщины в больнице,
любимый, говорит она, любимый,
больше стихов,
но я не пишу,
не понимаю себя,
она шлет мне снимки больницы
с воздуха,
а я помню ее другими ночами,
не при смерти,
обувь на шпильках-кинжалах
стоит рядом с моей,
как те сильные ночи
врать могут горам,
как те ночи становятся вполне безвозвратно
моей обувью в чулане
с летящими выше пальто и несуразными рубашками,
а я гляжу в брешь оставленную дверью
и стенами и не
пишу.