… Я обнаружила, что это неплохо. Как неплохо? Легче сказать, что это не великая книга. Но чего ей не хватает? Наверное, она ничего не прибавляет к моему пониманию жизни.
В.Вулф «Дневник писательницы»
Я читаю много книг, изданных и в рукописях. И каждый раз я мысленно задаю вопрос автору: «Зачем ты писал свою книгу?» Потому что в подавляющем большинстве случаев существование книги абсолютно бессмысленно. Знаете, живут миллиарды людей, которые единственным смыслом своего существования считают бытие само по себе – «я живу, и в этом весь смысл» – оправдание собственной никчемности. И книги, видимо, пишутся потому что пишутся. Миллиарды текстов родились от случайного акта в голове, как и миллиарды людей. Знаете, что самое обидное, что хороших текстов много: интересные истории, запоминающиеся герои и важная тема, сложный конфликт и прочее, а вопрос к книге «зачем ты была написана, зачем мне надо было тебя прочесть?» остается.
Нельзя бессмысленно существовать. Особенно, если вы избрали путь писателя. Быть писателем – уже вполне определенный смысл жизни. Писатель – это предназначение. (вы помните, надеюсь, что я говорю только с теми, в ком есть амбиции на величие, остальным не место в литературе). Писать книги – вносить вклад в общемировую культуру, дать человечеству новое видение жизни, самого человека, мира. Спросите себя, зачем вы написали свои книги, зачем пишете то, что пишите, и ответьте честно. Если ваш ответ не совпадает с данным выделенным утверждением, оставьте это бесцельное занятие, либо найдите смысл и цель каждой вашей новой книге.
Об этом поиске пойдет речь в данной главе. О том, КАК сделать свою замечательную, отточено-продуманную, сюжетно-выверенную, по всем литературным правилам слепленную историю, наполненной смыслом и целью.
Смотрите, если представить путь от читателя, который только открыл вашу книгу, до читателя, который ее закрыл, то у нас получится железнодорожная линия. По этой линии от и до движется поезд. История, сюжет, герои, смысл, тема, конфликт и прочее – это всего лишь товарный состав, всего лишь вагоны. И зачастую он едет порожним. Все в нем хорошо смазано, и прекрасно он мчится от начала до слова «конец», но он ничего не привозит с собой. А должен! Даже не в идеале, а в норме читательско-писательского действия, читатель закрывает книгу и должен, а точнее не может не почувствовать, что в него загрузили нечто, чего в нем не было. Новый взгляд на какую-то сторону жизни, новое впечатление, мысль, осознание, вдохновение на поступок, на изменение собственного существования, озарение красотой бытия или его ужасом, примирение, обретение легкости, преклонение перед величием в человеке и так далее.
Что везет ваш книго-поезд читателю? Что вы загрузили в его вагоны – сюжет, героев, тему, конфликт, диалоги? Или пустили порожним?
Итак, что можно назвать грузом для такого книго-поезда? Я бы сказала – идею. Но, тут придется долго сетовать на то, как сильно упрощенно понятие «идея в литературе» благодаря современному обучению писательству. И по этой причине использовать ее мы не сможем, потому что хочется нам того или нет, а коллективное сознание и его понятия в нашем индивидуальном разуме имеют большую власть. Сложно заменить стереотип, поддерживающийся силой миллионов, на мысль, которая хоть и не нова, но лишена ментальной поддержки кого-либо или чего-либо, кроме старинных философских трактатов. Так что понятие «идея» мы с вами использовать не станем, но я все же объясню, почему отталкиваюсь именно от этого понятия, и что оно на самом деле означает. Потому что то, что должно содержать в себе понятие «идея», должен нести книго-поезд в сознание читателя.
Ведь мы уже привыкли считать, что в «каждой книге есть идея», «чтобы написать книгу нужна идея», и сюда же напомню, в ментальном пространстве нашего мира считается, что «писать может каждый», «писать легко», то есть ИДЕЯ – не нечто, данное избранному при озарении, не результат сошедшего на долго и напряженно размышляющего человека провидения, а то, что может получить каждый для любой своей книги. Мы теперь называем идеей вообще любую мысль, которая отвечает на вопрос «о чем книга». О любви на пороге смерти, о дружбе между мужчиной и женщиной, о феминизме и женской роли, о параллельных мирах и вариантах будущего. НЕТ! Это не так. Чтобы загрузить историю, которую вы пишите, надо точно знать чем.
Что на самом деле является идеей:
Давайте двинемся в исток основополагающего для литературы понятия.
идеей называли мысленный прообраз действия, предмета, явления, выделяющий его основные, главные и существенные черты.
идеей являлась умопостигаемая и неизменная структура, лежащая в основании вещи, явления, действия.
по Платону идеальная (умопостигаемая) вечная сущность вещи в противоположность чувственному и изменчивому (преходящему) в вещи. Идеи бестелесны, находятся вне конкретных вещей и явлений; они составляют особый идеальный мир (царство идей), который и есть подлинная реальность, трансцендентный мир истинного бытия. Идея представляет собой сущность не отдельной вещи, но какого-либо вида вещей. Вещи чувственной реальности существуют благодаря идеям, и идеи являются их образцами.
Итак, в современном понимании от идеи книги осталось лишь то, что «главное, чтобы она в книге была» и что «ради того, чтобы донести свою идею книга и создается». Но это больше похоже на дань правилам – надо, так надо, вставим идею. А на деле получается то, что можно назвать идеезаменителем, берем за основу книги какую-нибудь мысль вроде «любовь живет три года» и считаем, что эта якобы великая идея оправдывает дикое количество страниц текста.
Идеезаменители: «то, что мы помним, необязательно было по-настоящему», «советский союз был плохим, а когда мы в нем жили, казался хорошим», «надо наслаждаться жизнью, даже если умираешь от рака», «герои – на самом деле слабые, обычные люди» и прочее, что НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ИДЕЕЙ ДЛЯ КНИГИ. Это идеезаменители для писателей, наученных на курсах, что идея быть должна.
Разберем, что означают выше указанные определения для литературы.
Я могу рассказать, что является, а что не является идеей. Но как бы мне ни хотелось, я не могу сказать вам, что вы должны сделать, чтобы она у вас появилась. Потому что она либо приходит, либо не приходит. Неизвестно точно, по каким причинам и за какие заслуги в головы отдельных людей попадают значительные идеи – то есть основополагающие образы явлений, вещей, действий – из некого космического разума общего пользования, витающего в воздухе над нашей головой. Вроде как волшебный механизм, дело удачи, ждите музу.
На самом деле, я полагаю, что многие просто «духовно не постарались» – не вслушались в «голос мира» (я знаю, у большинства от подобных заявлений начинается внутреннее сопротивление, полное обесценивание информации, которая выходит за рамки психо-физического мира, поэтому на данном этапе часть читателей, не испытавших в процессе творчества никаких озарений, не знакомых с состоянием полноты творческого потока, то есть подавляющее большинство – просто закроет книгу, а вторая часть – соответственно знает, о чем идет речь. И мне это кажется невероятно странным, учитывая такое количество исследований в психологии, рассуждений в философии о творчестве, которые приводят нас к описанию той силы, что завладевает творческим человеком, как марионеткой. К.Г.Юнг, Р.Мэй, А.Менегетти, С.Кьеркегор, Ницше и другие достаточно подробно описывают переход из личностного в надличностное состояние. «Истинное искусство – что-то «сверхличное», сила, которая «сбежала из субъективного ограничения и выросла за рамки личных интересов ее создателя». Подробнее об этом в главе 7. Творческий кризис. Творчество, как таинство) итак, многие духовно не постарались – не вслушались в голос мира, не были на одной волне со временем, не зашли очень глубоко в самих себя, не искали причины жить, не задали вопросы о мире и не искали на них ответов. И главное в этом перечислении – не задавали волнующих вас вопросов, и не просто волнующих, но жизненно необходимых вопросов, без которых все становится бессмысленным, без которых невозможен завтрашний день. Потому что из надличностного пространства всегда приходят ответы. Ответы зачастую в виде ИДЕИ. И только потом идея требует земного воплощения в виде, например, книги. И только потом под эту идею собираются все текстовые конструкции – весь книго-поезд с вагонами: сюжетом, диалогами, арками персонажей, конфликтами.
А знаете, что делают многие и многие писатели – тратят все силы на вторичное (по определению Платона, см.выше) – на физическое воплощение истории: сюжет, персонажей, конфликт, тему, буквы, на самое простое, на самое определенное, ведь нам точно известно, как написать историю, нам известны правила и все такое. Только книга – это вторичное! Первична идея, которая пришла вам из ниоткуда в ответ на вопрос, который волновал вас настолько, что от него зависела ваша жизнь и ваше счастье. Не книгу писать надо, а в первую очередь узнать первооснову явлений – идею.
Вот поэтому говорят, что писать надо о том, что знаешь лучше всего, о том, что волнует лично тебя. Это означает не только то, что описывать надо лишь свою жизнь или ситуации, в которых ты побывал, или сферу мира, которую изучил – это все можно изучить, воссоздать силой воображения и познать интуитивно. Главным образом, это означает, что писатель рассказывает о жизненно важном вопросе, который он задал и на который получил ответ. Это и есть то искреннее, горящее, что писатель вкладывает в книгу – свое собственное душевное метание, которому он искал выход, свой духовный поиск, на который он получил откровение.
Тогда идея становится сердцем книги. Идея – то, ради чего и вокруг чего писатель создает сюжет, оживляет персонажей, продумывает диалоги, трудится день за днем над страницами. То, ради чего он отправляет книго-поезд. Идея книги – это вырванное из груди сердце Данко, освещающее людям дорогу.
Не в книгу или сюжет мы вставляем идею, чтобы была, а только ради того, чтобы идея прозвучала вслух, пишется книга, рассказывается история, создается целый мир и выдумываются несуществующие жизни, и только для этого.
Поэтому писатель – в своей сути революционер, первооткрыватель ментальных белых пятен, и лишь потом он – рассказчик истории, ведь история – не самое главное, история – всего лишь вагон поезда, в который писатель загрузил груз – идею. Ради нее пущен поезд по рельсам.
Далее, по определению идея представляет собой сущность не отдельной вещи, но какого-либо вида вещей.
Идея – то, что придает книге общезначимую ценность. То есть она должна выражать один из острых социальных конфликтов нашего времени. А конфликт нашего времени должен быть при этом масштаба общечеловеческих ценностей, то есть затрагивать вечные темы.
Что волнует лично вас, как человека? Сделайте из своей проблемы общечеловеческую проблему нашего времени. Не пытайтесь выдумать ее абстрактно, возьмите самого себя и вывернете наизнанку. От того, насколько глубокие и всеохватные вещи вас волнуют, настолько глубокие и всеохватные книги получаются; насколько сильно вы переживаете собственное бытие, как человека, насколько болезненные вопросы вы задаете «небу», настолько потрясающие ответы в виде идей вы можете получить.
Идея – это ответ не только на то, что волнует вас, но всегда и множество людей сегодня – от отношений по интернету до гибели планеты от пластика. Люди не особо уникальны, взгляните хоть на инстаграм и фейсбук – миллионы подобных профилей, мы кучкуемся по интересам, которые можно по пальцам пересчитать. Писателя, как и обычного, эмоционально тревожит пара-тройка проблем, имеющихся в наличии еще у сотен тысяч таких уже уникальных. И в каждой проблеме можно докопаться до архетипических, коллективных глубин, каждая тема, как я уже говорила ведет к своей первооснове – идее.
К примеру, тема зоозащиты – это тема о человеке, которому приходится в утрированной форме соприкасаться с жестокостью людей и ее последствиями – брошенными и искалеченными животными, а также с непомерной добротой и отзывчивостью тех, кто спасает бездомных. Казалось бы, сама по себе тема достаточно исчерпывающа. Но как сделать проблему определенной кучки людей всеобщей проблемой? Задать вопрос – что лежит в основе этого явления – и получить ответ, что речь идет о вечном противостоянии архетипичных сил: женской созидающей, сберегающей (в зоозащите больше женщин) и мужской агрессивной, разрушительной (среди садистов больше мужчин), об остросоциальном конфликте законодательно побеждающего гуманизма и распоясавшихся пороков, охватывающих всю теневую сторону мира. И тогда тема зоозащиты будет нести в себе вечную идею.
Писатель из жизней людей создает образы, а жизненные конфликты отдельного человека утрирует до общезначимых идей.
Идем дальше, идеей называли мысленный прообраз действия, предмета, явления.
Идея – это отчетливая мысль, выраженная в образе, когда читатель буквально видит мысль. Данное определение нельзя считать непреложным правилом, но можно взять на вооружение.
Например, «Замок» Франца Кафки – книга-образ. Бюрократическая система способна поломать жизнь человека. Можно было написать книгу, в которой человек сражается с системой, подробно описать, как ломается жизнь из-за ошибки в бумагах, но создать образ – неприступный замок, в который невозможно проникнуть и, где обитают служащие бюрократы, словно небожители, разбирающие мир по бумажкам – вот что дало незаконченной рукописи концентрированную в образе силу.
«Атлант расправил плечи» Айн Рэнд – образ бизнесменов-атлантов, сильных, прекрасных, создающих новые технологии из чистого эгоизма и жажды проявлять свой ум и таланты, на чьих плечах покоится весь мир обывателей-пользователей, мир, который атланты скинули с плеч. Плохо написанная книга, с повторяющимися монологами на десятки страниц, с персонажами, как из сказки, хорошими, значит, красивыми и умными, нехорошими, значит уродливыми и тупыми, но, книга, которая стала библией Америки. В ней была идея, переворачивающая коммунистическое сознание того времени с головы на ноги.
Специально беру в пример книги – одна недописанная, другая жутко сделанная. Примеров можно приводить много, но суть – четкий образ идеи. А проблема большинства писателей в неспособности выразить идею, неспособности создать образ.
Давайте возьмем «Идиота» Ф.Достоевского – попытка показать, каким был бы Иисус среди обычных людей настоящего времени – образ абсолютно чистого, честного, невинного человека, которого окружающие считают идиотом.
Да, сложно, но вопрос об идее в принципе сложен, относится к невидимому миру явлений, как мысли о существовании бога, о смерти и вечности, о спасении человечества. Это всегда соприкосновение с великим, большем, чем человек. Поэтому написать книгу не так просто, как учат в современном обществе и уж точно дано не каждому. Надо сильно постараться не умом, не талантом, не трудом – все вторично – прежде всего духом.
Идея книги отвечает на вопрос, не о чем книга, а зачем эта книга.
Понимаете, насколько извращено понятие идеи в наших современных головах? Поэтому использовать это замызганное, захватанное слово для такого значительного явления и действия кажется невозможным. В дальнейшем говоря об идее, будем подразумевать, что в книге должна быть первооснова – нечто из мира первоначального бытия, идеального интеллектуального поля, еще не омраченного физическим воплощением.
Обещала сказать, КАК наполнить книгу идеей, а получилось настолько абстрактное правило по созданию идеи, что будто и нет никакой рекомендации. Но я вас уверяю – есть. Вот так и выглядит существование идеи в действии:
Идеи согревают нас, освещают наш путь. И никогда правильный, реальный подход не менял искусство или историю, а вот доведенная до крайности мысль, мысль в ее абсолютной степени – да. Сложно воспламениться чем-то срединным, человечески ровным, выверенным по правилам, а все формы крайностей делают из людей фанатиков: феминизм, коммунизм, религии, экозащитники и прочие, прочие одержимости, меняющие наш мир в лучшую или худшую сторону. Писателю, его книгам нужны страстные читатели, книгоманьяки, для которых книга станет идеей, а вовсе не такие читатели, которые перелистнут тысячи страниц ради поста в блоге о прочитанном.
Итак, давайте снова, но с другого конца: что же мы назовем идеей книги? Выше я перечислила ее свойства, по которым мы можем судить о наличии идеи. Но! Это лишь ориентир, созданный на основе множества прочитанных книг. Вряд ли сам писатель сидит с микроскопом и изучает степень собственной «идейности» и граммовку идей на единицу текста. Я вам более того скажу, возможно, вы даже не знаете, что в вашей книге есть идея, а она там есть. Идея первична, она залетает в наши головы образом, героем, фразой, концовкой текста или первым предложением, сценой или мыслью, мы цепляемся за нее, потому что нечто в ней не дает нам покоя, и разворачиваем, разворачиваем до целой книги. Мы не отдаем себе отчета в том, что наша детская сказка для школьников семи лет или автобиография об отношениях, фантастический рассказ или фэнтезийная повесть young-adult или что угодно иное несет в себе образ идеи, способной изменить жизнь как минимум одного читателя. Мы так же не знаем, как подействует идея на читателя. Специально надумать ее невозможно! Если нас захватила идея, мы с такой же страстностью (у всех это выражается индивидуально – у одних в методичной разработке плана, у других в хаотичных записях, у третьих в светлом воодушевлении, у четвертых – в тяжелой депрессивности и озадаченности «как выразить») передаем идею читателям.
Почему я тогда пишу о том, как вычленить идею, если это такой «мистический» процесс, не поддающийся логике и нашему волевому намерению? А вот почему. Вот вы написали первый черновик книги, потому что вас посетил некий образ, фраза и тд, Казалось бы, там в принципе должна быть идея. Зачем же ее вычленять или специально о ней задумываться? А потому что большинство книг идею не выразили, то есть остались на уровне черновика, даже если при этом текст приглажен и вычищен! Как ни парадоксально. Зачастую она оказывается погребенной в сюжете, только очень тонко чувствующий читатель способен ее увидеть в ворохе букв. Но мы-то знаем, что в своей массе читатель далеко не тонко чувствующий, и мы не можем не учитывать, что современность с ее главной особенностью – бешеным темпом – просто не дает внимательно и досконально выискивать то, что писатель не потрудился донести ясно и четко. И писателю важно еще и еще перечитывать свой черновик, чтобы прежде всего САМОМУ понять, какая идея его посетила, ради чего он писал свою книгу, что его побудило создать целую книжную жизнь. Когда писатель отыщет первопричину своих букв, он сможет углубить созданную книгу уже сознательно.