Никита Панферов тренировал Александру Арефьеву уже неделю в свободное время от работы. Ему самому это было не то что особо интересно. Просто тренеру, у которого он занимался, срочно требовалось закрыть пустующее место в женской команде на соревнованиях, потому он лично попросил Никиту натаскать Сашу, взамен обещав побольше работать с ним на спаррингах. Молодой человек уцепился за предоставленную ему возможность, однако теперь, уже сорок минут наблюдая за тем, как тяжело они продвигаются вперед, он засомневался в успешном исходе всей этой затеи.
Арефьева старалась. Даже слишком. Но дело не шло. После очередного слабо выполненного подхода, Никита остановил ее:
– Сань, надо работать жестче.
– Я пытаюсь. У меня не получается… – виновато развела руками Александра и вытерла капли пота с напряженного лица. Никита, ненадолго задумался, затем сделал ей знак отойти в сторону и встал в боевую стойку напротив тренировочного экземпляра.
– Нужно выбивать ногу так, чтобы противник потерял равновесие. Ты все вроде делаешь правильно, но у тебя что подсечка, что удары слишком слабые. Твой удар должен сносить противника, – Никита нанес удар по роботу; тот покачнулся. – Сила удара – это твоя масса, помноженная на ускорение, – продолжил он. – У тебя не получается сносить своим ударом, потому что ты не используешь массу своего тела. Импульс должен идти от носка и проходить через все тело: колено, бедро, плечо, потом – рука. С подсечкой то же самое. Ты ведь выбиваешь ногу, на которую противник опирается всем весом. Здесь надо работать жестко.
Никита снова показал технику подсечки. Сначала медленно, затем быстрее.
– Улавливаешь разницу? – спросил Панферов.
Саша кивнула головой в знак согласия, но не очень уверенно.
– Давай, теперь ты. Еще раз. Нет, не так! Жестче. Да! Так лучше…
В какой-то момент Арефьева сделала подход, странно покачнулась и наконец повисла на тренировочном роботе, вместо того, чтобы уложить его на спину.
– Эй, ты чего? – потеребил ее по плечу Никита. Он не смог сдержать сочувственную улыбку. – Все? Тело готово на вынос?
– Сейчас, сейчас, – отозвалась Саша, сохраняя прежнее положение, но надеясь, видимо, вернуться в исходную позицию. – Сейчас…
– На сегодня, думаю, хватит, Сань. Ты как-то тяжело дышишь. И лицо совсем красное. Тормозимся, а то ты на основную тренировку завтра не придешь.
Панферов направился к раздевалке, а Саша тихо сползла на пол и еще минут десять лежала, пытаясь отдышаться.
Через полчаса молодые люди покинули здание спортивного комплекса и направились к выходу из подземной части города. Панферов беззаботно рассказывал истории, которые случались с ним на тренировках или на соревнованиях, одну за одной без остановки. Он был разговорчив как всегда. Арефьева, напротив, всю дорогу молчала.
– Саш, все нормально? – наконец спросил Никита.
Она вяло кивнула головой.
– Что не так? – продолжал он смотреть на нее вопросительно.
– Не-не-не, – поторопилась ответить Саша. – Просто… я – боюсь, Никит. И устала от этого.
– Чего боишься?
– Боюсь опозориться на соревнованиях. Я же вижу, что у меня не получается от слова «совсем». Не понимаю одного: на что тренер рассчитывает, посылая меня туда? Наверное, лучше отказаться, пока не поздно.
Панферов умолк. Он не знал, что ответить.
– Слушай, куда ты сейчас? – вдруг спросил он Арефьеву.
Саша пожала плечами.
– Я иду в тир. Пойдешь со мной? – Панферову хотелось как-то поддержать ее. Он не мог развеять ее сомнения и страхи, но мог отвлечь от них. Увидев, что Александра колеблется, он похлопал ее по плечу:
– Сань, тебе надо переключиться на что-то еще, кроме этих соревнований. Идем-идем!
Никита Панферов говорил так уверенно, что Арефьева после недолгих раздумий все же последовала за ним. Они взяли курс на спальные районы города – именно там располагался тир, где Никита частенько проводил время, паля по мишеням и общаясь с приятелями.
Если говорить о территориальном устройстве Третьей Рабочей Агломерации, то она состояла из трех административных округов и одного поселения.
Самый крупный административный округ – Промышленный – делился на районы в зависимости от секторов экономики, которые там обслуживались. Например, на территории аграрного района размещались десятки высотных зданий с вертикальными теплицами; на каждом этаже под светом мощных ламп, имитирующих солнечный свет, выращивались тонны овощей, фруктов, зелени и зерновых культур. В этом округе подобным образом функционировали сотни других кварталов, каждый из которых специализировался на производстве определенных видов продукции: медикаменты, одежда, мебель, ювелирные изделия, промышленная и бытовая техника – одним словом, в этой части Агломерации производилось абсолютно все, в чем нуждается современное общество, и производилось довольно в больших объемах.
В самом сердце Агломерации находился Центральный округ. Здесь располагались правительственные здания, органы исполнительной и судебной власти, медицинские учреждения, религиозные и культурные центры. К Центральному округу прилегал подземный район города, застроенный торговыми центрами, развлекательной инфраструктурой, а также спортивными комплексами, в одном из которых каждую неделю тренировались Никита и Саша.
Наконец, на юге Агломерации было построено отдельное поселение для цивилизованных граждан. Там проживала элита промышленной зоны, то есть те, кто занимали руководящие, стратегически важные или высоко интеллектуальные должности.
Между Промышленным и Центральным округом располагался жилой сектор, который между собой жители Агломерации называли «рабочим гетто». Как раз туда и направлялись молодые люди.
Никита протянул Саше учебный мелкокалиберный пистолет. Ей не было нужды объяснять, как им пользоваться. Арефьева сняла оружие с предохранителя и выпустила очередь, выбив три из пяти.
– Вот это да, – присвистнул Никита. – Ты где так научилась?
– Здесь, – смущенно ответила Саша. – Я часто здесь бываю. Немного общаюсь с Лешей. Он мне как-то показал, что к чему. Ну, и вот…
Тир, в который наведались Никита и Саша, когда-то организовал для себя местный житель в цокольном помещении одного из жилых комплексов. Вскоре туда стали заглядывать друзья и друзья друзей. Так постепенно это место превратилось в точку, куда молодые люди, живущие во втором секторе или в прилегающих районах, периодически стягивались, чтобы весело провести время.
Леша не брал с посетителей денег. Ему нравилось, что у него постоянно тусуются компании. Взамен, правда, он мог попросить о какой-нибудь услуге. И, конечно, всегда был рад бесплатной выпивке и закуске.
– Ну, что я могу сказать? С оружием у тебя дела обстоят лучше, чем на ринге, – заметил Никита.
Арефьева ничего не ответила. Успехи в стрельбе не радовали ее. Каждый день она думала только о приближающихся соревнованиях, к которым была не готова.
– А кем ты работаешь? – поинтересовался Панферов.
– Рабочая на оружейном заводе.
– Так вот откуда эта дружба с оружием, – улыбнулся Никита.
– На самом деле я никогда этим всем не интересовалась, – кивнула Арефьева в сторону лежащих на столе пистолетов. – А на завод попала по распределению. Да что я тебе объясняю? Тебя, как и меня, наверняка тоже не спрашивали, чем ты хочешь заниматься. Искусственный интеллект решил, что надо на оружейный завод – и вперед… «нести пользу обществу».
Александра изо всех сил старалась поддерживать беседу с Никитой, но при этом чувствовала себя крайне неловко: ей казалось, что на вопросы она отвечает сухо, а иногда и невпопад. Внимание ее в эту минуту было занято другим. Арефьева по-прежнему не могла отделаться от мыслей о своих спортивных неудачах – они продолжали назойливо вертеться в ее голове.
Тренировки в секции, которую посещали Никита и Саша, длились три с половиной часа. Перерывов на отдых практически не было. Воду тренер разрешал пить только после тренировки. Если совсем замучила жажда, можно было смочить губы. За эти три часа нельзя было ни на что отвлекаться: несанкционированные остановки и лишние разговоры карались тумаками железной палкой. Хоть Саша и не была любительницей поговорить, ей доставалось наравне со всеми. Вечером, после выматывающего забега, она снимала в душе насквозь пропотевшую форму и грустно разглядывала синие кровоподтеки на своем теле.
Жесткий подход тренера – Сергей Сергеевича Минаева – ни у кого не вызывал вопросов. Будучи офицером Гвардии Агломерации, днем в казармах Цивилизованного поселения он проводил подготовку рекрутов, недавно принятых на службу, вечером же садился на экспресс и прибывал в центр города, чтобы вести занятия в спортивной секции для гражданских. Его тренировки посещали люди, ставившие перед собой совершенно определенные задачи, здесь не было случайных лиц. В основном в спортивную секцию Минаева ходили те, кто видел свое будущее во внутренних войсках или гвардейских формированиях. За почетное место в гвардии молодые люди из гетто готовы были мириться с самым жестким распорядком и дисциплиной. Девушек в спортивной секции было немного. Всего три. И Александра показывала самые слабые результаты.
Саша начинала задыхаться уже через час после старта тренировки. Пот покрывал ее лоб, стекая вниз по красному лицу на высохшие от жажды губы. Судорожно хватая легкими недостающий воздух, Александра порою чувствовала, как тошнота подступает к горлу от едкого запаха пыльных снарядов и человеческого пота, который стоял вокруг.
Удары руками еще хоть как-то удавались, но удары ногами в основном выходили неуклюжими. Ей не хватало умения контролировать свое тело, растяжки, мышечной массы и еще много чего, чтобы быть наравне с другими спортсменами. Порой Александра сама не понимала, зачем продолжает ходить сюда. Казалось, всем вокруг было ясно, что она взялась не за свое дело.
Сильные участники команды не особо стремились к общению с ней и считали, что уже через месяц-другой она сломается и вовсе уйдет из спорта. Скидку на то, что она девушка, никто не делал. Мат, грязные шутки, железная палка – все одинаково для всех. Когда усталость достигала предела, Саша крепче сжимала зубы и начинала уговаривать себя: «Потерпи еще немного. Потерпи еще чуть-чуть». Она понимала, что, если она откроет рот и начнет жаловаться, тренер, да и любой в этом зале скажет: «Вот дверь. Ты всегда можешь уйти». Но Арефьева не собиралась уходить. Несмотря ни на что, она продолжала посещать тренировки каждую неделю, не пропуская ни одной.
Никита никогда не интересовался, зачем Саше занятия в спортивной секции. Но в этот вечер его разобрало любопытство. Он оставил стрельбу и с удобством разместился в углу тира, решив поговорить с ней. Людей вокруг практически не было. Леша проводил время с какой-то компанией на противоположном конце зала, так что беседе никто особо не мешал.
– Слушай… Зачем ты ходишь в секцию? – спросил Панферов. – Наверное, для девушки найдется много других занятий куда интереснее. Зачем мучить себя?
Саша не была готова к этому вопросу. Она продолжала молча заправлять патроны в магазин учебного пистолета, попутно собираясь с мыслями, что на это сказать.
– Ну, серьезно… – продолжал Никита. – У тебя неплохая работа. Отдай, так сказать, обществу свой «долг» и зависай себе в игровых центрах, болтай с подружками, или что там у нас обычно делают в Агломерации в свободное время.
– Да уж, работа у меня точно «неплохая», – иронично ответила Саша, – разнорабочий на конвейере. Мечта каждого.
Выпустив еще одну очередь, она вернулась к столу надеясь, что Никита не станет продолжать эти расспросы. Но он не торопился менять тему разговора.
– И что? Ради чего ты торчишь часами в спортивном зале?
Александра тяжело вздохнула.
– Дело в том, Никита, что я хочу уйти с завода, где сейчас работаю, – сдавшись, призналась она, – и поступить на службу в Гвардию Третьей Агломерации.
Панферов умолк. Он не знал, что на это ответить.
– Интересный начался разговор, – произнес наконец Никита после долгой паузы. При этом он тщательно подбирал слова, не желая обидеть Сашу. – Ты ведь понимаешь, что это очень сложная работа? Будущие рекруты проходят жесткий отбор. Даже не знаю, что и сказать…
– Я все это знаю. Поэтому и пришла в секцию к Сергей Сергеевичу, – ответила Александра оправдывающимся голосом. – Он участвует в предварительном отборе ребят, подающих заявление на службу – это раз. И его воспитанники почти всегда проходят вступительные испытания – это два.
– Да, но тренировки у Минаева ничего никому не гарантируют, – покачал головой Никита. – Тебе придется тягаться с ребятами, которые в десять раз крепче и выносливее тебя. Помимо тестов на общую физическую подготовку, нужно будет сдать экзамен на владение новейшими видами оружия. И если с этим экзаменом ты справишься, то несколько спаррингов с другими кандидатами вряд ли вытянешь. Понимаешь, о чем я? Да если тебя и возьмут, потом надо будет как-то тянуть лямку.
– Я понимаю, – тихо ответила Александра.
– Сань, я, – Никита замешкался, но все же продолжил, – я, например, уже второй год подряд проваливаюсь во время отбора.
– Как второй год?
– Вот так.
– Почему?
– В первый год было мало свободных мест и взяли только ребят с профессиональной подготовкой. Во второй год меня вырубили во время спарринга на первой же минуте. Больше я не поднялся. Чтобы этого не повторилось, сейчас я стараюсь спарринговаться как можно чаще и только с теми, кто сильнее меня.
– Понимаешь, – добавил он, немного помолчав. – Здесь главная сложность в том, что при прохождении отбора приходится доказывать, что ты во всем можешь быть наравне с цивилизованными. Но это же не так! Они обучаются в специальных школах и корпусах в практически идеальных условиях, а мы тренируемся своими силами, используя устаревшие модели оружия, в плохо оборудованных залах и уже валясь с ног после работы. К счастью для нас, в Гвардии Агломерации постоянный недобор. Из цивилизованных мало кто хочет жить в этой дыре, отказавшись от тех удобств, что есть за пределами нашего города. Поэтому господа офицеры просто вынуждены набирать себе рекрутов из таких «недопретендентов», как мы.
– Не надо так… Со мной все понятно. Но ты очень подходишь для этой работы, – совершенно искренне сказала Саша.
Никита промолчал. Он и сам знал, что подходит для службы в гвардии, но, в отличие от Саши, у него было больше понимания, насколько сложно получить там место.
– Никит, а из девушек кого-нибудь в прошлом году взяли?
– Взяли. Одну.
Александра громко выдохнула и уткнулась лбом в высокий стол, за которым они сидели.
– И кого? – спросила она.
– Катю Резник.
– Нашу Катю?
– Ее самую.
Катерина Резник тренировалась в спортивной секции Минаева около пяти лет. За все время не проиграла ни одного боя. Легко понять, почему ей отдали предпочтение. Для Саши тягаться на вступительных испытаниях с претендентами такого уровня было за гранью возможного.
– А в этом году ты тоже будешь пробоваться? – спросила Арефьева.
– Да. Однозначно.
– Думаешь, в этом году получится?
– Не знаю. Я, конечно, подготовлен лучше, чем в прошлом году. Но этого все равно недостаточно. Тренироваться особо некогда. Впахиваю с утра до вечера. Впрочем, как и все.
Услышав это, Саша сразу испытала неудобство за то, что отбирает у Никиты время.
– Ты можешь отказаться от занятий со мной. Я пойму, все нормально.
– Да брось ты, – широко улыбнулся Панферов, и дружелюбный огонек промелькнул в его карих глазах. – Пару часов с тобой точно ничему не вредят. Главное, чтобы все это было не зря.
– Я понимаю, что я не самый лучший кандидат на службу в гвардии, – запинаясь, ответила Александра, – но точно знаю, что должна попробовать. Следующей осенью я обязательно подам заявку на прохождение отбора в гвардейские формирования. И тренировки, сам понимаешь, мне нужны как никому другому. Твое время точно тратится не зря, – заверила она Никиту.
– Хорошо, хорошо, – успокоил ее Панферов жестом руки. – И все же не могу понять, зачем ты туда рвешься? Объясни мне, что изменится, если ты пройдешь отбор?
– Все, – воодушевленно ответила Саша. – Здесь, в Агломерации, место в гвардии – это лучшее, что можно получить. Билет в другую жизнь. Хорошо платят. Больше, чем ты или я можем получить где-либо. Бойцам гвардии разрешено жить не в гетто, а в лучшей части города. Не в комнате метр на метр, а в апартаментах или даже в своем доме. Это единственное место, где можно общаться со свободными людьми, которые, в отличие от меня, видели другую жизнь. Мне кажется, ради этого всего стоит постараться.
Пока Арефьева говорила, она тщательно следила за реакцией Никиты. Ей хотелось увидеть в его глазах принятие и поддержку. Панферов внимательно слушал, склонив голову набок. Но было ли его молчание обычной вежливостью или знаком согласия, Александра так и не поняла.
– И потом, – подвела итог она, – даже если служба в гвардии – не мое, я все равно не знаю, куда еще я могу податься. Ни одной мысли нет в голове, чем хочу заниматься.
– Слушай, так может и не стоит ничего менять? – предположил Никита. – Живи так, как жила раньше.
– Нет, – покачала головой Арефьева, – мне кажется, как раз наоборот: в моем случае нужно хоть что-нибудь да менять! Здесь, в Агломерации, нам все предписано «сверху»: дело, которым ты будешь заниматься, распорядок, по которому ты будешь жить, длинный список того, что можно, и еще длиннее список того, что нельзя. Каждый день я трачу много сил и времени, чтобы соответствовать этим правилам и делать вид, что понимаю, зачем все это нужно. Но на самом деле – я не понимаю. Я хочу хотя бы один раз сделать выбор самостоятельно. Пусть он будет неправильный. Но зато я буду понимать, что каждое утро я встаю и отправляюсь заниматься тем, что выбрала для себя сама. И я буду знать, что все, что со мной происходит на службе, я тоже выбрала сама.
– В таком случае обязательно надо пробовать, – утвердительно кивнул Панферов, – и чаще тренироваться. Начни бегать по утрам. У тебя большие проблемы с дыхалкой – бег научит контролировать дыхание. А то слушать, как ты задыхаешься на тренировках, так себе удовольствие. Не знаешь, то ли продолжать, то ли скорую вызывать, чтобы тебя откачали, – улыбнулся он.
Арефьева понимающе кивнула головой в знак того, что готова работать над этим.
– Кстати, тренер всех нас приучил к бегу, – Никита поднялся с места и направился к мишеням, разминая уставшие плечи. – Лучшего способа тренировать дыхание и выносливость еще, наверное, люди не придумали. Я тоже несколько раз в неделю делаю забег на длинную дистанцию. Напишу тебе на днях присоединяйся, если сможешь, – предложил он, перезаряжая тренировочные пистолеты.
Александра не ожидала получить от Никиты такой поддержки. Ведь они даже толком не общались за пределами тренировочного зала. Она торопливо согласилась, несколько раз кивнув головой, будто опасаясь, что он передумает. Панферов и Арефьева еще немного постреляли по мишеням и, договорившись о следующей тренировке, вскоре распрощались.