Болдуин остановил машину у жилого фургона Фарров. Все дома на стоянке стояли вплотную друг к другу, чтобы их влезло как можно больше.
Агент вышел из машины. Перед входной дверью в два ряда выстроились растения в горшках, под одним в земле торчали окурки. Болдуин постучал и, подождав немного, постучал снова.
Дверь открыл мужчина в безрукавке с обветренным морщинистым лицом. Предплечья и бицепсы были покрыты тюремными татуировками.
– Вы уже вернулись?
– Просто хочу задать вам еще несколько вопросов, мистер Фарр. У вас есть время?
– Вы насчет Хармони?
– Да.
– Вы ее нашли?
– Нет, не нашли. Я только что говорил со следователем Рис из полиции Лас-Вегаса и зачитал ей заявление о пропавшем человеке, поданное вами. Мне хотелось бы, чтобы вы уделили мне немного времени и кое-что уточнили.
– Что именно?
– Ну, первым делом нам нужно удостовериться в том, что ваша дочь действительно пропала. Что речь не идет о чем-то другом.
– О чем-то другом? Вам ведь известно, что моя жена была только что убита, так?
– Да, и, как вы знаете, я работаю в тесном контакте с детективом Гарретом, возглавляющим расследование убийства вашей жены. Я просто хотел выяснить, возможно ли, что Хармони у кого-нибудь из своих подруг или родственников?
– Нет, об этом не может быть и речи. Она всегда отвечает на мои сообщения. Всегда. Особенно если я пишу, что дело срочное, и прошу ответить сразу же.
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Два дня назад. Она сказала, что отправляется в «Оскар» купить кое-что из одежды, и не вернулась. Я два дня названивал ей. Потом позвонил Гаррету и сказал, что Хармони просто не могла куда-то сбежать. Но он решил, что, раз мы живем в таком месте, она сбежала вместе с какими-то плохими ребятами и наширялась до одури, а я сказал, что Хармони четырнадцать лет и она никогда даже не смотрела на наркотики. А если учесть то, откуда мы, это невозможно. Она даже «травку» ни разу не курила.
Болдуин задумался. Почему Гаррет не сказал ему ни слова про то, что дочь Кейти Фарр пропала? Он вспомнил, когда в последний раз разговаривал со следователем, и прикинул, что тот к тому моменту уже должен был поговорить с Такером Фарром. Почему он ничего не сказал?
– Вы сказали, что ваша дочь собиралась зайти в «Оскар». Что это такое?
– Это магазин на Рузвельт-стрит. Секонд-хенд.
Болдуин кивнул.
– Вы ничего не имеете против, если мы продолжим разговор в доме?
Такер открыл дверь, пропуская его.
– Прошу прощения за беспорядок.
На полу валялись раскиданные вещи и упаковка от еды. На столике сгрудились несколько пепельниц, заполненных окурками, и в воздухе стоял сильный запах табачного дыма. Такер убрал с дивана какие-то бумаги – судя по всему, неоплаченные счета.
– Остались только мы с Хармони. – Помолчав, он посмотрел на свои руки и потер пальцы. – После смерти Кейти некому присматривать за домом.
– Сочувствую вашей утрате, – сказал Болдуин. Он обвел взглядом жилье. Порывшись в карманах, Такер нашел зажигалку. – Значит, вы освободились из тюрьмы четыре месяца назад, правильно?
Такер зажег сигарету.
– Да, оттрубил двенадцать лет в Лоу-Дезерт-Плейнс. Смотрел через стекло на то, как растет моя дочь. Знаете, что это такое? Это полное дерьмо. Чувствуешь себя совершенно никчемным. Исправительное учреждение, твою мать! Все, кого я там знал, входили хорошими чуваками, а выходили преступниками, и это правда.
– Вы получили свой срок за то, что похитили четырнадцатилетнюю девочку, угрожая ей ножом, не так ли? – мягко спросил Болдуин.
Выпустив носом дым, Такер сверкнул на него глазами.
– Все это полный бред. Мы с ней гуляли. Я тогда был молодым, и в тот день она сама села ко мне в машину, черт побери. Никто ничего не говорил ни про какое похищение до тех пор, пока ее родители не проведали про то, что она встречается со взрослым мужчиной. А судья… – Он презрительно фыркнул. – А судья не желал ничего слушать. Он запер меня и выбросил ключ, да еще с таким видом, будто облагодетельствовал. Наша система правосудия не имеет никакого отношения к правосудию, это я вам точно говорю.
Болдуин бросил взгляд на фотографию на столике. Кейти и Хармони, широко улыбающиеся. Единственная фотография в комнате.
– Когда она была сделана? – сказал он, беря ее.
– Ну, несколько лет назад. Хармони была такой очаровашкой… Все говорили ее матери, что девочку нужно отдать в фотомодели, но я сказал – ни за что, черт возьми. Эти модели трахаются направо и налево.
Болдуин поставил фотографию на место.
– Ваша дочь точно никогда не пыталась убежать из дома?
Такер покачал головой.
– Кейти мне ничего такого не говорила. В школе у нее были только отличные оценки. Она не из тех, кто убегает из дома. У нее есть голова на плечах. Не знаю, от кого это, потому что точно не от меня или ее мамаши, блин. Та тоже посидела взаперти несколько лет, за метамфетамин.
– С кем оставалась Хармони?
– С бабушкой. – Такер покачал головой. – Черт, наверное, было бы лучше, если б она там и осталась, вместо того чтобы возвращаться домой.
– У вас в тюрьме были враги? Быть может, кто-то недавно освободился и захотел свести счеты…
– Нет, никто на ум не приходит. Мне за решеткой было не так уж и плохо – меня ведь держали отдельно, поскольку я сидел за несовершеннолетнюю. Те, кто сидит за несовершеннолетних, в общих камерах долго не живут.
– Наслышан.
Сделав глубокую затяжку, Такер медленно выпустил дым.
– И что вы намереваетесь делать, чтобы узнать, кто этот подонок?
– Не могу говорить о расследовании, которое еще не закончилось, мистер Фарр. Извините.
– Да, понимаю… Больше у вас ко мне ничего нет? А то мне скоро на работу.
Болдуин снова огляделся вокруг.
– Мне нужна свежая фотография Хармони. И вы не возражаете, если я загляну к ней в комнату?
– Нет, она вон там. А я поищу фотку.
Основное место занимала маленькая кровать с голубым покрывалом, из-под которого выглядывали белые простыни. На постельном белье – разноцветные лошадки. Детское белье. На зеркале над туалетным столиком висели фотографии Хармони вместе с подругами и мальчишками. Лицо одного мальчишки, рыжеволосого подростка, было обведено красным сердечком.
В комнате царили чистота и порядок, в отличие от остального дома. На маленьком убогом письменном столе лежали учебники, в том числе по углубленным курсам, рядом стоял складной стул. Болдуин ощутил укол сострадания. Хармони – умная и целеустремленная, но в этой жизни против нее работает все, просто потому что она родилась в нищете.
Вернувшийся Такер протянул школьную фотографию Хармони.
– Она иногда остается на ночь у своих подруг. Вы бы их проверили… Гаррет говорил, что проверит.
– У каких подруг? – спросил Болдуин.
– Ее лучшая подруга Ума. Живет недалеко.
– Мне нужны фамилия и адрес Умы, если знаете.
– Адрес не знаю, но могу проводить вас туда. Это совсем рядом.
– Буду вам признателен.