Ожидания. Как часто они не оправдываются. А еще чаще в худшую сторону. Наденут девки свой пуш-ап, а под ним комариные укусы, а модный мейк скрывает несовершенства кожи. Вот так заснешь с Мисс Вселенной, а проснешься с Мисс Урюпинск.
А на фотках никто не покажет целлюлита.
А еще чаще люди пытаются претворяться не тем, кем являются на самом деле. И вот это подбешивает сильнее всего….
Вот и сейчас мои ожидания не оправдываются…
Но блядь, как я этому рад. Потому что ждал, что прикоснуться к Мышке и руки утонут в нескольких слоях жира, складках, а пальцам просто мягко. Мягко, горячо.
Охуенно… Особенно, когда внутри начинает тлеть желание.
А тело немеет. Башка почти не варит. Внутри рождается неведомый ранее зверь.
И стоит Лиде отмереть после испуга, расслабиться схватить тонкими пальцами ткань на моей рубашке, а языком скользнуть по моему, как зверь встает на дыбы. Рычит, скалит зубы, чтобы вцепится наконец в свою свежепойманную дичь. Вкусно. Чертовски вкусно целоваться до хрипоты. Жадно. Грубо. До сбившегося дыхания, до ее пальцев в моих волосах.
На языке ее сладкий коктейль, смешанный с виски. Убойное сочетание. Эта бешеная смесь, которую могут предложить только в Амстердаме сильно напоминает глоток абсента. Когда только коснулся языком, и башню сносит. Он словно втекает в меня, распространяется по венам, стягивает внутренности, не давая мыслить разумно.
Где мы блядь? Стоит ли здесь стоять и как подростками целоваться, словно дома родители, а из подъезда выгнали.
Но кажется уже на все плевать.
Пальцы вжимаются в мягкие, почти ванильные бока. Щупают талию, стискивают от звучного стона, что колоколом бьет по мозгам. Меня от него несете, мозг плавится, а язык активнее толкается в рот, не давая Мышке дышать. Не давая и шанса передумать.
Рука скользит ниже, к вырезу, что я нетерпеливо делаю больше. Лида дергается, пытается свести ноги, но не тут-то было. Толкаю ее к стене и грубо просовываю колено, аккурат между ног. Под ногами не чувствую земли, скорее всего сказывается дрочка, нужно было давно ее вот так же прижать, хрен бы она отказалась.
Вот и я сейчас отказаться не готов.
Целую грубо, жадно, сминаю раз за разом губы, уже представляя, как буду подминать под себя податливое, мягкое тело. И как она будет благодарно раздвигать ноги, поддаваясь на любой мой каприз.
Припомню ей все. И желание, что напрягает уже неделю и гудящие трубы, а особенно дрочку. Будет молить меня остановиться.
Сука! Вот нахуй было выебываться.
Должна была, как все прийти и умолять языком, телом себя поиметь в самых разных позах, а не заражать меня мыслями о том, какая у нее грудь.
Вокруг царит полумрак. Прохладный ночной ветерок задувает под воротник расстегнутой рубашки, но все мурашки были только от тела, что так интенсивно извивалось в моих руках. Сердце бешено бьётся, в ушах начинает звенеть, а яйца словно в тугой узел связали.
Еще немного зверь будет плевать, что мы на улице, зверь потребует выхода, придется его голод утолить.
Рука какого-то хуя дрожит, пока тянется выше, скользит вдоль полоски топика, касаясь до одури нежной кожи, а вторая так естественно вжимается в мягкий, круглый зад.
Закидываю одну ногу себе на бедро и пальцами нахожу мокрое местечко на простых трусиках. Тело звенит от желания, а во рту образуется влага от желания попробовать ее всю на вкус…
Пальцы покалывает от гладкости кожи живота…
А такая вообще бывает? Кажется, что крылья бабочки, которая взмахнет и улетит.
Может быть, поэтому в нетерпении забираюсь под тугой топик и обхватываю круглую грудь в простом, гладком хлопчатобумажном лифчике.
Целовать на миг прекращаю, просто шумно выдыхаю.
– Ох, какая же она охуенная….
– Замолчи… – просит она, возвращая себе мои губы. В этот миг я готов подарить ей почти все.
Спокойно мужик. Это просто женская грудь. Но надо признать такой у тебя еще не было. Так идеально подходящей под большую ладонь без всякого силикона. Ладонь чешется от ощущения торчащего острого соска.
Грубо сжимаю плоть, а от ее протяжного стона стреляет в поясницу. Дыхание перехватывает, и я возобновляю движение губ. Больше не медлю, грубо толкаясь в рот.
Пока что языком…
Хочется говорить, рассказывать, что я буду с ней делать, в каких позах она будет стоять, как глубоко будет сосать, когда я этого потребую. Но боюсь даже слово произнести. Невольно лишить себя этих новых неясных ощущений. Тело натянуто струной. И я знаю, что жду ее команды, жду, когда руки с плеч, волос, где заплутали пальцы сместятся на ремень. Всего один ее неверный шаг столкнет нас в неизвестность, и мы станем питерской новостью номер один
Парочка извращенцев трахнулась на углу дома. И кажется я близок к тому, чтобы плюнуть на это. Когда еще девушка будет так жаться ко мне? Хотеть меня не потому, что я с деньгами и торсом, а потому что тянет. А как иначе… Как тянет птиц мигрировать ежегодно….
Так отвечать на поцелуй… Уу, девочка, только не тормози, только дай меня себя без остатка.
Сука.
– Малыш, я даже не думал, что ты такая… – пизжу, думал, уже чего только не думал. – Давай ты сама решишь. Здесь или в отель, потому что мои яйца сейчас лопнут.
Она посмеивается.
– Романтика так и прет.
– Романтик из меня хуевый, но звезды я тебе обещаю.
– Тогда отель, – улыбается пьяно, кружит голову мне, и я с силой вжимаюсь в ее лоб. Блядь, как до отеля то дойти.
Лида снова стискивает ткань моей рубашки, словно не хочет отпускать. Натягивает ее до предела, а мои пальцы сжимают под топиком охуенно мягкую упругую грудь. И как ее отпустить. Хоть с ней всегда ходи…
В башке уже видения как вылизываю розовые соски, как мараю, как утыкаюсь после рабочего дня, облегченно вздыхая.
Оу. Это не те мысли. Эти надо заталкивать глубоко и грубо.
– Я сумочку там забыла, – вздыхает она неохотно, когда я уже хочу ее потянуть в сторону отеля.
– Блядь, я сейчас заберу, – шиплю зло и требовательно сжимаю ее щеки пальцами. – Жди меня здесь, поняла?
– Да куда ж я денусь? – облизывает она губы и на миг прикасается губами к моей шее. Маленькая, мягкая как зефирка. Бля, не выдержу ведь, потому реально ходить не сможет. Зверь довольно урчит. Может ну его этот отель… Поднимаю голову, целую грубо, резко, до хрипоты и стона:
– Камиль, сумка, пожалуйста.
– Стой здесь и ты запомнишь эту ночь навсегда…
Срываюсь обратно в клуб, замечаю, что в принципе все уже рассосались, а мужа Лиды не видно.
В голосе рой вопросов, но гораздо сильнее похоть что плещется во мне повышенным градусом алкоголя.
– Камиль, твою мать. Ты чего тут устроил?
– Слушай, Игнат. Позвони завтра, выпиши счет, а сейчас съебись, будь лапочкой, – ищу глазами сумку, пытаюсь понять, как она должна выглядеть.
Клатч? Что сейчас носят?
На плечо мне опускается тяжелая рука Игната и я вздыхаю.
– Ну чего тебе…
– С каких пор тебя на разведенок потянуло? С ними знаешь сколько проблем. Они себе вечно нового бывшего ищут.
Вспоминается, что Лида еще не в разводе, но сейчас я на таком взводе, что будь у нее гарем, плюнул бы, и все равно повел в отель.
Да, где эта херова сумка?!
– Знаешь какие они голодные после неудачного брака? Будет сосать, лучше, чем любая проститутка, которая еще и наебет тебя на пару косарей.
Наебет…
В голову стреляет мысль, сразу формируясь в полную картину собственного идиотизма.
Не было у Лиды сумки, только телефон и ключи в кармане.
Я хорошо их ощущал, пока она терлась об меня возле стены.
Сука!
Игнат что-то еще кричит, а я уже бегу к черному ходу, толкаю дверь и вываливаюсь на улицу.
– Лида! – ору в темноту, понимая, как легко она меня развела. Вызвала такси? Поймала машину?
Выхожу на дорогу, смотря по сторонам, хватаю телефон, но понимаю, что номера то у меня ее и нет.
Член все еще горит, в груди тяжело, как камнем давят. Горло пересохло от жажды.
Но хуже всего гнев, который глаза застилает. Найдут и выдеру.
Пусть только попробует из себя недотрогу построить.
Теперь я даже радуюсь, что у меня будет повод ее навестить.
Вызываю такси и через минуты две сажусь в белый ниссан. Называю домашний адрес. По дороге смотрю на набережную. Замечаю движение знакомой фигурки на пирсе и кричу водиле:
– Тормози!