Эшер
03:00. Лос-Анджелес
Нахмурившись, я разглядывал потолок. С позавчерашнего дня я не мог успокоиться. С той минуты, как услышал ее голос. Все сильнее нарастали ярость, обида и болезненное желание вернуться к ней хотя бы для того, чтобы не допустить ее близости с соседом.
Невыносима была мысль, что он рядом с ней. Да и просто мысль, что рядом с ней кто-то другой.
Я никогда не задумывался, каково будет увидеть ее рядом с кем-то, но появление какого-то незнакомца неминуемо окатило холодным душем.
Я не мог избавиться от этого образа, продуманного до мелочей собственным мозгом, который играл на моих страхах.
Она с другим.
Охереть.
Сердце бушевало вместе с воображением. Он прикасается к ней…
В бешенстве я вскочил, представив, как он ее целует.
– Привет, красавчик-блондин…
Голос Хэзер донесся до моих ушей в самый подходящий момент. Ее руки сплелись у меня на затылке, и я закрыл глаза. Но образ Эллы вернулся бумерангом, и меня захлестнула волна ярости.
Катись на хрен из моей головы!
Я жестко ухватил Хэзер за подбородок и впился в ее губы. Ее руки потянули вверх мою футболку.
Как он будет стягивать с нее…
– Твою мать, – выругался я, еще свирепее прижимаясь к ее губам.
Пусть выметаются из моей головы, пусть она выметается к чертям.
Хэзер удивленно ойкнула, когда я швырнул ее на матрас и навалился сверху в надежде стереть этот образ. Ее губы слились с моими – губы, глубоко мне безразличные. Я заставил себя углубить наш поцелуй, пытаясь почувствовать хоть что-то. Хоть что-то, подобное тому, что я чувствовал с ней.
Но мое бешенство никуда не девалось: мною владела только она.
В тишине комнаты раздавалось неровное дыхание Хэзер, и мое дыхание тоже участилось. Мне нужно больше. Больше, чтобы забыть ее.
Но когда я задирал юбку Хэзер, меня пронзила мысль.
А вдруг… она узнает, что у меня есть невольница?
– Да плевать мне на нее, – прорычал я себе под нос, стискивая бедра Хэзер.
И к тому же невольница, которую я трахаю. Я никогда не смогу ее вернуть…
Я замер. Невольница оседлала меня и начала расстегивать мой ремень.
Представь себе ее реакцию, когда она узнает… Ты не сможешь долго скрывать…
– Встань.
Хэзер остановилась и с недоумением на меня посмотрела. Меня это еще больше взбесило. Она подождала несколько секунд и снова взялась за свое. И тут я взорвался.
– ЧЕРТ, Я ЖЕ ВЕЛЕЛ ТЕБЕ ВСТАТЬ! – заорал я, заставив ее подскочить.
Она закатила глаза и вышла, хлопнув дверью. Ничего у меня не получилось. Элла не знает, что у меня новая невольница, я категорически запретил Киаре рассказывать. Потому что я сраная тряпка.
Потому что на ее месте я бы такого не потерпел.
Я провел рукой по лицу, задыхаясь от безысходности. Она решила преследовать меня до самой смерти.
Вот дерьмо, а если ей расскажут?
Она не должна узнать, что Хэзер моя невольница, и не узнает.
А тебе разве не похер? Она должна двигаться дальше, и ты тоже.
Я не хотел никуда двигаться. Эта дебилка влезла мне в душу, и я никак не мог перевернуть страницу, хотя все сделал, чтобы убрать ее подальше. Она отказывалась уходить.
Ее сосед смотрит на нее так, как смотрел ты…
Кулаки сжались до боли. Никто не должен смотреть на нее, как я. Никто не должен желать ее, как я.
Ты должен отпустить ее. Она достойна лучшего, чем ты.
Я похлопал по карманам джинсов в поисках пачки сигарет. Повернув голову, я обнаружил ее на ночном столике. Выкурил сигарету за пару затяжек, позволив никотину успокоить меня и отравить внутренние органы. Но мне было похер.
Я и так отравлен. Моя душа изгажена, глаза видели слишком много мерзости, а крови на руках все больше и больше. От сердца ничего не осталось, всем управляет мозг.
Я гнусный монстр. Я калечу людей, которые меня окружают, я не стою их любви. Не понимаю… Как могла она любить меня? После всего зла, что я ей причинил?
Она подарила мне свое сердце, а я его раздавил. Я видел, как исказилось ее лицо в тот вечер, и этот образ впечатался мне в память. В тот проклятый вечер, когда она готова была принять за меня пулю.
И я оттолкнул ее. Потому что перепугался. Потому что она пугала меня так, как никто. У нее была власть надо мной, какой никогда и ни у кого не было, даже у стервы Изобел.
Она защищала меня, словно главное сокровище своей жизни, и я понял, что таким я для нее и был.
И что я сделал? Отверг ее…
Я отверг ее, потому что был не в силах поверить, что она смогла полюбить меня. Я покинул ее, так как знал, что рано или поздно сломаю ее. Ведь я ломаю все, к чему прикасаюсь. Она была слишком чудесной, слишком чистой для такого типа, как я. Я не смог бы заботиться о ней так, как она того заслуживала.
А сосед ее смог бы…
Я зарычал, подумав об этом. Никто этого не сможет. Она открылась мне, доверилась, рассказала о своих демонах. Она решилась показать свою уязвимость. Со мной она чувствовала себя в безопасности.
Я был единственным, кто мог дать ей ощущение безопасности. И я это знал.
– Ты сводишь меня с ума… мой ангел, – выдохнул я, уставившись в потолок.
Пора сделать выбор. Или я возвращаюсь к ней и огребаю по полной, или же я уступаю ее другому, но об этом и речи быть не может.
И хотя я твердо решил слетать на Манхэттен, я все равно, сука, мучился от неуверенности, как всегда, когда дело касалось ее. Я просто не мог принять решение, потому что в данном случае не на сто процентов думал мозгами.
И это пугало меня больше всего.
На следующий день
– Итак, – подвел итог Бен, – ты хочешь вернуть Эллу из-за соседа? И в то же время не хочешь, потому что ты – это ты?
Я кивнул. Именно так.
– А если бы этот сосед не появился, ты бы все равно собирался вернуть ее?
Я только раздраженно фыркнул.
Что за херня, собирался, конечно, с соседом или без! Но этот сраный сосед придал мне мощное ускорение. Значит ли это, что я полный говнюк? А я никогда не утверждал обратного.
– Вдруг она узнает, что ты вернулся к ней просто из ревности?
– А кто ей скажет?
Бен захохотал.
– Ну, старичок, ты не с того конца взялся за дело. Я бы на твоем месте летел на Манхэттен и просил прощения. Или разблокировал бы номер и позвонил ей.
Мне духу не хватит. С ней я себя чувствую полным днищем.
– И не тяни, потому что, пока мы тут треплемся, они там наверняка уже…
– Нет, – рявкнул я. – Завались, а.
Меня перекосило от омерзения, в голове опять возникла картина, которую я гнал от себя все эти дни. А если он ей нравится? А если он весь такой няшка и всячески ее обхаживает? Не то что я.
Из горла вырвалось рычание. Я закрыл глаза, уперевшись руками в колени. Эта история грызла меня куда больше, чем я мог вообразить. Я старался не показывать, в какую бешеную ярость вгоняла меня мысль, что она с другим. И, сука, выворачивала нутро так, что я сам офигевал.
Элла… может, я тебя и не стою, но я не могу допустить, чтобы ты досталась другому.
– Эш, – окликнула Элли, зайдя в комнату, – у меня вопрос. Ты в курсе поступления двадцати двух тысяч долларов?
Я выпрямился в кресле и покачал головой. Элли скрестила руки на груди и заявила:
– Помнишь прошлый раз? Деньги исчезали с первичных счетов…
Я кивнул.
– Так вот, опять началось, – возмущенно заявила Элли. – Вчера вечером я внесла депозит в двадцать две тысячи долларов, а сейчас проверила, поступили ли деньги. И что мне говорят бухгалтеры? Что никаких бабок они не получали! Клянусь, что я клала эти деньги!
Бен сделал глубокий вдох, чтобы не ломануться прямо сейчас вниз и не пустить пулю в лоб одному из моих бухгалтеров.
Зашибенно, дядюшка Ричард опять запустил лапу в счета, не сообщив мне.
– Стопудово он, – сказал Бен, который подумал о том же. – В прошлом году это был он… Ну, в целом…
Бен знал, что не все деньги украл Ричард, хотя тот сам признался на собрании, которое я тогда организовал. Я знал, что Сабрина тоже была в доле. И не понимал, почему Ричард Скотт взял на себя вину за кражу, в которой участвовал не он один.
Вся эта история разозлила меня еще сильнее. Очень удачно она подвернулась. Мне необходимо было отыграться на ком-то, и теперь мишенью я выбрал Ричарда.
– Бен, ты возьмешь на себя бухгалтеров. И донеси до них, что, если к утру они не вернут деньги, я придушу их лично.
Кузен кивнул и встал, Элли, его невольница, последовала за ним. Вместе они покинули мой кабинет.
Через несколько мгновений явилась Хэзер с широкой улыбкой на лице. Она ничем не напоминала Эллу. У Хэзер была прозрачная кожа и каштановые волосы, намного светлее, чем у моего ангела. Даже их глаза, хоть и голубые, были совсем разные. В глазах моего ангела сияла искорка жизни, какой не было у других. От синевы ее зрачков у меня заходилось сердце. Она была совершенна. Все в ней было идеально. Ее улыбка сводила меня с ума, а ее тело… господи…
Ты должен ее забыть.
Нет. Ты должен ее вернуть.
– Ты меня слушаешь?
Я закрыл глаза и покачал головой. До меня не дошло ни единого ее слова. Хотя я и так редко ее слушал. Она раздраженно фыркнула и повторила:
– Я говорила, что нашла имена ребят, которых ты искал, их адреса и даже адреса их семей. У одного из них казино в Лас-Вегасе. Он не доверяет своим клиентам. Все время ходит с охраной и обожает играть в покер.
Я взял досье, которые Хэзер положила на стол, поискал глазами того, кого хотел прикончить в первую очередь. Был один сукин кот, который развлекался тем, что шпионил за деятельностью моей сети, завязывая знакомства с моими людьми. Разумеется, мне обо всем докладывали, но я терпеть не мог, когда за мной следили.
Ага, вот он…
Тот самый владелец казино. Отлично.
– Едем в Лас-Вегас? – спросила Хэзер, и глаза ее заблестели.
– Я поеду, – поправил я, и весь ее восторг испарился. – Без тебя. Ты слишком заметна и провалишь мой план.
Она недовольно насупилась, сложив руки на груди.
Не глядя на нее, я снова принялся изучать информацию, которую она нарыла.
– Мне сказали, что этот тип прикупил замок в Монте-Карло и хранит там…
Монте-Карло. Мы там были с ней. Именно там мне больше всего хотелось завалить ее на кровать.
Она поддержала игру, ей хотелось завести меня. И у нее получилось, причем не раз.
Но она не знала, что необязательно затевать игру, чтобы пробудить во мне желание. В ее присутствии я принимал ледяной душ куда чаще, чем она думала.
– А у этого довольно крупная сеть торговли людьми.
Хэзер ткнула пальчиком еще в одного мужика, которого я хотел ухлопать собственноручно.
Меня передернуло от омерзения, и я вцепился в его досье. От такого рода торговли меня тянуло блевать. И блин, Элла годами в ней варилась. Я сам видел жуткие последствия: Джон сломал ее.
И я его убил.
Я его убил, поскольку мне была ненавистна мысль, что такое отребье работает на меня. Это раз. А два – он искалечил моего ангела, и я не мог этого вынести. Я не мог вынести мысль, что он все еще жив, и убил его.
Кстати, я приехал лично, чтобы прикончить эту срань на глазах у его подсвинков, и получил огромное удовольствие.
«Я курил, не отрывая взгляда от дома напротив. Значит, здесь ее и держали все те годы. Здесь был ее ад.
– Подождите меня, я ненадолго.
Я вылез из седана и медленно двинулся к этой облезлой халупе. Блин, хоть покрасить фасад он не мог?
Стоящие на крыльце охранники вытаращились на меня. Первый зашел внутрь, второй распрямился, напустив на себя брутальный вид.
– Где Джон Крэй? – напрямую спросил я.
– Он… Он в доме и…
– Хорошо, я зайду, – перебил я.
Этот мудень, шкаф два на два, сглотнул и энергично закивал, распахивая передо мною дверь.
Я поморщился, обнаружив на диване утырков со шприцами в руках. Двое из них тут же вскочили. Их лица побледнели, а мое потемнело.
Меня чуть не вывернуло от вони – смесь наркоты, курева и блевотины.
Я понял, откуда несет блевотиной, когда появился мой объект. Кашляя, он утирал рот тыльной стороной ладони. Его впалые щеки и лицо, иссохшее от наркотиков, которыми он закидывался, заставили меня снова брезгливо скривиться.
Это он держал ее здесь столько лет. Это из-за него она боялась мужчин.
Кожа на его лице так истончилась, что сквозь нее проступали кости. Он фальшиво улыбнулся мне, обнажив желтые зубы, но в глазах читался страх.
– Мистер Скотт! Это… че-честь… видеть вас здесь.
Он заикался. И явно протрезвел. Иначе бы так не пересрал.
– Какая-то… проблема?
– Пошли вон, – бросил я утыркам, которые пялились с дивана, будто смотрели кино.
– Алё, братюня, остынь, – не вставая, гоготнул один из торчков.
Я недобро скривился, достал ствол и нажал курок. Полсекунды, одна пуля, дырка между глаз.
Охреневшие утырки приклеились к дивану, и чем дольше они сидели, тем сильнее я бесился.
Я направил ствол на троих оставшихся, готовый уложить следующего. Терпение мое иссякало, им явно оставалось недолго жить.
– Я сказал: вон, – проскрежетал я, сверля их взглядом. – И кореша своего унесите.
Они быстро закивали и подхватили тело мудака, который посмел отнести меня к категории „братюня Джона“. Что за нафиг… мое самолюбие претерпело жестокий урон!
Они захлопнули за собой дверь. Наконец-то мы одни, будущий покойник и я.
– Присаживайтесь.
– Не суетись, я здесь не для беседы, – с непроницаемым лицом бросил я.
Он сглотнул и вопросительно воззрился на меня, пытаясь сгрести со стола валяющееся там дерьмо. Вот мерзота.
– Чем об-бязан чести принимать вас… мистер Скотт?
Руки у него тряслись, тело требовало дозу.
– Невольница.
Он судорожно съежился, а лицо стало белее кокаина, который он нюхал. Я надеялся, он сообразил, что она стала моей невольницей. И что он сдохнет за все ее страдания.
– Она… Вы желаете ее вернуть?
На секунду я прищурился. Так вот что он подумал?
– Она не прошла подготовку… Каким образом ты на ней зарабатывал?
– Она… Она была бестолковая. Я брал ее на задание, но она как была, так и осталась полудурой, – нервически пошутил он.
Врет. Она не была ничьей невольницей, пока не стала моей.
– Она спала здесь?
Он покачал головой:
– В подвале. Хотите, покажу?
Я кивнул, и он пригласил за собой. У меня свело внутренности, когда он открыл дверь крошечной комнатушки.
Омерзительные простыни. Окна нет, отвратная жирная грязь на стенах… меня опять передернуло. Она спала здесь. Моя Элла спала в этой крысиной дыре.
– Каким образом ты на ней зарабатывал? – повторил я, чувствуя, как нарастает гнев.
– Она… Пришлось искать варианты, я же п-пообещал ее тете, что подыщу ей работу и она выплатит долги дилеру, так что… Она просто должна была спокойно лежать.
„Спокойно лежать“.
Спокойно лежать, мудачина ты сраная.
Видя, что я молчу, этот нарик продолжил:
– Я… Я попросил ее отдавать свое тело в счет долгов тети. Она и согласилась! Так мы и стали работать.
Врет. Внаглую врет.
Если бы она согласилась, ее бы не мучили кошмары. Она не страдала бы от панических атак, стоило ей увидеть одного из них.
Он предложил вернуться наверх, и я пропустил его вперед.
– Тетя расплатилась с долгами?
– Да, за первый же год. Я сказал ей, что она может уйти, но она захотела остаться. Понимаете, ей понравились легкие деньги…
Тетя расплатилась с долгами, а Элла об этом ничего не знала. Она провела шесть лет взаперти, хотя ее сраная тетушка выплатила все свои долги за первый год.
Ярость распирала меня изнутри, хладнокровие начало испаряться, когда я смотрел на этого ублюдка, разбившего жизнь моей Элле.
Из-за него мой ангел разлетелся на мелкие осколки. Он лгал ей, он ее использовал.
– Ты хоть понимаешь, что был сутенером, Джон?
– Я? Нет! Она же не возражала! Мистер Скотт, она сама этого хотела. И каждый раз просила добавки. Я никогда ее не заставлял… Ей это нравилось.
Дыхание стало прерывистым, меня затрясло от ярости. Перед глазами сгущалась алая пелена.
– Ты уверен в том, что говоришь? – в последний раз спросил я.
Он кивнул.
– Что ж, я только хотел проверить, – сказал я и двинулся к двери. – Мне пора.
Поскольку я пошел к выходу первым, он последовал за мной. Снаружи его люди валялись в отключке и почти спали. Я посмотрел на их руки: ни намека на оружие. Да если бы оно и имелось, никто бы не посмел выстрелить. Это было бы чистым самоубийством.
Я развернулся и со всей силы врезал Джону в челюсть. И больше не мог остановиться.
Его слова вертелись в голове, пока я молотил его по ребрам. А вспомнив моего ангела и ее приступы паники, стал бить еще сильнее. Он защищался как мог, но я словно впал в транс. У меня осталось одно желание – прикончить его собственными руками. Джон упал на землю, а я все бил и бил его. И блин, это было кайфовее, чем с боксерской грушей.
Я достал ствол и нажал на курок, посылая ему пулю в горло.
До моих ушей донеслось его шумное булькающее дыхание. Я встал над ним и навел пистолет ему на лоб. Меня трясло от бешенства, адреналин потоком лился по венам. Капля крови скатилась по моей переносице и упала на руки, тоже окровавленные.
– Она никогда не говорила „да“, ты ее использовал и сломал. Ты ее убил. А ты знаешь принцип Скоттов: жизнь за жизнь. Я буду последним, кого ты увидишь, и это честь для тебя, подонок.
Вторая пуля вошла в его череп».
Мой ангел не заслужила того, что ей пришлось пережить. Никто не заслужил такого, даже я. Но я мог убить, чтобы принести ей облегчение. Я не мог ее исцелить, но хотел помочь ей самой исцелиться.
А вместо этого я просто сбежал от нее.
Пришла пора сделать выбор.