Элла
Эшер замедлил шаг на лестнице, что взвинтило меня еще больше. Он это делал нарочно.
– Пошевеливайся! – прошипела я, испепеляя его взглядом.
Он со смехом удалился. Как только психопат скрылся из поля зрения, я поспешила открыть дверь, за которой его кузен дожидался уже несколько минут.
– Привет, извини, я была… занята, – неуклюже соврала я.
Эшер вечно ставил меня в неловкое положение, начиная с моего первого задания в качестве невольницы.
Благодарю вселенную за то, что я больше не его невольница. И вообще ничья. Это настоящее проклятие.
– Ничего страшного. – Шон засмеялся. – Я тут подумал, ты ничего на сегодня не планировала?
– Нет… Нет, конечно, – залепетала я, стараясь сохранять спокойствие.
Про себя я молилась, чтобы Эшер не вылез из норы, а то с него станется. Просто чтобы удовлетворить свое раздутое эго, глядя на реакцию Шона.
От этой мысли внутреннее напряжение подскочило еще на порядок, ладони стали мокрыми. Бросив взгляд в сторону второго этажа, я, заикаясь, спросила:
– А-а что?
– В городе есть один ресторан, который я просто обожаю, вот я и подумал: а не захочешь ли ты вечерком сходить туда со мной?
Сердце на мгновение замерло, пропустив удар.
– Я…
– Если ты не можешь, никто нам не мешает заказать на дом, верно?
Хотя его приглашение ничуть меня не прельщало, очень хотелось его принять.
Психопат будет просто в восторге.
– Я согласна.
И тут мы услышали шум на втором этаже. Шон задрал голову, изогнув бровь. Я поспешила объяснить:
– Я тут разбирала шкаф. Кстати, ты забыл часы у меня в сумочке! Подожди, я сейчас вернусь.
Не дав ему ответить, я торопливо взбежала наверх. Дверь в мою спальню была распахнута. Я натолкнулась на взгляд психопата, который мрачно подпирал панорамное окно. Он слышал наш разговор.
Сложив руки на груди и сжав челюсти, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Ты не можешь пойти с ним сегодня ужинать, – прошипел он тоном, не терпящим возражений.
Я едва не прыснула и подошла к шкафу за сумочкой, с которой была на семейной вечеринке. Достав часы, я мстительно улыбнулась и тоже шепотом ответила:
– Еще как могу.
Захлопнув дверь, чтобы приглушить звуки, которые мог издать психопат, я сбежала по лестнице и тепло улыбнулась Шону, хотя внутренне была на грани панической атаки.
Шон тоже улыбнулся, когда я протянула ему часы.
– Спасибо, а я их ищу со вчерашнего дня, – сказал он, почесывая затылок. – Они из моей любимой коллекции! И стоили целого состояния.
Он полюбовался часами, объясняя, какой у них сложный механизм, но я слушала через слово. Все мысли были заняты его кузеном.
– Что ж, до вечера?
– Конечно! – заверила я, возвращаясь в квартиру. – До вечера.
Я тихо прикрыла за ним дверь. Прислонилась к ней спиной и тяжело выдохнула, пытаясь унять тревогу. Внутри все переворачивалось.
Я решила не предупреждать Эшера об уходе кузена. Чем он дальше, тем легче переносится его присутствие. Мне нужно было время, чтобы переварить тот факт, что Эшер находится в моей квартире и желает со мной поговорить. Я не знала, какова будет моя реакция, и не хотела выяснять отношения. Не сейчас, еще слишком рано.
Да, я не хотела дарить ему возможность объясниться, потому что он отказал в этом мне. Пусть сам почувствует, каково это – не иметь того, что просишь, особенно если привык все получать по щелчку пальцев.
Не прошло и пяти минут, как я услышала, что дверь спальни отворилась. Я в этот момент мыла руки, чтобы съесть пиццу, которая ждала меня добрых минут двадцать.
– Цветочник свалил?
Его вопрос заставил меня усмехнуться, но мне удалось замаскировать смех под кашель.
Цветочник. Серьезно?
Я решила ничего не отвечать и устроилась на высоком стуле. Пицца так вкусно пахла, что у меня потекли слюнки, но Эшер буквально отбивал аппетит.
Его тяжелые шаги заполнили все пространство. Мой убийственный взгляд он выдержал с издевательской ухмылочкой.
Ладно, Элла. Главное, не теряй спокойствия.
Эшер уселся на табурет напротив и принялся меня разглядывать. Я вгрызлась в кусок пиццы с максимально уверенным видом.
По крайней мере, я старалась так выглядеть.
Я не позволяла себе прятать глаза, чтобы он, упаси бог, не подумал, что все еще обладает надо мной властью.
– Ты не можешь пойти с ним сегодня ужинать, – повторил он.
Я онемела от подобной наглости.
– Это мой говнюк-кузен, Элла.
– Я в курсе. Надо полагать, на этот раз мне попался хороший Скотт, – парировала я.
Его взгляд потемнел, лицо напряглось. Мне еще сильнее захотелось разнести в пух и прах его так называемое безразличие.
– Зачем ты пришел? – сухо спросила я.
Сжав челюсти, он молча смотрел на меня с вызывающим видом, пока я буравила его глазами.
– Что ты здесь делаешь?
Я начала терять хладнокровие, но тихий внутренний голос уговаривал сохранять спокойствие.
В очередной раз ответом было молчание. Я вскочила со стула и направилась к входной двери.
– В последний раз тебя спрашиваю. Если тебе нечего ответить, значит и говорить нам больше не о чем.
– Лучше задай вопросы, на которые у тебя нет ответа, – со всей серьезностью отозвался он.
– С удовольствием. Чего ты хочешь? – еще более холодно спросила я.
– Тебя.
Я фыркнула, хотя сердце замерло в груди. От своих противоречивых чувств я ненавидела себя и его еще сильнее.
Но как бы сердцу ни хотелось поверить, мозг запрещал думать, что эти слова отражают истинные намерения Эшера.
Он вернулся из-за Шона, в его речах нет и тени правды.
– Меня? – насмешливо переспросила я.
– Тебя, – с той же серьезностью повторил он.
Он выпрямился на стуле и сложил руки в ожидании ответа. Но ничего, кроме наигранного смеха, не услышал. Мозг разрывался между желанием выдать все, что я о нем думаю, не выбирая выражений, и стремлением закончить разговор, выставив его вон.
Ледяное молчание, воцарившееся между нами, нарушил телефонный звонок. Я нахмурилась, увидев на экране имя Бена.
– Привет, моя ненаглядная! – воскликнул Дженкинс, когда я взяла трубку.
– Привет.
– Эш, случайно, не у тебя?
Я бросила взгляд на психопата, но тот не шевельнулся.
– У меня.
– Вот черт… Я думал, что он… ладно… Можешь передать, что я его ищу? Тут небольшая херотень в штабе… и это немного срочно.
Спасена Беном.
Не все рыцари носят плащи.
– Конечно, сейчас, – ответила я, с победной улыбкой глядя на Эшера.
Психопат выгнул бровь, а Бен повесил трубку. Я кашлянула.
– Из деревни звонили, они потеряли своего дурачка. Ты нужен где-то вне моего дома, и Бен утверждает, что дело срочное.
С его губ сорвался смешок.
– Многие и не из-за такого померли, – заявил он, имея в виду мою дерзость, которая переходила все границы. – У меня есть дела поважнее, чем проблемы сети.
Пульс зашкаливал, я вся сжалась. Как же меня бесила эта легкость, с которой он бросался словами, не имеющими для него никакой ценности. Единственное, чего он хотел, – это заполучить меня, чтобы ублажить свое эго и выиграть соревнование с Шоном. Соревнование, которое проходило только в его голове, а призом была я.
– Ты меня больше никогда не получишь. Разговор окончен.
Его взгляд потемнел. Он холодно заключил:
– Значит, ты не прочла того, что было в конверте.
По спине побежали мурашки. Он говорил о своем дневнике. Я судорожно вздохнула, с трудом сохраняя самообладание, хотя кипела от ярости.
– Ну и наглость… – бросила я, не удержавшись. – Ты притащился сюда. Год спустя. После того, как сам сбежал от меня…
– Я не…
– Не перебивай! – взорвалась я. – Ты возвращаешься после того, как целый год избегал меня, выдав пару листков бумаги в качестве объяснения. А теперь пытаешься убедить, что хочешь меня? И все это из-за Шона?
– Шон ни при чем…
– При чем! Ты не можешь пережить, что я ему интересна, что я оставила тебя в прошлом. А знаешь что? Я так и сделала. И для меня он значит куда больше, чем когда-либо значил ты.
Гнев победил. Эти слова были полным враньем, но мне хотелось ранить его, и, когда исказилось его лицо, я поняла, что это удалось. Меня била дрожь, и я еле сдерживалась, чтобы не бросить ему в морду еще более жуткие вещи.
Не отрывая от меня глаз, он прорычал:
– Ты лжешь.
Я издала ядовитый смешок:
– Тебе бы хотелось так думать, верно? Тебе бы хотелось услышать, что я все еще люблю тебя, Эшер, что для меня существуешь только ты, даже после всего, что ты сделал. Ты вырвал меня из жизни, которую я только-только начала выстраивать…
– Я хотел защитить тебя, – попытался оправдаться он, хмуро глядя на меня.
Так. Это он зря сказал. Ярость окончательно вырвалась наружу и обрушилась на него.
– ЗАЩИТИТЬ МЕНЯ? – заорала я. – Ты решил за меня, даже не спросив. Ты сбежал, потому что я призналась тебе в своих чувствах, а теперь ты смеешь утверждать, что хотел меня защитить, вместо того чтобы попросить прощения?
– Я не…
– ЗАТКНИ УЖЕ ПАСТЬ!
Слезы, которые я глотала с самого начала, потекли по щекам, горящим от безумной ярости. Меня трясло. Я вспомнила каждый день, который провела в этой квартире, горький привкус одиночества и тревогу.
Целый год я с трудом дотягивала до вечера. У меня не было ничего и никого. Моя отдельность была мучительна, ведь я распробовала счастье жить в окружении близких. Он оторвал меня от Киары, от Бена, от себя. Не дав и слова сказать. Он переставил меня на другое место, как вещь, даже не предупредив. Словно я никто.
– Лишь бы потешить свое дерьмовое эго. Ты бы не вернулся, если бы не Шон, – выплюнула я, и слезы залили мое лицо. – Я не нужна тебе. Тебе просто хочется выиграть у Шона. Потому что для тебя это всего лишь игра.
– ДА НЕ ЭТОГО Я ХОЧУ, ЧЕРТ ТЕБЯ ВОЗЬМИ! – заорал он, сжимая кулаки.
Я решительным шагом подошла к нему. Все мое тело содрогалось от ярости.
Он встал со стула.
– Давай, соври еще раз, – выдохнула я. – Соври, что ты вернулся в мою жизнь не из-за Шона, Эшер.
Он смотрел на мои слезы, которые у меня больше не было сил сдерживать. Я сорвалась. Я обещала себе сохранить невозмутимость, глядя на него и слушая эту бессмыслицу, но продержалась всего несколько минут, и горечь затопила меня.
Он молчал, и я поняла, что он не станет повторять свои слова. Свою ложь.
– Ты прочла?
Его голос был тихим. Он вглядывался в мое лицо, словно открывая заново каждую черту. Дыхание было таким же прерывистым, как и мое, я чувствовала его кожей. Его челюсти были сжаты, но он не давал воли своему гневу, как это сделала я.
И вот этого я за ним не замечала почти никогда – сдержанности.
Я по глазам видела, что он ждет ответа, словно ему было важно это знать.
– Да.
Его дыхание прервалось, а лицо медленно расслабилось. И тут же в голове всплыли слова, которые он никогда не произносил вслух.
«Она другая. Можно даже сказать, что она похожа на меня. Она меня успокаивает. Элла Коллинз».
Я разрыдалась в голос. Я ненавидела его за все, чего он не сделал, за все месяцы молчания, за отстраненность.
– Почему ты выгнал меня из своей жизни и вернулся через год, Эшер?
Голос у меня сорвался, а у него дрогнуло лицо. Постепенно гнев уступил место боли. Я больше не владела своими чувствами, это они владели мной.
– Почему ты сбежал, когда все, чего я хотела, – это тебя?
Из груди снова вырвалось рыдание.
Это было ужасно. Всплыли душераздирающие воспоминания о том жалком создании, которым я была, о той безумной любви к единственному человеку, который не хотел быть любимым.
– А теперь ты соври мне, Элла. Соври, что ты меня больше не любишь.
Мое дыхание сбилось. Он знал. Знал, что я все еще люблю его. А может, хотел убедиться в этом.
– Да пошел ты, – яростно бросила я.
– Говори.
Когда его лицо приблизилось к моему, я отстранилась. Его стальной взгляд выбивал меня из колеи.
– Скажи, что ты ничего не чувствуешь ко мне, и я уйду. Ты больше никогда обо мне не услышишь, даю слово.
У меня перехватило горло. Никак не получалось взять себя в руки, эмоции захлестывали снова и снова. Трезво думать я тоже не могла. И он это знал.
– Я тебя ненавижу. Я ненавижу свою любовь к тебе.
На его лице появилась улыбка. Большим пальцем он утер мне слезу, посмотрел в глаза и прошептал:
– Тут ты права. Я себя тоже ненавижу.
Я застыла, когда его губы осторожно прикоснулись к моему лбу.
Мозг требовал оттолкнуть его и продолжить выкладывать правду, но я больше не могла. Потому что чувства передали бразды правления сердцу.
Эшер отошел от меня и направился к выходу.
– Когда ты была со мной, я защищал тебя от своего мира, Элла. И ты не можешь меня в этом упрекать.
Я услышала, как он открыл дверь.
– Но, защищая тебя от них, я забыл сам защититься от тебя.
Дверь хлопнула, и я снова всхлипнула. Да чтоб тебя.
Я провела рукой по искаженному болью лицу и безудержно разрыдалась. Меня снова охватила тоска. Целый год его молчание медленно убивало меня. Он оставил меня одну, как и все до него, словно бросить меня – это ерунда.
Однако впервые кто-то хотя бы обернулся ко мне.
Эта робкая мысль рождала надежду, что Эшер явился не из-за Шона. И все же истина была совсем в другом. И мозг настойчиво об этом напоминал. Я должна была его послушать.
«Я забыл сам защититься от тебя».
– У меня тоже не получается от тебя защититься, – прошептала я, опять заливаясь слезами.
Я проиграла. Я не сдержала гнев. Не смогла сохранить хладнокровие и доказать ему, что мне безразлично его присутствие. В очередной раз.
Я не могла оставаться спокойной рядом с ним, было трудно скрывать обиду, которая становилась все сильнее. Но сейчас мне полегчало. Когда я выплеснула то, что грызло меня весь год, злость поутихла.
«Тут ты права. Я себя тоже ненавижу».
Он сам делал так, чтобы я ненавидела свою любовь к нему. Словно он этой любви не заслуживал и она становилась тяжким крестом для любящих. Я вспомнила слова терапевта об Эшере: «Нельзя вылечить того, кто лелеет свои раны, нельзя спасти того, кто не желает быть спасенным».
Я тяжело вздохнула. Если бы мне сказали это раньше, я бы послушала? Или все равно рискнула бы приблизиться к тайне, которой он являлся?
Безусловно, второе. Эшер Скотт меня заинтриговал, и я обожглась.
Я не знала, вернется ли он, но знала одно: он меня хочет.
Неделю спустя…
Прошло семь дней.
Семь дней после стычки с эгоцентричным говнюком, который хотел ко мне вернуться из духа соперничества. Четыре дня он не прекращал попыток поговорить. Но я избегала его, как раньше делал он.
Я клеила записки ему на дверь, веля убираться вон, но в разговор не вступала.
Еще один щелчок по его самолюбию.
Мне очень нравилось изводить его. Меня это забавляло.
Разумеется, я тщательно следила за тем, чтобы оставлять ключ в замке на случай, если господин снова захочет проникнуть в квартиру. Он бесился, а меня грело его негодование.
Три дня назад он вернулся в Калифорнию и, по словам Киары, стал еще раздражительней, чем обычно.
Элла: 3 – Эшер: 1.
Однако кое-что переменилось. Когда он ушел, я поняла, каким облегчением было высказать ему все наболевшее. И если я хочу выстроить будущее, я должна примириться с прошлым.
Тогда я попросила Киару прислать информацию о моей тете, а точнее, ее адрес. Я созрела для того, чтобы последовать советам Пола и повидать ее. Я нуждалась в ответах: не напрасной ли была моя жертва? Выздоровела ли она? Я хотела встретиться с ней после всех этих лет. Хотела, чтобы тетя знала: она искалечила меня, но я выжила.
Не без шрамов, конечно.
А потом… вперед, в Австралию.
Эта мысль казалась совершенно безумной. Вернуться в родную страну, увидеть могилу матери, на которую, наверное, никогда не приносили цветов. Сделать шаг вперед. Заполнить пробелы в памяти и связать их в единую картину. Получить ответы на вопросы.
Конечно, оставался риск, что в этих поисках я потеряю себя. Но влачить жалкое существование, как весь этот год, – об этом не могло быть и речи.
Именно тогда Эшер и воспользовался ситуацией, чтобы вернуть себе контроль. Этот говнюк Эшер Скотт.
Господин не позволил Киаре передать мне нужные сведения по той простой причине, что я посмела его игнорировать во время краткого пребывания на Манхэттене. Пострадало его самолюбие. И он решил, что я должна лично попросить у него эту информацию.
– Ну и что ты собираешься делать?
Я знала, что собираюсь делать, у меня было время подумать. Отныне я не боялась принимать такие решения. Скорее наоборот.
– Я поеду в Калифорнию, – уверенно ответила я психотерапевту. – Если он не хочет, чтобы информацию передала Киара, придется ехать самой, а что делать.
Я решила вернуться в Калифорнию, чтобы забрать то, что принадлежало мне по праву. Меня охватило странное чувство: было страшно, и в то же время не терпелось снова там оказаться, не терпелось снова увидеть Бена, Киару, Элли и Тата.
А главное, не терпелось увидеть реакцию Эшера.
Стало немного тревожно, но Пол вдруг мне зааплодировал, и я улыбнулась ему.
– Я горжусь тем, что ты больше не бежишь от своего прошлого, Элла.
К глазам подступили слезы. Он гордился мной, и я тоже. Такое случалось очень редко. Я никому не позволю диктовать мне, что делать, я застану его врасплох. В очередной раз.
Год начинался многообещающе.
Калифорния, вот и я! Надеюсь, на этот раз ты будешь ко мне добрее.