Прибытие
За день до нападения Кристофер сидел на скамейке у паромной пристани, ожидая дедушку. Он в одиночку добрался из квартирки в Северном Лондоне до Шотландии, и теперь ноги сводило и страшно хотелось есть.
На скамейку запрыгнула белка и стала наблюдать за ним. Медленно, подрагивая от беспокойства, она подкрадывалась к нему, пока наконец не коснулась усиками колена. К ней присоединилась другая белка, потом еще одна, и вот уже семь зверушек сгрудились у ног Кристофера.
Женщина, ожидавшая на стоянке такси, обернулась, чтобы посмотреть на мальчика.
– Как он это сделал? – спросила она сидящего рядом с ней мужчину.
Одна белка присела на носок ботинка Кристофера. Он засмеялся, и белка забралась по голени на колени.
– Как дела? – спросил он у белки. – Отличный денек.
– Прикармливает, точно тебе говорю, – сказал мужчина и тут же обратился к Кристоферу: – Диких животных кормить нельзя! Это для них вредно!
– Знаю, – ответил Кристофер, чуть улыбаясь. – Я не кормлю.
Его друзья шутили, что, куда бы Кристофер ни пошел, вокруг него всегда собираются животные. Кошки на улицах накручивали восьмерки у его ног, собаки радостно напрыгивали на него в парках. Однажды пришлось прервать футбольный матч из-за стаи тявкающих лисиц, пытавшихся подобраться к нему поближе. Не одна школьная экскурсия сорвалась из-за пикировавших на Кристофера навязчивых голубей. И уж совсем невозможно оказалось плавать в публичных купальнях на прудах Хампстеда: однажды спасатель даже приказал ему выйти из воды, потому что появление лебединой стаи до слез напугало плескавшихся малышей.
Кристофер тогда тоже улыбнулся, свистнул лебедям и увел их из пруда в ближайшие кусты. Один молодой лебедь попытался взлететь ему на плечо и расцарапал когтистыми перепончатыми лапами кожу. Царапины видны были еще несколько месяцев. Кристофер не обращал внимания на шрамы, поскольку уже знал, что внимание и любовь животных редко сопровождаются нежностью – куда чаще им сопутствует некоторое количество крови.
– Все дело в его запахе, – заявлял отец.
Но, насколько сам Кристофер мог судить, он ничем таким не пах или по крайней мере пах так же, как другие мальчики его возраста. Он мылся, хоть и не слишком усердно.
Когда он был совсем малышом, эта его особенность была самой большой радостью в его маленькой жизни. Когда подрос, она по-прежнему его радовала, но радость он научился скрывать, потому что отца все это бесило. Животные пробуждали в нем необъяснимую тревогу.
– Прочь! – кричал он, разгоняя кошек, птиц, а также встречающихся порой в метро мышей и крыс.
Кристофер никогда не ездил в деревню, потому что всегда существовала вероятность того, что зайцы станут гоняться за ним по полям, а ласточки захотят свить гнездо в его волосах.
Так было не всегда. До смерти мамы, насколько Кристофер помнил, отец был совсем другим. Животные обожали маму и тоже норовили оказаться как можно ближе к ней. На снятой в Ричмонд-парке фотографии они были изображены втроем: Кристофер сидит на плечах у смеющегося отца, рядом стоит мама, а вокруг нее – олени. Она умерла девять лет назад, и с тех пор у отца вечно опущенные плечи, словно на них навалилась невыносимая, не прекращавшая давить со всех сторон тяжесть. После ее смерти все в их доме стало казаться сжавшимся, скукоженным – совершенно другим.
Кристофер стал тайком открывать по ночам окна и впускать к себе птиц. Он носил длинную флотскую шинель из толстого сукна и частенько позволял воробьям рыться в ее накладных карманах. Во время прогулок он здоровался с воронами и не возражал, если они забирались ему на плечи по длинным рукавам пальто.
Друзья говорили:
– Да они тебе глаза выклюют!
Но он только улыбался и качал головой:
– Нет. – Рядом с животными его голос становился мягче. – Ни за что.
Выражение его лица тоже менялось: как натянутая тетива, он был собран и готов ко всему.
Вороны приносили ему серебряные пуговицы, скрепки и монеты. Он проделывал в них отверстия, нанизывал на шнурок и носил украшения на шее. Некоторые старшеклассники смеялись над ним, но Кристоферу было все равно: он продолжал носить «ожерелья», ведь так он показывал, что предан своим диким друзьям.
Кристофер взрослел, становился все более и более высоким. У него в семье все были высокими, с длинными ногами и тонкими руками. Он все ждал чего-то, хоть и не мог толком объяснить, чего именно. Животные словно пытались ему сказать, что в мире есть много чудес, с которыми он однажды столкнется. Он чувствовал, как его тело накрывает волна жара при мысли об этом.
(Он оказался прав. Его ждало нечто поистине изумительное, меняющее жизнь раз и навсегда.)
