Адель проснулась от странного чувства. Словно кто-то стоял в ее комнате, прямо над кроватью, и пристально рассматривал ее спящую.
Встрепенувшись, Ада резко села. За окном все буквально утопало в молоке. Подойдя ближе, она распахнула створки, и густой туман полился в комнату вместе с тишиной. Приглядевшись, Ада все-таки различила старые качели на бэкъярде: они были подвешены между двух высоких сосен и легонько покачивались, словно от ветра.
– Как странно, – пробормотала Адель и взглянула на часы. – Четыре утра? Да ладно!
Она никогда не вставала так рано без будильника: подъемы даже к восьми утра были для нее пыткой. И все же, странное чувство в груди, ощущение дежавю, красноречиво говорило о том, что больше заснуть ей не удастся.
Спустившись вниз, Адель налила себе воды. Дом спал. Тихо тикали настенные часы (Ада не помнила их; значит либо новые, либо от старых хозяев остались), горел светильник возле входной двери (наверняка мама забыла выключить), рамочки с фотографиями ровным строем расположились на декоративном камине. Лимонно-желтые занавески с успехом скрывали нашествие тумана, поглотившего Ливенворт – распахнув одну из них, Ада увидела краешек отцовской машины, покрытой изморосью…
Что-то определенно было не так. Вернувшись к фотографиям, Ада пристально вгляделась в одну из них. На ней отец и мать стояли в обнимку, а на фоне виднелся водопад, разбивающийся о скалы.
«Странно, и когда это они успели?» – подумала Ада, рассматривая снимок, явно сделанный не так давно: у мамы уже были новые очки-треугольники.
– Ты чего не спишь? – мама неслышно вошла на кухню, и Адель вздрогнула от неожиданности.
– Воды выпить захотелось, – сказала она, протягивая маме фотографию. – Мам, не напомнишь, когда это вы?
– Хммм, дай подумать, – Маша Хортон надела очки, висящие у нее на груди на длинной цепочке. – Кажется, прошлым летом.
– Но разве прошлым летом мы были не в Калифорнии? – наморщила лоб Ада.
– Значит, этой весной в Вашингтоне. Надо у отца спросить, – рассеянно ответила мама и зевнула, прикрывая рот кулаком, – Пойду-ка я еще посплю, и ты давай ложись.
Автобус останавливался на углу Пятой. Выйдя из дома пораньше (доспать так и не удалось), Ада медленно прогулялась вдоль трассы, пугая зайцев и белок, которые при виде девушки подскакивали и удирали прочь как сумасшедшие. К семи тридцати туман почти рассеялся и – о чудо! – из-за туч даже выглянуло солнце. Неужели сегодня будет хорошая погода?
Желтый школьный автобус прибыл без опозданий. Поздоровавшись с водителем, Адель прошла в самый конец – насколько она успела просканировать салон, знакомых лиц среди пассажиров не было. Однако это продолжалось недолго; через две остановки к Аде подсела зеленоволосая девушка из ее школы.
– Ты Ада, верно? – громко спросила она.
– Да, – на пару секунд взгляд Адель невольно зафиксировался на ярко-голубых линзах соседки. Из-за них раскосые глаза девушки выглядели дико завораживающими.
– Давай начистоту, – продолжила та довольно резким тоном. – Ты запала на Рафа?
Ожидая ответа, она нервно накручивала на палец зеленую прядку, а ее нога в Мартинсах отстукивала рваный ритм.
– Запала на Рафа? Нет, конечно, нет! – наконец выпалила Ада. – С чего бы мне?
– Точно? Вы так мило беседовали с ним вчера на перемене.
– Я просто искала свою аудиторию – Ада нервно хмыкнула: в чем в чем, а в таком ее еще никогда не обвиняли. – Меня не интересует Раф, понятно?
– Фух, ну ладно, – зеленоволосая облегченно вздохнула и выдула большущий розовый пузырь из жвачки. – Кстати, я Ким. Ким Ёсида.
– Ада Хортон, – Адель пожала протянутую руку Ким.
– Да, знаю, – улыбнулась та и тут же добавила: – В смысле, мы с тобой в одном классе по математике и биологии.
– Ну да.
Автобус в этот момент остановился, чтобы впустить оживленную группу подростков.
– Так значит, у тебя есть виды на Рафаэля? – Ада с улыбкой прервала затянувшееся молчание.
– Хорошо, что ты спросила. Да! Еще какие, – Ким развернулась к ней и с жаром принялась рассказывать – словно плотину прорвало. – Ты знаешь, я давно хочу замутить с ним, еще с младших классов, и я даже сделала это – почти – написала ему письмо… И тут появляешься ты! Такая, такая…
Адель нахмурилась, догадываясь, что скажет дальше Ким.
– Такая Аня Тэйлор-Джой! Только рыжая и глаза зеленые! – выпалила та, и Адель удивленно фыркнула. – Нет, серьезно! Выглядишь как селебрити!
Похоже, Ким и вправду не шутила. В Орегоне что все действительно говорят то, что думают?
– Скажешь тоже! – Ада машинально перебросила волосы на другую сторону, так, чтобы пятно было меньше видно. Заметив это, Ким подмигнула ей:
– Не прячь, это твоя фишка!
– Ты серьезно?
– Ада, сотни людей готовы пойти на все, лишь бы хоть как-то выделиться из толпы, – сказала Ким. – А у тебя уже есть изюминка! С рождения.
Вместо ответа, Адель расплылась в улыбке. Ну надо же: то, что в Бруклине делало ее посмешищем, здесь неожиданно превратилось в… преимущество?
Они вышли из автобуса, и Ада окончательно поняла, почему одноклассницу так заинтриговала ее внешность. Вся Ёсида от макушки и до массивных Мартинсов представляла собой одну сплошную фишку: зеленое каре, фантастические глаза, пухлые губы, накрашенные темно-алой помадой, длинная шея с чокером, облегающий топ с открытой спиной и широчайшие джинсы, болтающиеся на самых бедрах. Многие студенты бросали шепотки и провожали Ким придирчивым взглядом, но той, казалось, нет до этого никакого дела.
«Она настоящая селф мейд! – невольно подумала Ада. – Классно было бы иметь такую подругу!»
Всю дорогу до школы (оставалось миновать поляну с сосной), Адель и Ким болтали о парнях, учителях и погоде – с ней Хортон чувствовала себя так легко, словно они были знакомы сто лет.
Настроение Ады и вовсе скакнуло от хорошего в превосходное, когда теплый ветерок разогнал последние тучи. Трава подсохла, и под деревом расположилась группа студентов с ланчбоксами.
– Присядем? – предложила Адель. – Еще минут пятнадцать есть.
– Почти как в Центральном парке, верно? – усмехнулась Ким, когда Адель улеглась на спину.
– О нет! Тут у вас темпы улитки, а там…
– О боже, смотри! – перебила ее Ким.
– Что там?
– Это он. Клифт со своей свитой.
Адель приподнялась на локтях: и правда, прямо к школе подъехала серебристая ауди. За рулем сидел сам Рафаэль, в черных очках и безупречном костюме. Клифт лихо затормозил, и парни принялись выпрыгивать – все как один на стиле, в дорогих костюмах и исключительно модельной внешности.
– Он что, из какого-то братства? – Ада удивленно вскинула бровь, наблюдая, как «стиляги» дурачатся и отпускают шуточки по поводу других студентов.
– У них типа дисциплинарный комитет, – Ким почти не смотрела на ребят, а ее грудь быстро вздымалась и опускалась. – А Рафаэль его глава.
– Сколько пафоса, – заключила Ада, за что тут же получила от Ким локтем в бок.
Заметив, что лидер школы отстал от группы и принялся что-то искать в телефоне, Адель наклонилась к Ким:
– Поговоришь с ним? – негромко спросила она.
– Что? Конечно нет! – Ким отвернулась и замотала головой. – Не сегодня!
В этот момент Раф вдруг поднял голову и посмотрел прямо на девушек. От этого пронзительного взгляда Адель стало не по себе.
– Кстати, Ким! – она вдруг вспомнила кое-что важное. – Ты не слышала вчера ночью кое-то… хмм… странное?
– Ты, наверное, имеешь в виду Горного Беса, – усмехнулась Ёсида.
– Горного… кого?! – Ада подтянула к себе ноги и уселась поудобнее.
– Беса, – Ким поправила чокер на шее. – Если коротко: уже сотню лет в старом маяке живет Бес. Каждую ночь он варится в дьявольском котле, чтобы наутро превратиться в прекрасного юношу. Этот процесс невероятно мучительный, поэтому уже сто лет ровно в полночь Ливенворт сотрясают его холодящие кровь вопли. А еще он пьет кровь девственниц, так что берегись!
Ада нервно усмехнулась. По правде говоря, она надеялась услышать что-то, что развеяло бы ее тревоги.
– А если серьезно? Зачем там маяк, Ким?
– Ой, да какая разница, – Ким посмотрела на часы и лениво поднялась с травы. – Погугли. Или поищи в архивах нашей библиотеки. Все, на урок опоздаем!
Когда Адель вошла в кабинет математики, ее мрачный сосед уже сидел за последней партой. Так как все остальные места оказались заняты, Аде ничего не оставалось, как сесть рядом с ним. Послышался недовольный вздох.
«Ничего, потерпит, – подумала Ада, раскладывая школьные принадлежности. – Я тоже здесь учусь вообще-то».
Вдруг одна из ручек соскользнула и упала под стол. Негромко выругавшись, Адель нырнула под парту, чтобы достать ее.
– Эй, Хортон! – ее окликнул Рафаэль, проходящий мимо. – Как тебе ночь на новом месте?
От неожиданности Ада слишком резко поднялась и больно ударилась головой о парту.
– Спала, как подстреленная собака, – мрачно отрезала она, потирая ушибленную макушку. Черт возьми, как же это больно! Кажется, даже из глаз слезы брызнули. – А вообще – это не твое дело!
Краем глаза она заметила, как этот Калибан улыбается. Обида и гнев мигом взыграли в ней:
– Чего смешного?! – выпалила она.
– Прости, я смеюсь не над тем, что ты ушиблась, – сосед протянул ей упавшую ручку. – А над тем, как ты ответила Клифту.
Адель невольно уставилась на него. Неожиданно странные чувства захлестнули ее: она определенно видела этот взгляд раньше! Голубые глаза в обрамлении длинных черных ресниц – как же это красиво!
Заметив, что Ада рассматривает его, Калибан отвернулся.
– Мы с тобой почти во всех классах вместе? – она хотела еще поговорить с ним, как-то отблагодарить за поддержку.
– Да, – отозвался тот не глядя. – Совпадение…
– Наверное. Кстати, хорошая погода сегодня! – продолжала Ада. – Как часто у вас бывает солнышко?
Калибан повернулся к ней, резко, гневно. Взглянув на его лицо, Ада похолодела – столько ненависти было в нем! Но почему, почему он так ненавидит ее, ведь они же совсем не знакомы! Неужели, все дело во внешности?
– Ты весь урок будешь болтать, как идиотка?! – выпалил он.
Это было уже слишком. Да, Ада и раньше сталкивалась с плохим отношением к себе, но так ее еще никто не третировал. Не говоря больше ни слова, она покидала учебники в портфель и вылетела из аудитории. В дверях она почти столкнулась с преподавательницей миссис Гроу.
«У меня будут проблемы, – мелькнуло у Ады. – Родителям напишут, что я прогуливаю … Ну и плевать! Этот придурок меня достал!»
Минут пятнадцать она проплакала в туалетной кабинке. Глаза распухли от слез, которые все лились и лились из глаз ручьями. И почему она так расстроилась из-за какого-то одноклассника?
В дверь кабинки постучали.
– Ада, ты в порядке? – это была Ким.
– Да, – Ада принялась вытирать слезы. – В смысле нет.
– Может, выйдешь? – Ким говорила очень спокойно.
«Наверное, все думают, что я какая-то истеричка».
Глубоко вздохнув (вздох получился прерывистым), Адель наконец вышла из своего убежища. И рассказала, что произошло.
– Иди сюда, – выслушав, Ким притянула девушку к себе. – Он просто кретин, каких поискать!
Ада закивала, вновь начиная плакать. Несколько минут они так и стояли обнявшись.
– В классе обсуждают меня? – Адель решила, что хочет знать всю правду. – А что миссис Гроу сказала?
– Да все забыли уже, – махнула рукой Ким. – Я наплела Гроу, что у тебя трудности с адаптацией.
– Спасибо тебе! – Адель слабо улыбнулась; плакать уже не хотелось.
– Знаешь, этот Калибан, – начала Ёсида, когда девушки покинули-таки туалет, чтобы подышать свежим воздухом на заднем дворе школы. – Он вечно где-то пропадает. Приходит перепачканный, драный, одетый черт знает во что, со странными порезами…
– Он что, наркоман? – нахмурилась Адель.
– Не знаю, – Ким пожала плечами. – Мистер Нортон, директор, много раз пытался уличить его в употреблении наркотиков, но так ничего и не нашел.
– А его родители? Их в школу не вызывали? – Адель хотелось найти как можно больше грязных фактов об этом Калибане.
– Об этом я ничего не знаю, – Ким достала пачку сигарет и закурила. – Наверное, алкаши. Не приходили ни на одно собрание, ни на одну игру. Никогда.
На мгновение сердце Адель сжалось: ее мама и папа всегда и во всем поддерживали Аду, не пропускали ни одного ее соревнования в секции карате. Но даже то, что у Калибана были проблемы с родителями, не оправдывало его отношения к ней.
– Просто игнорируй его, забей, – Ким выпустила струю дыма. – Попроси пересадить тебя от него.
«Точно, именно так и сделаю!» – подумала Ада.
Однако на следующее утро ее ждал сюрприз.
– Это еще что? – на парте Адель лежала красивая белая роза, перевязанная алой ленточкой.
– Это тебе, – Калибан, которого она решила игнорировать, снова явился раньше.
– То есть, вначале ты меня обзываешь, а теперь даришь цветы? – язвительно спросила Адель.
– Прости меня, – Лекс смотрел на нее исподлобья. – Я очень сожалею о том, что сказал вчера.
Адель молча уселась рядом. Похоже, он действительно раскаивался: Адель видела, как Лекс нервно крутил карандаш в руках. Она коснулась цветка – и тут же отдернула руку. На указательном пальце выступила капля крови.
– Дай посмотреть, – не дожидаясь ответа, Лекс взял ее руку в свою. Его ладони были горячими и шершавыми, а черная водолазка с длинным рукавом не позволяла рассмотреть те самые отметины на запястьях, которые Ада видела раньше. – Ну вот, я опять все испортил.
– Это ерунда, – Адель улыбнулась, видя замешательство на его лице, – Спасибо за розу, она очень красивая. Правда.
– Значит, мир? – Лекс улыбнулся, и Ада отметила, что улыбка ему очень шла.
– Мир, – ответила она, пожав его ладонь.
– Кхм, – раздалось над их головами. Рафаэль Клифт вместе с парой ребят из «дисциплинарного комитета» стоял возле их парты, не сводя черных глаз с Калибана. – Что это, можно узнать?
Его голос был спокоен, но Ада буквально кожей ощущала то напряжение, которое повисло между Рафом и Лексом.
– Он просто подарил мне цветок, что тут такого? – нахмурилась Адель. – Или твой комитет это запрещает?
И почему она вдруг встала на сторону Лекса? Явно было, что между этими двумя искрят молнии, вот только почему?
– Мой комитет призван наблюдать за тем, чтобы некоторые студенты вели себя, как подобает, – процедил Раф, сделав акцент на слове «студенты». Он с вызовом смотрел на Лекса, а парни позади него стояли, скривив губы.
– Как видишь, ничего запрещенного не происходит, – расслабленно произнес Калибан, откидываясь на стуле. – Это просто цветок.
Рафаэль сжал зубы, но так и не нашел, к чему придраться.
– Пошли, – наконец сказал он своей свите.