Глава 2
Вообще-то мы из Хельсинки. Мы жили в районе, который взрослые называют престижным, а дети – скучным. Ведь нам бы только где побегать и разведать что-нибудь любопытное. А в нашем районе огромные красивые дома, и всё.
– Туда! – тычет пальцем Осси налево, и мы бежим. А там ничего.
– Тогда туда! – Теперь мы бежим направо.
Пусто. Красивые дома и ровные газоны.
Совсем приуныть нам не давало одно: мы были друг у друга. С самого рождения. Повезло так повезло! Именно в нашем огромном доме родился мой лучший друг Оскари Паули Уильямс, а спустя полгода там же на свет появилась и я. Это самое замечательное совпадение, какое произошло с нами в жизни. С тех самых пор мы и дружим.
Наверное, мы бы так и носились бестолково туда-сюда в поисках приключений, но тут в нашем огромном красивом доме затеяли капитальный ремонт, и всех жильцов попросили съехать на полгода.
Наши родители решили не разлучать нас и нашли отличный вариант в Кайвокселе. На окраине мира, как они выразились. Чтобы мы, с одной стороны, были близко к цивилизации, а с другой – надышались природой. «Нюхнули жизни», как сказал старший брат Осси, Франц Габриэл.
Так я с родителями и братом поселилась в доме с белыми панелями, а в доме из красного кирпича через тропинку от нас поселился Осси с родителями и братом. Наши мамы очень разные, но одинаковые. Они спят и видят, чтобы мы целыми днями вели себя прилично и играли во дворе. Потому что для этого созданы все условия, говорят они.
Рядом с красным домом, где поселился Осси, устроена детская площадка за железной оградой. А рядом с нашим белым домом – детская площадка без ограды. «Играй не хочу! Что за капризы?» – говорят мамы и возмущённо хлопают ресницами, когда мы делаем кислую мину. Просто они мало что понимают в детских площадках. Если бы мы рассказали, как нас там встретили, возможно, они пересмотрели бы своё отношение к ним.
Родители в шутку называют это место «наши штольни». Тут в старину добывали железо, в лесу остались рудники. Когда мы впервые туда сходили, Оскари всерьёз заинтересовался их глубиной. Сейчас самим смешно! Тогда мы ещё не знали, с какими ямами нам придётся иметь дело.
Должна сказать, что переезды – штука неплохая. Родителям в это время не до детей, они заняты вещами. Так что у нас сразу появилась масса свободного времени.
На следующий же день после переезда в «наши штольни» мы отправились во двор. Ещё издали я себе приглядела отличную крутилку, а рядом – сидушки на пружинках в виде коней, где Йонни превосходно проскачет до самого обеда. И качели там были, и навороченная горка со множеством входов и выходов, подъёмов и спусков.
Там был даже открытый автомобиль, про который Оскари сказал, что это «Джип „Виллис“ универсал 1956 года». Осси знает всё на свете! В автомобиле сидел мальчик в коричневой шапке и бежевой куртке, ворот которой был туго затянут шарфом. Он рулил и надувал плотные щёки, искоса поглядывая на нас. У него было такое румяное лицо, как будто шарф ему слишком давит.
Мы поспешили к входу. С лавочки тут же поднялась милая старушка с аккуратной седой стрижкой, такая же плотная и укутанная, как мальчик в шапке.
– Здра-а-а-авствуйте, – уже издали заулыбалась она. – А вот и новые детки к нам пожаловали. Да какие славные! Давайте знакомиться. Я госпожа Лунд.
Её острые глазки по нам так и шмыгали. При этом госпожа Лунд хихикала, как будто у неё в горле тает липкий леденец и ей приходится откашливаться. Её пухлые щёки напоминали булочки с розовой помадкой.
При этом она загораживала собой вход на площадку. Обойти её было невозможно. Перед нами выросло объёмное препятствие в бежевом пальто с клетчатым шерстяным шарфом. Хотя гораздо больше ей подошла бы униформа космической полиции с лазерным пистолетом на боку. Было ясно, что её хихиканье не предвещает ничего доброго.
Мы вежливо поздоровались.
– Ты, девочка, из какого дома? – спросила она.
– Из того, – я махнула рукой вдаль.
– Тогда вот там твоя чудесная детская площадка, – показала госпожа Лунд на облезлую горку по ту сторону тропинки и улыбнулась ещё умильнее. – А ты, мальчик, из какого дома?
– Я с ней, – ни секунды не медля ответил Оскари.
Я в нём и не сомневалась.
Мы отошли от входа и поплелись вдоль решётки, которая закрывала от нас лазилки, крутилки, вертелки, каталки, горку и качельки.
Мы шли медленно, чтобы раздражать госпожу Лунд как можно дольше, и Осси вёл рукой по решётке, отчего она противно скрежетала, потому что на куртке у Осси – железные молнии. И нам удалось взбесить госпожу Лунд, – во всяком случае, улыбка слезла с её лица, но было видно, что она не может сообразить, чего бы такого нам сказать. Ведь мы не делали попыток проникнуть на её территорию.
Мы остановились напротив мальчика в автомобиле. Он продолжал сосредоточенно крутить руль, помогая себе ртом: «уэээу, пфррр, уэээу». Но косил глазами в ту сторону, где стояли мы, вцепившись в решётку.
Йоонас спросил:
– Мы что, в зоопарке?
– Почти, – сказал Осси. – Вон и обезьянка за рулём.
– Наверняка воображает, что со всей дури гонит по трассе на Лахти, – сказала я. И крикнула этому парню: – На дорогу смотри!
Перед тем как познакомиться, многие начинают сильно важничать, чтобы показать, какие они крутые. Наконец этот лихач соизволил бросить руль, вылез из автомобиля и подошёл к нам. Мы молча пялились друг на друга, разделённые железными прутьями.
– Эркки Лунд, – наконец сказал он.
Рукопожатие не состоялось из-за решётки. Но к тому моменту что-то мне уже расхотелось с ним знакомиться. Во-первых, он мог бы к нам выйти, чтобы не знакомиться через барьер. А во-вторых, на Эркки были не джинсы и даже не штаны в нормальном понимании. На нём были брюки! Такие аккуратные, со стрелочкой. Я тогда подумала: в таких только с хором выступать на Сенатской площади.
– Тебе, наверное, очень трудно играть в грязи, – посочувствовал Йоонас, оценив его прикид.
– Это потому, что я сегодня с бабушкой, – быстро ответил Эркки. – Хотите, можем вместе поиграть.
– Можно.
И тут Эркки задал вопрос, который поставил нас в тупик:
– А у вас есть что-нибудь полезное?
– Например?
– Ну вы могли бы дать мне орешки в глазури или шоколадное яйцо, если вы уже припасли его к Пасхе. А я бы велел бабушке, чтобы она пустила вас на нашу площадку. Я поною, что мне одному скучно, и она пустит.
– Нет, спасибо, на таких условиях у нас нет шоколадного яйца, – сказал Осси, и мы отцепились наконец от решётки и поплелись на свою площадку через дорогу.
– Ну и ладно, – крикнул вслед Эркки. – Тогда я один буду в хорошем месте играть.
– Ну и ладно, – крикнули мы. – Нам и тут неплохо!
Но нам было плохо. Мы были новенькие и ничего тут не знали. А развлечений на нашей площадке было немного. Только старая горка, рядом – крутилка для совсем малышей и песочница.
Мы пристроились на крутилку, отталкивались ногами и раздумывали, чем бы заняться.
– Давайте на горку слазим, – предложил Йонни.
– Чего нам на неё лезть, что мы – маленькие?
– А я хочу! – настаивал Йонни.
– Так ты маленький!
– Ничего я не маленький! Может человек просто захотеть на горку?
Осси пошёл страховать Йоонаса, я ковыряла ботинком в земле. Так всегда бывает, когда начинаешь жить с чистого листа. Сначала всё как будто пустое и скучное. Это потом уже каждая закорючка обретает смысл.
Во дворе было непривычно тихо. Мы затеяли считать прохожих, но за полчаса насчитали всего четверых, и нам это быстро надоело.
– А мы тут надоооолго? – уныло протянул Йонни. – Я домооой хочу, у меня там дооооомик, я в нём строю беличий склад.
– Йооооонас, хоть ты не начинай, и так тооооошно, – сказала я.
– Скорей бы ремонт закончился, чтоб мы уехали отсюда навсегда, – поёжился Оскари, хмуря брови.
Если б нам тогда кто-то сказал, что скоро мы ни за что на свете не захотим отсюда уезжать, мы бы очень удивились.
На следующий день мы заметили, что один вход на нашей горке крест-накрест перевязан верёвочками. Не тот, через который можно по лесенке залезть на горку. И не тот, из которого по горке скатываются вниз. А третий, от лазалки: по нему на горку забираются без ступенек. Как альпинисты.
– Это что за новости? – удивился Осси, подёргав верёвку.
Мы попробовали её отвязать, но у нас ничего не вышло. Узлы были крепкие. Не то чтобы нам сразу захотелось вскарабкаться по этой стороне горки, но если верёвка преграждает путь, хочется ведь её отвязать.
– Это я попросила управдома Парккинена закрыть этот вход! – донеслось со стороны другой площадки.
Там стояла госпожа Лунд, махала нам рукой и улыбалась умильнее прежнего.
– Зачем?
– Чтобы мой внук или другие дети, например вы, не упали на этом опасном участке.
– Это специальная горка, чтобы лазить, – сказала я.
– Это непродуманная горка! Горка старого образца. На ней можно получить увечья.
– Но ваш-то внук играет на своей горке, так чего вы боитесь? – махнул Осси рукой в ту сторону.
– Мой внук может играть везде. У вас на площадке ведь нет ограждения – она для всех деток, – возразила госпожа Лунд. (Как меня бесило это её сладенькое «детки»!) – Главное вовремя подстраховаться, если следишь за своим ребёнком. Вот ваши родители почему не следят, где вы проводите время?
– Потому что мы уже взрослые, нам не нужна слежка.
– Скажите на милость, – поджала губы госпожа Лунд, и её щёки смялись, как надкушенные марципановые булочки.
– Бывают же на свете такие вреднючие ведьмы, – прошипел Осси в сторону – так, чтобы услышали только мы и чтобы только нам было смешно.
Нам не хотелось оставаться во дворе с противной госпожой Лунд, и с того дня мы начали изучать окрестности. За неделю нам удалось разведать многое.
Каждое утро мы встречаемся во дворе и тащимся в школу. По пути мы забрасываем Йонни в сад. Нам предстоит перейти один мост с речкой, которая нам по колено, а также одну дорогу со светофором и одну без. Но там мы ни разу не видали ни одной машины, зато асфальт чинят не переставая.
Наши велики и самокаты непонятно где, с этим переездом мама ничего не может найти. Поэтому мы пока ходим пешком. Но потом отыщем, и добираться до школы станет гораздо веселее.
После школы мы тем же путём возвращаемся домой, и тут начинается наша жизнь: мы разгуливаем по округе, мы несёмся то направо, то налево, то вперёд, то назад, мы спешим разузнать, где чего.
Мы уже выяснили, что древние рудники находятся как раз неподалёку от нашей школы. Рудники – это заброшенные ямы. Они залиты водой и огорожены забором, чтобы никто не свалился. Мы заглядываем внутрь в щёлочки между брёвнами. Йонни клянётся, что в одной из ям сидит русалка, он вчера смотрел про неё мультик.
А если пойти направо, то можно добежать до пруда с пляжем. В пруду пока не до конца растаял лёд. Там плещутся «моржи», стараясь захватить побольше льда в свои объятия. Наверняка летом тут на берегу страшно весело.
Под горку от школы, за полем у самого леса, стоит деревянный дом фермера Ко́тико́ски. У него есть настоящий погреб в земле, а также хлев для скота. Поле тоже его, он косит на нём сено. А пока оно не выросло, по полю носятся зайцы. Их шубки сливаются с прошлогодней травой, и разглядеть их непросто. Мы каждый день подкрадываемся к ним, но всякий раз они сбегают. Вот бы с ними поваляться на поле!
Фермер Котикоски никогда нас не прогоняет. Иногда он выходит на крыльцо, чтобы крикнуть: «Кто голодный?» Он ходит согнувшись, опирается на палку и угощает нас хлебом с брусничным вареньем и самодельным лимонадом из листа чёрной смородины. Он показывает нам свою корову и коз и жалуется, что уже не может держать много скотины, потому что не так силён, как прежде.
А если пойти назад от наших домов, то окажешься в городе. Там большие магазины, где можно раздобыть конфет вразвес, там пиццерия с гигантской «Маргаритой», там бассейн с водной трубой. Там есть где разгуляться, но туда без родителей не пускают.
Мама с папой не одобряют, что мы носимся по округе. Они предлагают нам проводить время во дворе. Особенно когда вручают нам Йонни. Они говорят: «Не убегайте далеко! Помните, что мы волнуемся за Йоонаса». Как будто за нас с Оскари уже и волноваться не стоит! Ну да, ему всего пять, а нам по девять. Но ведь ясно, что мы приглядим за Йонни, ведь у нас-то есть голова на плечах, так чего же за него волноваться?
