Жил-был рыжий кот. Не было у него хозяев, и пять лет скитался кот по помойкам. Любил кот поесть, в основном из мусорных баков. Но иногда забирался он в окна, открывал холодильники, ел до отвала и даже спал на кухонных стульях.
Бранили его люди, били веником, шваброй да ссаными тряпками. Не любил кот людей. И собак тоже, и других котов. Сидит он однажды во дворе, принюхивается к ароматам еды. Вдруг видит – приехали белые космонавты, ведут блондинку лет тридцати, волосы у ней растрепаны, платье порвано и один каблук сломан. Заточили девицу в квартире на втором этаже и говорят: «Завтра из полиции придут, проверят».
Стоит красавица у окна, плачет горькими слезами и расчесывает свои длинные золотистые волосы. Интересно стало коту, что случилось с девицей. Он даже на березу залез, чтоб лучше видно было.
Поплакала красавица, уложила косу вокруг головы, взяла телефон и долго ругалась с каким-то мужчиной, а после заказала много-много продуктов. Сидит кот на ветке, глядит, что дальше будет. Взяла красавица большой казан, обжарила говядину с луком и поставила ее тушиться. Сама в это время овощи чистит и режет. А кот голодный был, когда говядиной запахло, он, бедный, чуть с ветки не свалился.
Отлучилась красавица в туалет, перепрыгнул кот с ветки на балкон, а с балкона на карниз. И прыг на плиту! Хорошо, казан на маленьком огне стоял. Думал кот, как ему крышку снять, чтобы лапки не обжечь. Спихнул он крышку, покатилась она с грохотом, прибежала хозяйка с мыльными руками, схватила швабру и ну кота гонять!
– Ах ты, – говорит, – разбойник, ах ты рецидивист!
Долго кот от швабры спасался, много мисок и банок опрокинул. Запрыгнул на шкаф и говорит человеческим голосом:
– Не убивай меня, красна девица, я тебе еще пригожусь!
– Охуеть, – говорит девица. – И чем же ты пригодишься? Могу тебя зажарить, как кролика, а из шкурки твоей сшить рукавицы.
– Смилуйся, госпожа, – продолжает кот. – Вижу я, что попадаются тебе сплошь и рядом недостойные мужчины, которые затуманивают чистые озера твоих глаз.
– А ты-то нахуя? – говорит девица. – Думаешь, я поверю, что ты найдешь мне принца, когда кругом одни людоеды?
– Нет, – отвечает кот. – У меня есть кое-что получше. Я кот, которого не гладили пять лет.
– Что же в этом такого? – говорит блондинка. – Меня, вон, тоже не гладили пять лет. Одни скандалы да менсплейнинг. Каждая мразь меня дурой считает. А что я там чувствую, мужикам и дела нет.
Осторожно спустился кот со шкафа и потерся о ноги блондинки.
– Видишь, какая у меня пушистая и мягкая шерстка? Никто ее не гладил, я берег ее для тебя все эти пять лет.
Расплакалась девица, помыла кота под душем, вытерла большим махровым полотенцем и накормила говядиной до отвала, так, что он мог только лежать и мурлыкать. Гладила она кота до позднего вечера, а ночью спал кот у нее в ногах под клетчатым пледом.
И каждый день делилась девица с котом отменными яствами: то хинкали налепит, то сделает сациви, то пиццу испечет, то закажет торт со взбитыми сливками. Но более всего кот полюбил лазанью. И после каждой кормежки лежал он на мягком диване и мурлыкал, а блондинка его гладила сколько хотела и смотрела «Твин Пикс».
Приходила к блондинке полиция проверить, сидит ли она дома. Издевалась блондинка над стражами порядка, открывала им в одном полотенце, предлагала угостить пирожками. В страхе бежала полиция, а кот посмеивался и ел пирожки.
– Ты, – говорит, – если надо, намажь свой пирожок сметаной, а я справлюсь не хуже полиции.
Обижалась блондинка, говорила:
– Я тебе за такие дела хвост оторву.
Две недели прошло, начала блондинка кашлять и задыхаться, приехала карета скорой помощи и увезла ее, а куда – неизвестно.
Ждал кот день, ждал два, ждал три. На седьмой день доел все, что было в холодильнике. Хорошо, блондинка забыла окно на кухне закрыть. Правда, когда шел дождь, вода лилась на пол, но коту так было даже лучше – он пил из лужи. Отощал кот, стал питаться, как раньше, на помойках, но возвращался в дом блондинки и спал на клетчатом пледе.
Через месяц пришли чужие люди, забрали вещи красавицы и выгнали кота.
Хотел он им объяснить, что он не простой кот, а очень полезный. Но никто его не понял.