Даже если бы я не думала о мистере Паттерсоне все выходные, едва уловимый запах, донесшийся до меня, когда я с утра вошла в морг, живо вернул бы меня с небес на землю. Я еще не успела привыкнуть к трупному запаху, но порой к нам привозили тела, уже начавшие разлагаться, так что совсем уж незнакомым он не был.
Пахло едва-едва, однако этот дух был настолько специфическим, что не походил ни на один из известных на земле запахов, и сколь бы часто вы его ни обоняли, привыкнуть к нему невозможно. Выругавшись про себя, я быстро прошла в кабинет. Клайв и Грэм уже были на месте. Двери они закрыли, надеясь избавиться от миазмов мистера Паттерсона. Грэм заварил мне растворимый кофе, и мы обсудили предстоящую работу. Клайв так и не придумал, как переместить тело на стол. Впрочем, атмосфера царила такая, что думать в принципе было трудно.
Время едва тащилось – обычная бумажная рутина, уборка и разборка. Запрос на вскрытие до сих пор не поступил. О чем, черт побери, думает Невилл? Он обещал отправить его сразу, как только сможет, и, поскольку офис коронера работает дольше, чем морг, Клайв рассчитывал, включив с утра компьютер, увидеть запрос у себя в почте. Но не тут-то было. Тело мистера Паттерсона выглядело вполне прилично – немного зеленых разводов на животе и плечах, но никакой слизи и прочих неприятностей. В верхней части бедер, правда, появились язвы, но коллеги сказали, что это не проблема.
Наступил вторник. Клайв включил компьютер, но запроса на вскрытие так и не обнаружил. Звонить Невиллу смысла не было – все равно раньше девяти он не появится. В этот день нам нужно было провести вскрытие двух старушек – хоть какое-то развлечение, – но даже Эд Барберри, подпевающий Джону Денверу за работой, не мог не обращать внимания на усиливающееся амбре.
Все это время Клайв пытался придумать, как нам водрузить мистера Паттерсона на стол. Сделать это без специального оборудования, вручную, мы бы не смогли, а наш подъемник был рассчитан не более чем на 130 килограммов, так что оставалось только молиться, чтобы никто не пострадал. Клайва подобная перспектива отнюдь не вдохновляла, но, поскольку запрос на вскрытие так и не пришел, пришлось смириться.
Сколь бы невероятным это ни казалось, но прошел еще день, а мы так и не дождались запроса из службы коронера. Клайв несколько раз звонил Невиллу. Он уже начинал злиться, но тот никак не мог связаться с врачом мистера Паттерсона и добыть историю болезни, чтобы узнать, нужно ли делать вскрытие. Мистер Паттерсон по-прежнему лежал в хранилище на сломанной каталке. Его присутствие все более и более удручало нас, и зелень расползалась по его груди. Вся больница чувствовала: что-то не так. К нам стали поступать жалобы на вонь – как будто это мы были ее причиной. Больше тянуть было нельзя. Одно утешало: после часа в этих стенах запах уже не ощущался, потому что обоняние попросту капитулировало. Даже родственников к умершим мы вынуждены были не пускать, потому что зловоние проникло в зал прощаний. Я слышала, как Клайв врет им что-то насчет полицейского запрета. Невилл по-прежнему безмолвствовал.
И вот наконец на следующее утро Клайв обнаружил у себя на почте долгожданный запрос. Что ж, одной проблемой меньше. Теперь предстояло переложить мистера Паттерсона на стол. Гидравлический подъемник работать категорически отказывался. Тело располагалось ниже патологоанатомического стола, и мы не могли просто передвинуть его на стол. Требовалось больше мужской силы. Грэм позвонил носильщикам и попросил прислать сюда пару самых крепких парней. Они явились через десять минут. Увиденное и унюханное выбило почву у них из-под ног, но они все-таки принялись за работу. Нам пришлось трудиться впятером, но в итоге все-таки удалось поднять каталку и перевалить гигантский труп на стол.
Теперь его нужно было раздеть. Грэм, не церемонясь, разрезал на трупе одежду и стянул ее вместе с кожей и слизью, а мы с Клайвом перекатывали тело мистера П. с боку на бок. От этого мы почти рехнулись.
Раздетый мистер Паттерсон являл зрелище печальное и ужасное. Его бока свисали со стола, тело потемнело и покрылось зеленой слизью, на коже начали появляться язвы. Грэм занялся привычным делом – извлечением внутренностей. Естественно, этот процесс не вызывал у него энтузиазма, но действовал он, как всегда, профессионально и энергично. Поскольку труп был весь в слизи, Грэму нужно было действовать очень осторожно, чтобы не оттяпать себе пальцы. При вскрытии тучного тела самое трудное – разрезать слои жира. А когда эта работа сделана, извлечь органы уже не представляет труда, потому что они обычно ненамного больше органов обычного человека. Грэм пыхтел и ругался, пытаясь удержать жировые слои, чтобы они не мешали вынимать органы, и хоть Грэма нельзя назвать низкорослым, но работать ему приходилось, стоя на цыпочках. Все его инструменты блестели от прилипшего к ним жира. Клайв шепнул мне между делом, что, пожалуй, нужно было на всякий случай обвязать щиколотки Грэма веревкой.
Никогда не верьте сказкам о том, что у толстяков широкие кости. Внутри мистера Паттерсона обитало крошечное существо, отчаянно пытавшееся не задохнуться. Со временем доктор Барберри обнаружил у покойного тромбоз глубоких вен – по-видимому, тромб оторвался, что и вызвало легочную эмболию. По мнению доктора, это было неизбежно, поскольку мистер Паттерсон практически не двигался.
После вскрытия Грэм занялся восстановлением тела. Надо сказать, что зашить тучного покойника трудно – из-за избытка жира кожа утрачивает прочность и при прокалывании рвется. И даже если этого не происходит, еще не факт, что края разрезов сойдутся. Грэм рассказывал, что, когда он только начинал, ему попадались крупногабаритные трупы, у которых после зашивания один сосок оказывался на два дюйма выше другого. Но теперь он уже выработал свой оригинальный и вместе с тем простой способ восстановления крупных тел. Он рисовал на коже трупа три горизонтальные линии и при сшивании следил, чтобы они сошлись в точках, где проходил разрез. Результат был идеален!
Однако проблемы на этом не закончились, потому что вскрытый труп мистера Паттерсона был изнутри затоплен содержимым кишечника, что представляло угрозу для окружающих. У нас не оказалось мешка подходящего размера, а в холодильник тело не влезало. Клайв опасался за здоровье всех работников морга. Хотя любой труп представляет определенную опасность и сотрудники рискуют всякий раз, но тело обычного размера можно упаковать в пакет и вернуть в холодильник. Мистер Паттерсон же лежал неприкрытый и сочился жидкостями, которые стекали прямо на пол. Клайв позвонил Невиллу, чтобы сообщить, что мы готовы передать тело в ритуальную службу, как только Эд сообщит им причину смерти. На этом наша работа была закончена. Поначалу ритуальная служба отказывалась забирать от нас огромный труп – разлагающиеся тела были нужны им не больше, чем нам.
Что же нам делать с этим телом? Нельзя оставлять его на столе на выходные, чтобы по полу растеклась отвратительная лужа. Клайв резонно предположил, что после этого морг попросту закроют, а вся история просочится в прессу. Он подумывал обратиться в департамент контроля инфекций, но не знал, как с ними связаться. Он поделился своими тревогами с Эдом. К счастью, тот знал, как решить проблему. За час все устроилось: за несколько тысяч фунтов мы арендовали рефрижератор, куда мистер Паттерсон наконец-то поместился, и ритуальная служба любезно согласилась забрать тело. Барри Паттерсон покинул здание больницы прямо перед закрытием. Гроб, в котором он отправился в последний путь, напоминал огромный шкаф, который несли восемь человек.