– То есть вы – тот самый Влад Николаевич, владелец заводов, газет, пароходов и этой яхты? – переспросила Машка, когда взаимное представление состоялось. – Футболочку потрепанную для конспирации носите?
Я попыталась разглядеть лицо собеседника, но оно было скрыто густой тенью.
– Почему? – вдруг обиделся тот. – Мне ее сам Гилан подарил. Еще есть с автографами всей группы. Когда я их к себе на юбилей приглашал.
– Что же вы делаете тут один, в темном углу?
– Жизнь прожигаю! – усмехнулся он.
– Как-то невесело, – заметила я.
– Думаете, так веселее? – кивнул мужик на группку еле стоящих на ногах парней у стойки бара и обжимающиеся парочки по углам. – Не-а. Быстро надоедает.
– Зачем же вы это устраиваете? – удивилась Машка.
– Положение обязывает. Русский олигарх должен показательно швырять деньгами – иначе никто не поверит, что они у тебя есть.
– Вам какое дело, кто что подумает? С деньгами можно уже ни от кого не зависеть.
– Э-э, Маша. Как раз без денег можно ни от кого не зависеть. Деньги – это кандалы.
– Давно хотела посмотреть на настоящего кандальника… – хмыкнула Машка и сделала широкий жест рукой: – Вот, значит, как это выглядит!
Я подумала, что подруга перебирает в панибратстве. Но тут вспомнила ее теорию о правилах общения с успешными мужиками. «У них три возраста, – просвещала меня Машка. – Зеленая юность. Когда их надо только хвалить. Зрелость – когда их надо задирать и высмеивать. И старость, когда их опять надо только хвалить. Тут главное – правильно определить период».
Период Машка определила правильно. Влад Николаевич придвинулся к нам: я обратила внимание, какие холодные, прозрачно-голубые у него глаза. Он уставился на Машку:
– А ты смешная.
Я поняла, что мы сейчас станем заложницами удивительного Машкиного дара. Стоило ей несколько минут поговорить с любым человеком – и он начинал ей исповедоваться.
Так и произошло.
– Видишь ли, Маша. Тут есть одна загогулина. В детстве я очень любил книжку «Граф Монте-Кристо». Только не понимал: на черта он потратил столько времени на всю эту месть? Выжил, разбогател – живи в свое удовольствие!
А потом понял. В тюрьме я, конечно, не сидел. Но, скажем так, пришлось на время лечь на дно. А там со дна, девчонки, та-акое открывается! Короче, жена – сучка, партнеры – сволочи, друзья – говнюки. Дожрали остатки моего бизнеса. И – фьюить! – он пьяно присвистнул, – свалили. Решили, не всплыву.
Ну, трудностями я только раззадорен. Как видите – все не только вернул, но и приумножил. Вот, думаю, теперь никого у меня на шее нет, наконец заживу, как хочу. Огляделся – а ничего не хочется. Какой толк в желаниях, если они рраз! – и сразу исполняются? Этот, граф Монте-Кристо… Он ведь от скуки за месть взялся. Чтобы было для чего жить. Самое страшное, Маша, – когда не можешь ничего захотеть.
– Сейчас заплачу от жалости. Влад Николаевич…
– Просто Влад.
– Хорошо, просто Влад. Чего ныть? Пошлите всех на фиг и займитесь чем-то для души. Тем, что интересно именно вам.
Влад – уже без Николаевича – взглянул на Машку, как смертельно больной на вдруг подавшего ему надежду врача:
– А что мне, Маша, может быть по-настоящему интересно?
– Ну, не знаю. Что-то, где не купишь результат. Творчество. Начните рисовать картины. Или напишите своего «Графа Монте-Кристо». Про дно, про возвращение… Можно без фамилий, а то до презентации не доживете.
Влад Николаевич даже не засмеялся – заклекотал:
– Если слух пойдет, будто я мемуары зарисовываю, я не то что до презентации – до вечера не доживу. Нет, этот жанр мне вреден по жизненным показателям.
– Ну, сокровища какие-нибудь начните искать. Библиотеку Ивана Грозного. Шапку Мономаха. Или она не терялась?
Влад Николаевич быстро взглянул на Машку. Прищурился, как будто заподозрил ее в злом умысле. Потом вздохнул:
– Хлопотное дело. Везде одно. Пус-то-та. Пелевин хорошо об этом написал. Нет, Маша. Пойду накатанной дорожкой.
Он достал что-то из кармана и рассыпал по стеклянному столику порошок.
– Угощайтесь! А вообще, девчонки, с вами весело. Давайте закатимся ко мне на виллу…
– Третий, – сказала Машка.
– Что?
– Вы третий, кто нам это предложил. Нет, мы не употребляем. Ни наркотики, ни нетрезвых олигархов.
– Гос-споди! – нарочито схватился за выбритую под ноль голову Влад. – Откуда вы только такие тут взялись?
– Где Буник?! – неожиданно подскочила к нам Катя и, увидев, кто сидит рядом, тут же расплылась в льстивой улыбке:
– Ой, не узнала. Богатым будете!
Только теперь, заглянув под стол, я поняла, почему Буник все это время сидел тихо. Он спер со стола лобстера и сладостно его дожевывал.
– Катюша! Ну у тебя и подруги! – пьяненько хохотнул олигарх.
И уставился куда-то мне за плечо. Я проследила за его взглядом.
Он смотрел на Лизу. Она стояла на краю бассейна, раскинув длинные руки. Вдруг вскрикнула:
– Я – Чайка!
И прыгнула в воду.
– Истеричка! – фыркнула Катя: она увидела, что Поль тут же сиганул следом. За ним последовал Артур. Через несколько секунд в бассейне было не протолкнуться.
– Забавная девица… – задумчиво сказал Влад. Встряхнул головой, будто снимая наваждение. Полез в портмоне, достал визитку и протянул ее Машке:
– Вот. Раз своих желаний не имею, могу выполнить ваши. Звоните, если что-то понадобится.
– Девки, вы даете! Я его визитку с прямым телефоном получила только через год знакомства! – не без зависти заметила Катя, когда мы отошли от бара.
– Не думаю, что она нам пригодится, – отмахнулась Машка. – Все, Катя, мы поехали в люлю. Глаза слипаются…
– Жалко. Тут еще будет фейерверк и лазерное шоу. А хотите, отвезу вас завтра в деревню Сен-Поль-де-Ванс? На могилку Шагала. У Алисы – ну, баскетболистки с собачкой – там галерея, я обещала рекламу снять. Все равно вы туда потащитесь. А так Буника мне подержите…
– Мы с утра собрались на виллу Ротшильда. – сказала я. – Там какая-то выставка.
– Королевских украшений из частных собраний. Я про нее писала. Но я поеду к Алиске в обед, так что…
– Отлично! Давай свою визитку! – обрадовалась Машка. Она не любила добираться куда-то своим ходом.
Катя полезла в сумочку. И тут у нее затрезвонил мобильник.
– Председательша звонит! – пояснила она. Послушала взволнованное бульканье. Заохала: – Да ты что? Не может быть! Какой ужас! Ирусик, а где она сейчас?
И подняла на нас фиалковые глаза:
– Блин! Вот Гусыня невезучая!