Теперь он смотрит на меня с его большим интересом: еще бы, я пообещала ему раздвинуть ноги. Дрожащими руками он развязывает веревку и снимает ее с моих ног. Чувство облегчения спускается к моим затекшим ступням, я их разминаю, стараясь разогнать кровь. А мой стражник уже потирает руки, глядя на меня и продолжая улыбаться своим гнилым ртом.
– Как ты любишь? – спрашивает он, держа в руке ремень и пощелкивая им.
Я внимательно слежу за его руками, я не должна допустить того, чтобы он хоть раз ударил меня им.
– Я люблю быть сверху. Тогда я чувствую мужское орудие целиком. Это очень захватывающе.
На самом деле я вру, я не думаю сейчас, каково это, быть сверху или снизу, я просто помню картинки из своих фантазий и говорю так сладко для того, чтобы мой враг ни в коем случае не догадался о моих истинных намерениях.
– Хочешь почувствовать меня целиком? – лыбится он и послушно укладывается на холодный пол, предварительно застелив его газетой со стола.
Он снимает свои грязные штопаные штаны, и я вижу его прибор, который похож на небольшую дубинку, зарытую в кучу сальных кучерявых волос.
Даже на секунду не могу себе представить, как это может доставлять настоящее удовольствие и заставлять просить еще и еще. Но мне надо изображать желание и страсть, поэтому я делаю вид, что тоже жажду этого, а сама мысленно пытаюсь представить себе, как этот ублюдок, разлегшийся передо мной и демонстрирующий мне свое жалкое достоинство, которое считает самым главным, очень сильно хочет опорожнить свой кишечник. Я внимательно смотрю на низ его живота, пытаясь силой мысли заставить его захотеть не того, чего он желает сейчас.
Я мысленно представляю его кишечник, который похож на большой провод, по которому движутся отходы его организма и пытаюсь заставить эти отходы поторопиться к выходу. Перед моими глазами проносится вся его брюшная полость, и я давлю на кишечник своим взглядом.
Охотник начинает ерзать в нетерпении, он ожидал, что я быстренько запрыгну на него сверху и дам себя придушить ремнем. Но не тут-то было. Его лоб покрывается испариной, и я понимаю, что он начинает испытывать дискомфорт внизу живота.
– Черт, – бормочет он, хватаясь за живот, – Похоже, меня подвел чеснок.
Я не спускаю взгляда с низа его живота, насквозь видя, что происходит у него внутри. Его дерьмо стремительно направляется к выходу, не давая ему ни секунды на расслабление.
Он подскакивает с пола и начинает кружить по подвалу, держась за задницу, а потом скрывается в маленькой комнатке, которую я поначалу даже не приметила. Оттуда издаются самые разнообразные звуки, начиная от стонов облегчения и заканчивая самыми непристойными звуками.
Не теряя ни секунды, я хватаю тяжелый стол и придвигаю его к двери, за которой кряхтит охотник, а потом хватаю с пола связку ключей и, выбежав из подвального помещения, запираю его внутри.
На это уходит около двух минут, ведь я не знаю, какой из семи ключей подходит именно к этой двери. Наконец, я свободна, но двигаться с большой скоростью все-равно еще не могу: у меня болят ноги и спина, а организм ослаб от работы с этим ублюдком, который сейчас испражняется в маленькой комнатке.
Поднявшись наверх, я попадаю на свежий воздух и всей грудью вдыхаю его, чувствуя легкое головокружение. Я вижу, что этот подвал – все то же место, в котором они удерживали меня еще в прошлый раз, он является внутренним помещением дома, в котором они живут.
Заглядываю в окно, в котором горит свет, и вижу охотника в шляпе, он есть какую-то похлебку, запивая ее стаканом пива. Кристиан тоже сидит за столом, но он молча смотрит на отца. Неожиданно появляется какая-то женщина, и я не могу определить, кто она – жена отца или, может быть, одного из братьев, а, возможно, просто помощница по дому.
Я наблюдаю за ними, за их спокойной жизнью, они спокойно проводят свое время, пока я там подыхаю в подвале. Женщина расставляет на столе тарелки и что-то спрашивает у Кристиана. Потом она переводит глаза на окно и, увидев меня, вскрикивает и показывает пальцем в мою сторону.
Черт, я прокололась! Ковыляя в сторону леса, в котором они поймали меня, я понимаю, что в этот раз уйти от погони не получится. Я слишком слаба, да и боль в ногах не даст мне времени и шансов уйти от них снова.
Потом я настраиваю себя на то, что снова смогу попасть в другой мир. Ведь для этого достаточно разогнаться, и я все свои силы брошу на то, чтобы бежать как можно быстрее.
Набирая скорость, которая все еще кажется мне черепашьей, я слышу за спиной крики мужчин, выбежавших из дома и направляющихся за мной.
Стараюсь не прислушиваться к ним, а мысленно открыть вход в портал, через который я спрячусь от них в другом мире. Без артефакта это может продлиться совсем недолго, но мне и надо всего несколько часов или дней, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя и зализать раны.
Я вижу деревья, расступающиеся передо мной, и лес поглощает меня. В моей голове стучит кровь, она разгоняется по всему телу, давая ему возможность на спасение. Я закрываю глаза и представляю себе тоннель, по которому бегу от охотников, нагоняющих меня.
Я бегу по мокрой и грязной земле, ногами чувствуя камни, больно царапающие мои и без того израненные ступни. Я вижу впереди море, я слышу пение птиц и шум прибоя. Меня пронзает энергией, словно током, и я, будто сплющиваюсь, превращаясь в маленький камушек, который ребенок бросает в море, чтобы увидеть круги на воде.
И я падаю, приземляясь не на мокрую сырую землю леса, а на теплый песок, который забивается мне в рот, за пазуху и в ноздри. Открыв глаза и едва переведя дух, я поднимаю голову и вижу розовое море, яркое розовое солнце и странные растения, похожие на воздушные шарики, которые висят в воздухе и аромат которых напоминает мне запах земных магнолий. Я оглядываюсь вокруг и вижу двух мужчин, бегущих ко мне, они что-то кричат и машут мне руками.