Первый рабочий день окончен. Мне хотелось как можно скорее зайти в квартиру, успокоиться и унять разочарование от школьников. Я дотронулась до ручки входной двери, но внезапно она передо мною широко распахнулась. Изнутри слышались возбужденные голоса.
– Входите, моя принцесса! – промолвил одетый в костюм Антон и подарил мне прекрасную кремовую розу. – Это тебе, дорогая, – он поцеловал мне руку.
Я была приятно удивлена. Когда мой муж был в настроении и хотел произвести впечатление, он не имел себе равных! Бархатные глаза искрятся озорными огоньками, черты лица сочетают в себе мужество и миловидность, тело наполнено силой и природной мощью… Все его существо пропитано жизнью. И это не оставило меня равнодушной.
– Ты, как всегда, удивляешь меня, – мои губы трепетно дотронулись до его приоткрытого рта. – Ты мой самый настоящий подарок в жизни! Я так много хочу тебе сказать… – а затем у самого его ушка договорила: – Спасибо за красивую розу! Я почувствовала себя аристократкой.
Егор бросился меня с разбега обнимать, и мне не удалось ничего больше произнести.
– Мамочка, ты велнулась!
– Егор! Будь осторожен. Не видишь, мама устала.
– Ой, да. Извини, мамочка, дологая.
– Ничего страшного, мой милый. Ты еще маленький. Не понимаешь в таких вещах… Как в садике?
– Неплохо. Только один мальчик меня лазозлил, но я лешил его не бить.
– Решил не бить? – мы с Антоном взволнованно всмотрелись в наше чадо. – Разве в садике сегодня было так плохо?!
– Я узе ответил: там не было так плохо… Только этого Колю так хотелось побить! Он отнял у меня глузовичок, – быстро объяснял Егор, пока наши укоряющие взгляды не заставили его остановиться. – Но Малия Ивановна заплетила мне бить Колю, – продолжил разъяснять наш герой. Вот таким облазом, – Егор артистично вытянул указательный палец, стараясь как можно лучше показать, как делала это воспитательница. – Она глозила пальчиком плямо пелед моим лицом. Видите, как она это делала?
Мы с Антоном не сдержались и расхохотались.
– Не смешно! – произнес ребенок обижено.
– Ты такой сладкий! – вымолвила я. – Иди ко мне!
– Нет! – отрезал сын, вновь грозя указательным пальчиком.
– Мы ни за что не желали тебя обидеть, дорогой.
– Неплавда.
– Правда. Мама и папа просто хотели тебя обнять, – мы гладили его с любовью.
И глядя на нас, ребенок не сдержался:
– Нухолошо.
Малыш подошел к нам, наши с Антоном руки переплелись, и мы стали его обнимать. Сильнее, как можно сильнее.
– Я наю, ваши луки не сдавят меня.
– Конечно, не сдавят, – смеясь, успокоили мы сынка.
Через час мы уложили Егора спать.
– Ты так и не рассказала. Как прошел первый рабочий день? – спросил муж с энтузиазмом.
– Мне больше нравится заниматься книгами в школьной библиотеке, а вот быть учителем – непростое дело, – грустно сказала я.
– Да, могу себе представить…
– Нет, не можешь! – порывисто ответила я. – Могут себе представить только те, кто преподавал в обычной школе хоть одну неделю. Детям нужны знания, но чтобы дать им их, ученики должны быть хотя бы воспитанными, а этого сильно не хватает.
– Все невоспитанные? Надо же! Я понимаю, это не элитная школа, но все-таки…
– Может, я немного преувеличиваю, но… Мои ожидания прям сильно не оправдались. Дети в предподростковом возрасте, поэтому, видимо, с ними так сложно.
– От возраста многое зависит, но мне кажется, должно быть и другое…
– Другое – это то, что, к сожалению, у большинства, а может, и у всех этих детей, не выработано терпение к учебе.
– Думаю, любознательность поможет выработать им терпение, – предположил Антон.
– Возможно, ты прав, – я подняла свои серо-зеленые глаза, которые сейчас излучали грусть и разочарование. – Но мне кажется, в двенадцать лет очень сложно стать любознательным, если ты до этого воспринимал новую информацию как обузу.
– Обычно у мальчиков в двенадцать лет больше всего любознательности по отношению к противоположному полу, – подмигнул мне Антон.
– Да, но что делать? Не буду же я вести себя, как школьница, чтобы хоть кто-то решил обратить внимание на французский язык?
– Ну… было бы неплохо… – игриво произнес мой возлюбленный.
Мне сразу захотелось удавить мужа, и я посмотрела на него испепеляющим взглядом.
– Ты не считаешь, что мало кому в современном мире удается иметь любимую профессию? – вдруг произнесла я, решив не углубляться в свои дальнейшие «уничтожительные» действия.
– Тогда, – улыбнулся муж, – мне крупно повезло: и с тобой, и с профессией.
– А почему у большинства людей не получается иметь любимую профессию? – спросила я почти возмущенно. – Это же не те послевоенные голодные годы, когда, если у тебя есть хоть какой-нибудь ежемесячный заработок, ты доволен, не придавая особого значения тому, чем занимаешься?! Сейчас вроде бы другая ситуация, тебе предоставляется больше свободы при выборе профессии. Но…
– Хочешь сказать, что результат тот же самый?
– Да! Я не говорю о профессии учителя, я говорю в общем: хоть сейчас и не голодные годы, но все же у людей как будто нет возможности выбирать дело, которое им нравится по-настоящему. Почему так?!
– А потому – вот, например, ты взял кредит, чтобы купить себе квартиру и машину, и нужно все это оплачивать, поэтому и выбираешь профессию не по желания, а исходя из денег, которые получаешь.
– Разве все мы так привязаны к материальному? – я выразительно посмотрела на мужа.
– Ну, в этом нет ничего такого ужасного. Ведь имея семью, мы хотим, чтобы было уютно и комфортно и чтобы семья не страдала от того, что мы «не хотим привязываться к материальному».
– Да, возможно, ты прав! – ответила я. – Но еще, наверное, мы опускаем ту основу, то зерно, без которого невозможно понять, что нам по-настоящему удается. То, чем мы захотим заниматься в будущем, несмотря ни на что.
– Милая, а может, до большинства из нас так и не дошло, чем на протяжении всей оставшейся жизни мы хотим заниматься? Или, наоборот, отдаем себе отчет в том, что нам по-настоящему удается, но для этого нужно много усилий или затрат (или и того и другого], и нам проще плыть по течению. И намного легче, когда кто-то – родители или спрос – выберут нашу будущую профессию.
– Но так ведь постепенно все душевное теряется! И мы не хотим ничего развивать без помощи родителей или каких-то стереотипов, – с неприкрытой печалью сообщила я. – Потому что профессия – это не только зарабатывание денег и оплачивание кредитов, от нее, возможно, зависит и наше положение в обществе, и развитие самой глубинной человеческой сути.
– Ты не просто умная, но и творческая женщина. У тебя особые способности, – карие глаза Антона засветились сердечной теплотой.
– А какие они, мои способности, мой рыцарь?
– Идите ко мне, и вам быстро станет понятно, моя принцесса!
– Эй, у тебя на уме только это!
– Нееет, не только это.
– Нет-нет, только это и твоя любимая физика!
– Не стоит меня дразнить, – Антон изобразил на лице недовольство и демонстративно насупил губы.