Через десять дней, когда самолет авиакомпании «Вёрджин Атлантик» обратным рейсом из Барбадоса доставил их в аэропорт Гатвик, оба они покрылись легким загаром, а Патрик еще и слегка прибавил в весе. Он пребывал в радужном настроении, хотя Алекс выглядела грустновато. Даже после приземления Патрик не снял выданные в самолете яркие желтые носки, и бригада бортпроводников встретила его понимающими улыбками, когда он проходил мимо них в своих открытых кожаных сандалиях.
– В жизни не носил таких уютных носков, – заметил Форд.
Немного опередив подругу, он вышел в зал выдачи багажа и уже сосредоточенно высматривал на табло номер ленты конвейера, где будут выдаваться их чемоданы.
Алекс понимала, почему у него такое хорошее настроение. Вчера вечером они занимались сексом. Любовью она это занятие не назвала бы, поскольку не испытывала чувства любви. Патрик щедро расточал ласки. Обласкал ее вниманием практически с ног до головы. Он воздерживался от проникновения гораздо дольше обычного, и она вполне успела расслабиться и возбудиться. И даже когда проник в нее, все еще могло пройти нормально, если б он не прошептал:
– Не так уж плохо, верно?.. Не так, как если бы… – И, продолжая сдерживаться, вдруг хрипло спросил: – Спираль ведь на месте? Я могу спокойно кончить?
Всего несколько слов, но они резко усугубили страдания Тейлор. Вновь и вновь она пыталась проанализировать их. «Не так уж плохо…» Имел ли он в виду сравнение с ее воображаемым насильником? Все, сказанное им, выдавало его реальные мысли: «Не так, как если бы…»
«Закончи же фразу, – хотелось крикнуть ей, – закончи чертову фразу! Не так, как если бы тебя действительно изнасиловали?»
Они провели в отпуске целую неделю, но сексом занимались только вчера вечером. Все остальные дни Алекс оправдывала отсутствие желания и возбуждения выпитой за обедом бутылкой вина и более поздними коктейлями. Каждый вечер, быстро занырнув под простыню на одну из двух больших односпальных кроватей, она изображала хмельной сон до тех пор, пока не слышала громкий храп Патрика. Тогда бесшумно выскальзывала из номера их колониального отеля и спускалась по задней лестнице на частный пляж перед отелем. Там бродила по песку взад-вперед под бдительными взглядами секьюрити, мечтая, чтобы отпускные дни скорее закончились и она перестала притворяться, что отдыхает в обычном отпуске, перестала играть роль обычной праздной туристки.
Патрик, погрузив их чемоданы на тележку, остановился возле книжного магазина.
– Нам надо прикупить лимонад и коку для ромового коктейля. Должны же мы достойно отметить окончание отпуска.
– Купим по дороге, – коротко бросила Алекс, стараясь скрыть досаду.
До аэропорта они добирались на его «Лендровере», но сейчас сам Патрик явно не собирался садиться за руль. В самолете он выпил несколько бокалов вина, а в промежутках между кормежками заказывал еще и лагер[3].
Основную часть поездки на машине Патрик провел в полулежачем положении, пристроив на край «торпеды» ноги в ярких желтых носках. Он оживился в Чиппенхэме, где Алекс заехала на станцию обслуживания, и когда она быстро направилась к зданию, чтобы воспользоваться дамской комнатой, крикнул ей вслед:
– Не забудь коку!
Взяв кока-колу и молоко на утро, Алекс встала в очередь в кассу, отчаянно пытаясь избавиться от приступа уныния. С ним было легче справиться, выпивая коктейли на солнечном пляже, но с каждой милей, приближавшей ее к дому, увеличивалось ощущение ужаса. Вполне естественно, что Патрик забыл о главной причине их отпуска. Казалось, он уже полностью успокоился и похоронил неприятное прошлое. Вполне возможно, что это был его способ выживания, но чрезмерная общительность и глупые запросы в аэропорту впивались в мозг Алекс точно иголки.
Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Продвигаясь к кассе, пробежала глазами выложенные на прилавок свежие газеты. Ее внимание привлекала первая страница «Вестерн дейли пресс»:
«Медсестра из Бата по-прежнему не найдена».
Алекс склонилась к газете, читая заметку:
«Растут опасения за судьбу беременной двадцатитрехлетней Эми Эббот. Младшая медсестра пропала четыре дня назад. Последний раз Эми видели в воскресенье на площади Кингсмид. Одетая в синие джинсы, светло-зеленую рубашку и рыжевато-коричневую кожаную куртку, она…»
Ее отвлекли звуковые сигналы, а потом голос продавца произнес:
– Два фунта восемьдесят девять пенсов, пожалуйста.
Оплатив покупки, она уныло поплелась обратно к машине.
На последнем участке поездки Алекс приняла решение. Разбудив Патрика, когда машина остановилась около его дома, она сообщила, что, по ее мнению, сегодня каждому из них лучше выспаться у себя. Ей необходимо отлежаться, учитывая завтрашнее ночное дежурство, и ему утром тоже возвращаться к работе, поэтому, возможно, идея сегодняшнего потребления ромовых коктейлей не так уж хороша. Алекс добавила, что вернет ему машину завтра утром. Все это она протараторила легкомысленным тоном и испытала облегчение, когда Патрик не стал особо возражать. Ее отлично устроил краткий поцелуй и его обычный прощальный взмах руки.
Войдя в свою квартиру, Алекс включила везде свет, проверила, надежно ли закрыты окна, и заперла входную дверь на оба замка. Она выбрала для жилья этот дом ради собственной безопасности и душевного спокойствия. И решающим положительным фактом стало наличие домофона на главной входной двери.
Щедро плеснув в стакан рома, Алекс опустилась с ним на пол в гостиной, прислонилась спиной к стене и, поставив рядом телефон, прослушала сообщения. Три – от матери, все о последних приготовлениях к свадьбе, назначенной на следующую неделю. Одно – от Кэролайн, с нетерпением ожидающей ее возвращения; веселое, оптимистичное, выражавшее надежду на то, что она хорошо отдохнула.
Последнее из записанных сообщений оставили в половине шестого.
«Привет, сообщение для доктора Тейлор. Это Мэгги Филдинг. Я получила результаты ваших обследований. Обычно я не оглашаю их по телефону, но уверена, что вам не терпится их услышать. Доктор Тейлор, у вас всё в порядке, поэтому можете перестать принимать антибиотики. – И после небольшой паузы: – Послушайте, если хотите, я готова поговорить… в любое время. У вас есть мой рабочий телефон, но просто на всякий случай сообщаю вам номера моих домашнего и мобильного телефонов».
Алекс не стала записывать эти номера, а просто сохранила все сообщение. После третьего стакана рома поднялась, стащила с дивана подушку и улеглась на пол. И с подушкой под головой, прижавшись спиной к стене гостиной, широко открытыми глазами оглядела эту ярко освещенную комнату.
Патрик не говорил, что перестал ей верить, однако многое сказало уже то, что он поднял эту тему лишь однажды, в последний вечер. Алекс задумалась, не пришел ли он к выводу, что у нее случилась странная форма психоза, и не удобнее ли будет позволить ему остаться при своем заключении. Ее мать и сестра по-прежнему пребывают в неведении.
А Мэгги Филдинг давала ей шанс выговориться…
Доктор Тейлор понимала, что профессиональный психоаналитик помог бы ей отделить фантазии от фактов, сны от реальности – если бы, разумеется, у нее действительно случилось какое-то нервное расстройство или если бы все случившееся ей пригрезилось.
Но она точно знала, что ничего ей не пригрезилось. Ее платье – Алекс помнила, как удивилась, обнаружив, что опять одета в него. Когда Кэролайн помогла ей сесть на каталке, она откинула край белой простыни и в изумлении уставилась на свой наряд. Лора Бест заметила еще, что все пуговицы аккуратно застегнуты. И действительно, так и было. Все эти пуговички в форме сердечка старательно вставили в нужные петельки. Однако никто из них не заметил, каким чистым осталось платье. А ведь предполагалось, что она провалялась больше трех часов на траве под деревьями. И все твердили о том, какой ужасной была погода. Холодная и дождливая ночь… но никто не заметил, что ее одежда осталась сухой.