Глядя на то, как Гай кладёт свой пистолет на бардачок машины Лэнса и проверяет обойму, я задерживаю дыхание.
Никто не знает, что я тайком выглядываю наружу, совсем слегка раздвинув шторку, а иначе мне бы влетело. Потому что, как мне сказал Нейт, нельзя оставлять окна открытыми, делая себя легкой целью. Однако я сомневаюсь, что кто-то сидит снаружи и поджидает удобного момента, чтобы снести мне или одному из них черепушку.
Никогда не признаю этого, но… я волнуюсь. Не за себя. За Гая. Сама не знаю почему. Ведь на это совсем нет разумных причин. Я его ненавижу. Должна ненавидеть. Он желал моей смерти, а я даже не понимаю за что.
Он вдруг смотрит на меня через стекло. Слишком резко, слишком пронзительно. Кивает, стискивая зубы, будто одним взглядом хочет сказать, что с ним будет всё в порядке. Будто знает моё истинное отношение к его поездке.
Когда Лэнс садится за руль, Гай остаётся на пассажирском сиденье, Зайд и Уэйн – на задних креслах. Так они вчетвером и исчезают из поля моего зрения. Я лишь несколько минут спустя понимаю, что почти не дышу. За спиной громко захлопывается дверь, и в домик входит Нейт.
– Ну, короче… – Он потирает ладони, подходя ко мне и снова задвигая шторы. – Дурочка, разве я тебе не сказал, что так делать нельзя?
– Я просто…
– Подглядывала за пятью горячими мужиками, я понял. Но могла бы так из-за этого не рисковать.
Я не собираюсь спорить и отвечать на его шутки, потому что слишком для этого устала.
Нейт плюхается на кресло у дальней стены, рядом со входом, смотрит на меня каким-то смиряющим взглядом, сцепляет пальцы в замóк.
– У меня тут новость, – говорит он. – Моя девушка хочет сюда приехать. И прибудет уже через пару минут.
У меня поднимаются брови:
– Твоя девушка? Зачем?
– Написала мне сообщение, что поймала такси, – в его голосе чувствуются лёгкие нотки раздражения. Однако, когда Нейт злится, он звучит совсем не так, как злящийся Гай. Не так устрашающе. – Такая же чокнутая попа, как и ты.
Ничего не понимая, я всё смотрю на него и ожидаю ещё каких-то слов. Потому что, как мне кажется, Нейт не просто так вдруг начал это обсуждать со мной.
– Ты её знаешь, – и в самом деле продолжает Нейт. – Познакомилась с ней прямо у вас дома.
Я морщусь, пытаясь припомнить. Единственный незнакомый мне человек, с которым я впервые встретилась дома, это…
– Моника? – расширив глаза, спрашиваю я. – Моника – твоя девушка?
– Бинго! – щелкнув пальцами, глупо улыбается мне Нейт. Однако по лицу видно, как ему неловко было признать этот факт. – Ну типа того. Да… Эм… В общем…
– То есть и Моника одна из вас? Она в той же команде желающих прикончить Каталину?
Я чувствую, что недоумение во мне сменяется на гнев и раздражение. Надо же… Та милая девушка-горничная, которую я встретила в своей комнате моющей полы… Она одна из ножей, воткнутых мне в спину.
Сколько ещё сюрпризов предстоит получить в будущем?
– Моника не хотела в это влезать изначально, – говорит Нейт, словно это должно было меня успокоить. – Но Вистану плевать на чьи-либо желания. Нужна была молодая девушка, которая сумеет втереться к тебе в доверие и находиться внутри вашего дома, чтобы докладывать о твоём местоположении и подталкивать к встречам с Гаем. Моника совершенно случайно попалась Вистану под руку. Мы не смогли ничего сказать против.
Я вспоминаю, как она с улыбкой внушала мне, что Гай – отличная партия для меня… Какой же идиоткой я была, когда направо и налево впускала в свою жизнь посторонних людей.
– Наверное, она едет сюда, чтобы извиниться, – снова заговаривает Нейт. – Это очень похоже на мою крошку.
– Заткнись, а то меня сейчас вырвет. – Я морщу нос, плотнее прижимая ноги к груди в кресле. Мне больше никогда не захочется отсюда вставать и делать вид, что жизнь меня ещё устраивает. – Я скажу ей, что простила, но на самом деле это будет ложью. Говорю тебе, просто чтобы знал, что простить такое невозможно.
У меня всё ещё болят глаза. Я выплакала столько слёз, что мне кажется, если собрать их в одном месте, получится большой солёный океан. У меня дрожат руки. У меня раскалывается голова.
Я не знаю, что мне делать дальше. Жизнь разорвана на две части. Мне нужно построить мост или найти иголку с нитками: чтобы пересечь это расстояние или сшить воедино две разорванные части и вернуться в прошлое. Я хочу кинуться в объятия мамы и папы. Вероятно, мне лгут насчёт них.
Может быть, это всё какая-то жестокая игра, а я её жертва?
Откинув плед на пол, я сажусь в позе лотоса.
– Нейт, скажи мне, что сделал мой отец. За что именно Гай считает его своим врагом?
Он вздыхает. Но кажется, ему вовсе не хочется снова увиливать от моих вопросов. Нейт проводит пятернёй по светлым волосам и начинает говорить:
– Блин, ладно. Я скажу. Не из-за твоих щенячьих глазок, а просто… Мне невыносимо держать это в тайне от тебя. Наверное, ты всё-таки должна знать. Вопреки тому, что Гай пока этого не хочет.
Я в нетерпении устраиваюсь удобней.
– Ну, в общем, твой батя несколько лет назад… – Он делает паузу, поднимает на меня голубые глаза, будто для того, чтобы удостовериться, что я всё ещё слушаю. – Около семи лет назад твой отец… Уверена, что хочешь, чтобы я продолжил?
– Нейт, – давлю на него я.
Он снова вздыхает, на этот раз тяжелее и протяжнее. Я начинаю теребить пальцами собственное плечо.
– Твой отец изнасиловал и убил мать Гая около семи лет назад, – наконец выдаёт Нейт.
У меня, кажется, останавливается сердце.
Наверное, именно так ощущается падение с утёса или превращение плоти в пыль, когда тело суют в печь. Ведь то, что я испытываю сейчас, абсолютно равно тому, что бы я ощутила, рухнув с высоты или обратившись в пепел.
У меня пересыхает в горле. Я слышу беспомощные звуки, выходящие из собственной глотки, а потом всё перед глазами застилает пелена.
– Блин, не надо было тебе это знать, – осторожно произносит Нейт, явно виня себя. – Гай поэтому и не говорил тебе ничего. Ты должна была подготовиться.
– Откуда вы знаете? – хриплю я. – Почему вы думаете, что это так?
– Всё указывало на него. К тому же проводилось расследование, конечно же. И он… как бы ненавидел Харкнессов, враждовал с ними, и, судя по рассказам, постоянно клеился к Натали… ну, к матери Гая.
Мне кажется, каждая косточка в моём теле хрустнула. Боль такая, что я больше не могу ни о чём думать, ничего делать. Я хочу испариться. На данный момент только этого я и желаю.
Вот почему Гай так странно вёл себя рядом со мной, вот почему не желал упоминаний матери, вот почему в его взгляде читалось что-то страшное и злое, когда он сидел за ужином в нашем доме и заговаривал с моим отцом… Всё это время он хотел одного – отомстить за смерть матери, а я лишь удачно подвернулась под руку.
– Ты, наверное, недоумеваешь, почему твой отец не узнал Гая сразу, как только он появился в твоей жизни, раз так хорошо был знаком с Харкнессами в прошлом, – заговаривает вновь Нейт, прочитав мои мысли, которые находились где-то в недрах моего разума. – Всё дело в том, что Вистан никогда не называл Гая по имени, особенно в обществе остальных гангстеров. Так что Гай с самого начала был просто «сынком», «засранцем» или «щенком»… в общем, кем угодно. А в криминальных кругах же Гай всегда был Кровавым принцем, и по имени к нему обращаются в основном только самые близкие. Так что Кормак не мог знать, кто такой Гай, тем более, когда наводил на него сфабрикованную «Могильными картами» информацию, где указывалась другая фамилия, которую тебе и называли. Всё было чётко спланировано, Лина. С самого начала.
И все данные с полицейских источников тогда пропали не просто так. Они сами их и стёрли, чтобы не оставить следов, – продолжаю я в уме.
Боже мой.
Я отдалённо слышу, как к домику подъезжает машина, а потом раздаются шаги. Дверь распахивается, на пороге оказывается Моника.
Мне едва удаётся повернуть утяжелённую от новой информации голову в её сторону.
Она не изменилась с нашей последней встречи. Всё так же сияет: очаровательная, энергичная и весёлая. Её внешность никогда бы не подтолкнула к мыслям о том, на что она способна, на что она пошла, оказавшись в нашем доме. Когда я вижу бывшую фальшивую горничную, даже не сразу соображаю, как должна реагировать. Злиться, определённо. Но разум затуманен обидой и страхом.
– Привет? – неуверенно начинает она. В руках у неё пакеты из Макдоналдса.
Я отворачиваюсь от Моники. Мне совсем не хочется сейчас с кем-то любезно болтать. После того, что я узнала.
Нейт подходит к девушке, мимолётно целует её, я слышу причмокивание, потом перешёптывание, а затем он выхватывает из её рук пакеты и кладёт на стол.
– Я понимаю, – снова заговаривает Моника. – Ты, вероятно, злишься на меня… Я даже не стану просить прощения. Это ведь будет глупо. Просто позволь мне загладить вину и побыть здесь с тобой, хорошо?
– Я не злюсь на тебя.
Она выпучивает глаза:
– Что?
Коротко киваю, даже хочу добавить улыбку, но я слишком истощена сейчас, и на неё просто не хватает сил.
– Ты… – начинает Моника неуверенно.
– Всё в порядке. У тебя не было выбора.
Я притворяюсь, не собираясь мусолить эту тему. Лучше соврать, что всё позади, чем выслушивать от неё просьбы прощения ещё долгие дни.
Нейт всё понимает, я сама его предупредила, поэтому лишь бросает виноватый взгляд на меня, а потом поворачивается к своей девушке:
– Почему не предупредила, что хочешь приехать? Это безрассудный поступок, крошка.
– Ох, да ладно тебе, милый, – улыбается она, тыча в кончик его носа пальцем. – Зато я привезла вам покушать. Вы, наверное, до чёртиков голодные.
Я смотрю в окно, хранящее в себе отдельный зелёный мир, пока где-то на фоне шуршит картонная бумага, в которую обычно заворачивают бургеры. Моника и Нейт накрывают на скромный стол, а я чувствую, что желудок скручен в тугой узел и не готов принимать еду.
Я размышляю о папе и о его прошлом. И по мере того как в голове проносится одна мысль за другой, они острой болью отдаются в мозгу, и я спешу прикрыть глаза, чтобы ничего не чувствовать.
В поместье влиятельной криминальной семьи собрался народ: такие же криминальные лица, друзья и коллеги Вистана, знакомые Дианны и Гая, люди, которых они знают ещё с тех времён, когда были совсем малышами, и люди, с которыми они познакомились намного позже.
Свадьба Дианны Харкнесс началась более пяти часов назад, но только сейчас гости, облачённые в дорогие роскошные наряды, упиваются вином и шампанским. Отовсюду слышится живая классическая музыка, сверкает хрусталь и блестят золотые украшения на шеях и в ушах ухоженных женщин. Все они – жёны наёмников, гангстеров и политиков, приглашённых на торжество. Присутствуют на свадьбе и Беловы – родители жениха, и остальные члены семьи Харкнесс с их детьми, которые редко посещают Штаты, предпочитая им свою королевскую родину. Обычно шестеро братьев и четыре сестры Вистана Харкнесса проводят время за роскошными ужинами в ресторанах, отправляются в семейные поездки в элитные английские города или тратят свои баснословные богатства всеми другими возможными способами. Доходы с криминальной деятельности семьи дают им купаться в деньгах и позволять себе всё, что только захочется.
Так что свадьба Дианны стала ещё одной веской причиной для шика.
Во дворе поместья ведут интеллигентные беседы, в залах в основном обсуждают рабочие дела и совершённые недавно сделки, мимо моментами пробегают весёлые детишки, даже не подозревающие о том, какие ужасы творят их родители, а в некоторых комнатах собрались молодые девушки, решившие немножко посплетничать. Все красивые, ухоженные и пахнущие только дорогим парфюмом. Напитки и закуски разносят темнокожие горничные, снаружи, около дорожки, выстроившись в ряд, стоят несколько молодых людей, готовых принять ключи от подъезжающих автомобилей, чтобы припарковать их в специально отведённых для этого местах. А совсем скоро на просторной лужайке в задней части дома состоятся танцы, в которых с удовольствием примет участие по крайней мере вся молодёжь.
Среди многочисленных гостей можно встретить и заместителя начальника полиции, мистера Клеменса Далтона, покрывающего «Могильные карты» в полиции Вашингтона. Как раз он и руководит данными о британской мафии, которые прибывают в участок, а затем, благодаря ему, таинственным образом исчезают. Ему также отводится и другая важная роль: давать взятки и прикрывать глаза коллегам на неожиданные убийства и преступления. Он отлично выполняет свою работу и очень хорошо на этом зарабатывает из рук Вистана Харкнесса лично.
Гай как раз выбирается из машины, когда мимо проходит Далтон.
– О, Кровавый принц, – широко улыбается он, приобнимая свою любимую жену за талию. – Рады снова видеть вас! Давно вы не показывались, однако.
– Много дел, – сухо отвечает Гай, всем видом желая показать, что не нуждается в разговорах сейчас.
Мужчина насупливается, на лбу собираются морщины. Его голубые глаза бросают взгляд на жену. Супруги с интересом переглядываются.
– Что ж, думаю, ваше состояние связано со свадьбой дорогой сестры, – продолжает Далтон, совершенно игнорируя желание Гая скорее уйти в дом. – Это вполне обоснованное поведение. Полагаю, мистер Белов не слишком вызывает у вас доверие.
Гаю хочется сказать нечто вроде: «Он папенькин сынок, глупый и неосознанный кретин, который только и умеет, что прожигать отцовские деньги в барах и клубах», но осекается, ведь женихом сестры стал не кто иной, как сын босса русской мафии, с которыми у «Могильных карт» выстроились дружеские отношения ещё несколько лет назад благодаря помолвке Митчелла Белова и Дианны Харкнесс. Вистан очень дорожит своими криминальными друзьями, так что было бы неразумно публично называть сынка одного из них кретином.
– Я очень спешу, – говорит Гай, голос звучит как сталь. – У меня много дел, так что, к великому сожалению, на этой вечеринке я ненадолго.
– А что за дела? – Мужчина щурится, тонкие губы слегка приподнимаются в уголках, словно в ухмылке. – Вистан не говорил, что вы находитесь на каком-то важном поручении.
«Зачем ты суёшь нос не в своё дело, будучи Чёрным?» – думает Гай, бросив взгляд на чёрную карточку с узорами в нагрудном кармане Далтона. Раскрывать так дерзко рот она права никак не даёт, ещё и при том, что Гай – обладатель золотой карты, и стоит в иерархии британской мафии куда выше, на втором месте после босса. Но в голове Гай держит лишь одно объяснение – этот напыщенный индюк просто отлично наслышан о разговорах касаемо дочки Норвудов. И сейчас он явно пытается вывести парня на чистую воду, вероятно, даже надеясь на какое-то щедрое вознаграждение от самого Вистана. Подобных крыс и не сосчитать. Все стремятся ему угодить.
– Личные дела, – отвечает Гай. Терпение у него уже иссякает. Мысли то и дело возвращаются к деревянному домику в лесу, в котором сидит девушка, заставившая его пойти на такой риск. – Дела, о которых отец пока не в курсе. Я сегодня как раз собираюсь доложить ему о них. Прошу прощения, но мне нужно идти.
Обойдя Далтона и чувствуя спиной его пронзительный взгляд, Гай добирается до входных роскошных дверей поместья Харкнессов.
На самом деле этот дом достался им от тех предков, что начали строить свою кровавую империю на территории Штатов, расширяя влияние, так что даже в самом воздухе это отчётливо чувствуется. Поместье несколько раз реконструировали и немного меняли дизайн интерьера. Поэтому вскоре оно начало больше походить на дом какого-то английского лорда или герцога, чем американского гангстера, коим иногда считали Вистана некоторые не особо разбирающиеся в преступном мире журналисты.
Войдя внутрь, парень оглядывается в поисках сестры. «Просто поздравить, поговорить минут пять и уйти», – повторяет он самому себе, потом поднимается по лестнице. Пахнет дорогими духами и деньгами, мимо шныряют как серые мышки в окружении всех этих богачей темнокожие горничные, то подавая вино, то подливая шампанское. На стенах в коридоре второго этажа висят картины и фотографии в рамках. Каталина здесь в тот вечер не была, а потому не видела фотографии семьи Харкнесс в полном их составе: Вистан и Натали во главе на возвышении перед домом, а чуть ниже – Гай, его брат Теодор, которого все звали просто Тео, и Дианна посередине. О Тео хочется забыть как можно скорее, поэтому Гай не задерживает взгляда, а уже сразу направляется в комнату сестры. Он не ошибся, когда решил, что она именно там.
Парень открывает дверь, и его взору предстают несколько красавиц. Молодые подружки Дианны, дочери друзей семьи и коллег, такие же втянутые в криминальный мир родителей несчастные. Хотя едва ли их можно назвать несчастными, если все полученные кровавые деньги своих отцов они с удовольствием тратят на дорогие побрякушки и шмотки. Их совершенно ничего за пределами этих возможностей не интересует.
– О, привет, Гай, – улыбается одна из девушек, высокая блондинка с роскошными изгибами тела.
Остальные красавицы хихикают в сторонке, бросая кокетливые взгляды на Кровавого принца у дверей. Но вот сам парень их успешно игнорирует и проходит дальше.
Дианна стоит у зеркала, поправляя макияж, в роскошном белом платье, усыпанном блёстками чуть ниже талии, украшенном кружевами на плечах и в зоне декольте. Её золотисто-каштановые волосы струятся пышными локонами по спине. В ушах – изящные серьги с бриллиантами, подарок от отца. Наверное, они стоили несколько десятков жизней.
– Братец всё же приехал, – произносит она, вытерев пальцами помаду, вышедшую за контур губ.
– Диа, я ненадолго, – говорит Гай, обнимая сестру одной рукой.
– Почему же? Свадьба единственной сестры разве не веская причина чуть задержаться и откинуть остальные свои дела?
Одна из девушек – красноголовая дочка одного из близких подручных Вистана, обладателя серебряной карты, – выходит вперёд, поправляя узкое платье на пышной груди: та едва не вываливается наружу. Она ведёт себя так, словно действительно рассчитывает, что Вистан Харкнесс позволит Гаю иметь какие-то серьёзные отношения с дочкой «прислуги». Хоть её отец и Серебряный, это совершенно не значит, что Харкнессы согласны на союзы своих детей с детьми из слоёв ниже их по статусу. Гай может жениться только на дочери какого-нибудь другого мафиози, но уж точно не на девушке, происходящей из семьи подручных Вистана.
Хотя, может, этой девчушке достаточно было бы и просто секса с Кровавым принцем.
– Гай, составишь нам компанию? – Красноволосая явно флиртует. Голубые глаза заигрывающе сияют.
– У вас и без меня отличная компания, – сухо бросает парень, даже не глядя на неё.
Она вполне может принять это за личное оскорбление, но Гаю всё равно на задетые чувства людей. На чувства всех, кроме девушки, ожидающей его в лесном домике, разумеется.
Взяв Дианну за руку, он просит её выйти из комнаты, полной женских горящих из-за него сердец, и она не возражает. Так они выходят на просторный балкон, открывающий невероятные виды на холмы и море.
– Ничего страшного не случится, если ты просто пофлиртуешь с ними в ответ, – усмехается Дианна, как только Гай закрывает дверь. – Я уверена, Джемма просто хотела развлечься.
– Я сюда не для этого приехал.
Девушка оглядывает брата с головы до ног.
– Выглядишь каким-то нервным. Это что, из-за той девушки, которую ты приводил?
Нельзя показывать сомнений, поэтому Гай не сводит глаз с сестры, хотя очень хочется отвернуться, чтобы ненароком не выдать лжи.
– Диа, эта девушка уже мертва, и…
– Может быть, ты успел пустить в сердце кое-какие чувства к ней, прежде чем убить, – улыбается Дианна. – К тому же расползлись некоторые слухи…
– Они на то и слухи. Надеюсь, ты им не веришь.
Она пожимает плечами, вызвав у Гая не самые приятные ощущения в груди.
В другом случае подобные изречения, такие свободные и лёгкие, из уст сестры должны бы напугать любящего брата. То, с какой непринуждённостью Дианна говорит о мести, смерти и убийстве, которое, как она думает, учинил младший брат, действительно напугало бы нормального здравомыслящего человека.
Но Гай просто привык. И она тоже. Они росли в окружении преступников и крови. С самого детства они слышали, что отец убил кого-то там, потом кого-то тут. Что полиция закрывает глаза, что нет в мире справедливости, когда карманы плохих людей забиты деньгами. Но отца плохим человеком они не считали. По крайней мере, Дианна. А вот Гай мог и ненавидеть, и любить его одновременно.
– Мне абсолютно всё равно, где сейчас лежит её труп, – врёт парень, по-прежнему глядя сестре в глаза. Бессовестно и нагло. – Я убил её. Исполнил свой долг. На этом всё.
– Зачем же ты ей врёшь?
Голос Вистана, раздавшийся у него за спиной, заставляет всю душу похолодеть: от кончиков волос на голове до пальцев ног. Сердце колотится, дыхание перехватывает. Снова этот липкий невыносимый страх ползёт по спине, по изуродованной руками отца спине.
Гай поворачивается. Медленно и осторожно, словно перед ним – зверь, готовый наброситься на него, как на кусок сырого мяса. Вистан выходит на балкон, а вслед за ним двое телохранителей.
Тревога натягивает нервы как струны.
– Милая, – улыбается Вистан, – у нас с твоим братом назревает серьёзный мужской разговор. А твои подружки, кажется, тебя уже заждались.
– Конечно, папуля, – в ответ улыбается Дианна, чмокая отца в щетинистую щёку. – Удачно вам поговорить.
И снова она оставляет брата одного с тираном, с чудовищем, с человеком, не знающим жалости.
Сестра выходит, закрывает за собой дверь. Снаружи остаются четверо мужчин. Балкон, до этого просторный и широкий, теперь будто бы сужается прямо на глазах Гая, заставляя его сердце трепетать от ужаса.
– Итак, – начинает Вистан. Тон его голоса спокоен. Это в нём и страшит в первую очередь. Непредсказуем, как сам дьявол. – Ты считаешь меня идиотом?
Гай сглатывает, но совершенно незаметно.
– О чём ты, отец? – хмурится он, выдавая искреннее замешательство.
Вистан подходит к перилам, делает глубокий вдох. Его идеально начищенные лаковые туфли блестят под лучами солнца.
– Ты принимаешь меня за идиота? – повторяет он. – Скажи мне, сын, принимаешь?
– Я не понимаю, о чём ты…
– Дочь Кормака не мертва.
И в этот момент мир вокруг сотрясается под гнётом слов из уст отца. Гай понимает: раз Вистан так уверенно это выдаёт, значит, он действительно знает.
– Эта паршивая девчонка не мертва, – снова говорит Вистан. – Скажи мне на милость, как так получилось?
Гай делает шаг назад. В детстве при подобном вскрытии обмана ему пришлось бы упасть перед отцом на колени, снять верхнюю одежду, подставить голую спину и смиренно получать свои наказания. И его сердце сжимается лишь от мыслей, что нечто подобное придётся повторить вновь.
– С чего ты взял? – спрашивает Гай, заставляя голос звучать чётко.
– Ты всё-таки принимаешь меня за идиота. Воспользовался моим отъездом в Лондон, посчитав, что это всё так легко уладится? Что я не узнаю?
Вистан поворачивает голову в сторону своих телохранителей и едва заметно кивает.
И следующее, что ощущается в конечностях, – проходящий по каждой клеточке разряд тока. Он настолько силён, что Гай теряет контроль над собственным телом, падая на пол и чувствуя, как под рёбрами неприятно закололо.
А потом – размытая фигура отца, двоих мужчин и темнота, окутавшая сознание.
Я разучилась считать и следить за временем. Мне некуда спешить, не нужно куда-то ехать, у меня нет возможности связаться с мамой и сказать, что я в порядке.
Меня это убивает.
Нейт сидит за столом напротив Моники и жуёт свой бургер. Я держу в руке свой. Они не позволяют мне голодать, требуют, чтобы поела, а я притворяюсь, будто собираюсь откусить хоть кусочек, а на самом деле жду удачного случая, чтобы спрятать бургер и сделать вид, что съела его.
И всё могло бы проходить по старому сценарию: голос Нейта и хихиканье Моники над его шутками нарушали бы тишину небольшой деревянной комнаты, я бы сидела, уставившись в одну точку, неспособная думать ни о чём другом, кроме как о папе…
Но всё имеет свойство меняться.
Тишину пронзает громкий треск стекла. Я успеваю увидеть, как окно, находящееся возле двери, разлетается вдребезги, как что-то небольшое падает возле стола, а затем комната начинает заполняться дымом. Но я не успеваю сделать ничего другого, как вдруг Нейт молниеносно бросается ко мне, хватая за руку и прижимая к полу.
– Не вдыхай дым! – громко говорит он. – Задержи дыхание!
Я растеряна, но послушно набираю в лёгкие воздуха и испуганно дрожу, не понимая, что происходит. Моника вжимается в угол, среагировав ничуть не хуже своего парня. На её лице нет страха, лишь лёгкое волнение, как перед не особо важным экзаменом в школе.
Сперва Нейт быстро хватает с пола влетевшую ранее в окно штуку, из которой всё ещё сочится дым, затем распахивает дверь мощным ударом с ноги, прижимая небольшое полотенце к носу и рту одной рукой, а второй выбрасывая дымящийся предмет на улицу. Постепенно дыма становится меньше: он медленно выходит на улицу через открытую дверь, вытесняемый свежим воздухом. Нейт достаёт нож, ловко прокручивая его в руке и прячась рядом с выходом. Я вижу, как в свете ламп поблёскивает зазубренное лезвие. Внезапно раздаётся выстрел, и я инстинктивно вскрикиваю, прикрыв голову руками. Часть двери разлетается в щепки. Нейт приставляет указательный палец к губам, как бы прося меня молчать и не издавать ни звука. Я прижимаю ладонь ко рту, а сама чувствую, как меня начинает вдруг мутить. Странное ощущение – как будто конечности ослабевают, а голова затуманивается. Я часто моргаю, пытаясь смахнуть это состояние и сконцентрироваться на задержке дыхания. Ведь именно это от меня требуется в данный момент.
Чтобы не умереть в итоге.
Проходит несколько долгих минут тянущейся тишины и напряжения, которым наэлектризовался воздух. Кто бы там не находился, этот человек явно намерен сделать с нами что-то ужасное.
И тут в проходе появляется тёмная фигура. Высокая, мускулистая, будто стальная. Я позволяю себе дышать короткими вдохами, лёгкие от недостатка кислорода уже горят пламенем.
Едва чья-то нога в чёрном ботинке ступает за порог, как Нейт, поднимая нож, делает выпад вперёд, словно намереваясь всадить лезвие куда угодно незваному гостью.
Но тот оказывается куда ловчее.
Мужчина действует молниеносно, будто заприметив угрозу ещё задолго до того, как Нейт придумал план будущих действий в голове. Он уклоняется от удара и резким движением скручивает парня, заставив его вскрикнуть от боли. Начинается самая настоящая борьба, и возникает такое ощущение, будто мужчина совсем нас с Моникой пока не замечает. Мы можем сидеть тихо и не высовываться, а можем скрыться, но рано или поздно, справившись с Нейтом, он нас найдёт.
Когда мужчина в чёрном с силой толкает сопротивляющегося Нейта к столу, вся посуда валится на пол, разбиваясь на крупные и мелкие осколки и поднимая такой шум, что я непроизвольно вздрагиваю. Нож тут же летит куда-то в сторону. Шансов на спасение становится меньше.
Я вижу, как парня в очередной раз отбрасывает к стене, а из его носа уже течёт кровь. Нейт выглядит измученным, тяжело дышит, и вряд ли одержит в этой борьбе победу. Его соперник очень высок, накачан, двигается быстро, как настоящий профессионал. Меня охватывает ужас, когда взгляд злобных глаз мужчины внезапно летит в мою сторону. Это может означать только одно – я и есть его цель.
– Хрен тебе, а не Лина! – выкрикивает Нейт, заметив метнувшийся в мою сторону взгляд, когда мужчина уже начинает идти ко мне.
Парень привстаёт, а затем бросается к его ногам, заставив с грохотом упасть на пол. Я почти слышу, в каком гневе рычит подосланный убийца или кем он там является…
И не успевает пройти больше двух секунд, как он наваливается всем телом на парня, а крупные руки оказываются сомкнуты вокруг шеи Нейта. О боже, неужели его задушат прямо у меня на глазах?
Я не сразу замечаю движение в стороне от меня, совсем рядом. Мне кажется, я и вовсе дышать перестала, поэтому лёгкие уже взбунтовались. Но повернув голову, я с удивлением вижу прошмыгнувшую к стоящей на столе вазе Монику. В её движениях совсем нет страха, неуверенности, она совершенно не колеблется, пока осторожно, почти на цыпочках приближается к мужчине, не замечающему её за своей спиной.
И вот ровно через секунду ваза с громким треском разбивается о его голову после удара девушки. Конечно, этой силы совсем недостаточно, чтобы вырубить его, но зато Моника своими действиями дала Нейту немного времени, и я думаю, этого она и добивалась. Мужчина, опешив, уже растерянно оборачивается, и ровно в этот момент получает удар в лицо. Из его горла вырывается резкий выдох, и, воспользовавшись этим моментом, Нейт с силой скидывает его с себя, кашляя от нехватки воздуха, а затем оказывается сверху и принимается наносить ещё несколько ударов кулаком.
Я закрываю себе уши, не в силах слышать этих звуков, а затем и видеть, как на пол брызжет кровь. Встаю с пола, ноги превратились в вату, мне хочется убежать отсюда, чтобы ничего не слышать, ничего не видеть, ничего не чувствовать.
– Нейт, перестань! – кричу я, хватаясь за голову. – Хватит!
Нейт бросает на меня взгляд и улыбается. Тело под ним уже обмякло и не шевелится.
– Ты что, в его команде? – наигранно обиженным тоном произносит он. – Он чуть не прикончил меня, вообще-то.
Меня пугает его улыбка, его относительно спокойное состояние после того, как он разбил кулаки в кровь о лицо человека. Содеянное в нём выдают только вздымающаяся часто грудь и немного побитый вид.
Я опускаю взгляд к лицу мужчины под ним. Не знаю, вполне возможно, что Нейт сломал ему нос или может челюсть: звуки ударов были отвратительны.
Желудок скрючивается в уродливый узел, велик риск, что меня сейчас вырвет. Моника, покашливая от остатков дыма и прикрывая немного нос, подбегает ко мне и пытается утешить, хватая за плечо:
– Лина, тихо, всё будет в порядке. Нейт ничего такого не сделал.
Я отталкиваю её в сторону:
– Не подходи ко мне! Не смей подходить ко мне!
Вжимаюсь в угол, смотрю на то, как Нейт, решив оставить дальнейшие разбирательства на Гая, о чём он говорит вслух, встаёт с бессознательного тела, вытирая с носа кровь. Мужчина совсем не шевелится и не выказывает почти никаких признаков жизни.
– Моя крошка только что спасла меня, – улыбается Нейт, переступив тело и притянув Монику к себе за талию.
Та улыбается и, совсем не брезгуя, целует его в губы.
Да они все спятили!
После нежностей со своей девушкой Нейт достаёт телефон и звонит Гаю, но из трубки слышатся одни гудки.
– Не берёт трубку, – говорит он. На лице проступает волнение, светлые брови хмурятся.
– Позвони парням, – предлагает Моника. – Они ведь вместе уехали?
– Так-то да, но сейчас они, по идее, разделились. Гай на свадьбе у Дианны, а остальные поехали за Хизер.
Хизер? Кто такая Хизер?
Я запускаю пальцы в волосы и понимаю, что не могу отвести взгляда от лежащего у ног Нейта тела, хотя и пытаюсь отвернуться. Мужчина средних лет одет в чёрную водолазку, штаны и ботинки с твёрдой подошвой, на поясе закреплён пистолет, а с другой стороны виднеются кожаные ножны. На шее у него висит что-то, напоминающее медицинскую маску: возможно, какая-то защита от пущенного ранее им же дыма.
Нейт обыскивает его и вынимает чёрную карту из кармана брюк. Читает надпись, выгравированную на оборотной стороне снизу.
– Хрен знает, кто этот тип, – недовольно бурчит он, бросая карту в сторону. – Я лично с ним незнаком. Просто «шестёрка».
– Откуда он узнал, где мы находимся? – с волнением в голосе интересуется Моника.
– Понятия не имею, но это значит, что мы в полной заднице.
Нейт снова набирает кого-то в телефоне и подносит его к уху. На этот раз дозвониться у него получается.
– Чувак, не знаешь, где Гай?.. Чего?! Твою-то мать… Ладно, хорошо. Тогда мы выходим. На нас только что напали… – Пауза, потом ответ: – О’кей. Пусть поторопится. – Положив трубку, парень переводит на нас с Моникой встревоженный взгляд и громко говорит: – У нас проблемы, короче. Нужно отсюда валить, и как можно скорее.
– Что случилось? – спрашивает Моника.
– По дороге объясню. Сейчас нужно уходить. Давайте, девчонки! На улицу!
Моника берёт меня за руку и ведёт к двери, прежде чем я успеваю сама сделать хоть шаг. Я всё ещё растеряна и напугана. Мы выбираемся в лес, воздух проникает в лёгкие мощным порывом. Нейт выходит из дома вслед за нами, вытягивая тело мужчины за собой и захлопывая дверь.
А затем я слышу, как сзади к нам быстро подъезжает машина.
– Живо все сюда! – прикрикивает Лэнс через окно белого «Мерседеса».
– Чувак, открой багажник! – пыхтя, просит Нейт.
Он бросает тело мужчины на землю возле колёс заведённого автомобиля, связывает ему руки и ноги прочной верёвкой, которую притащил с собой из дома и потирает лоб тыльной стороной ладони.
– Кто это? – У Лэнса хмурятся брови.
– Это мы и выясним чуть позже, – усмехается в ответ Нейт. – А ещё выясним, как он, блин, нашёл нас.
Багажник раскрывается сам собой, и два парня хватают бессознательного мужчину с двух сторон и загружают в багажник. Моника тем временем осторожно просит меня сесть в салон, что я, всё такая же напуганная, делаю без сопротивления.
А затем мы уезжаем.