Время под вечер. Перевалило за шесть часов. Погода хорошая. По одной из улиц Лесного бродит молодая, красивая и нарядная баба в синем суконном кафтане, вертит в руках какую-то записку и то и дело дает ее читать встречным дачникам. Баба – кровь с молоком: полная, белая, румянец во всю щеку, перламутровые зубы так и блещут при говоре. Она кого-то разыскивает по адресу. Встречные мужчины пожирают бабу глазами, долго смотрят ей вслед и невольно восклицают нечто вроде следующего:
– Вот так баба! Родит же Господь Бог таких баб!
Вышел пожилой купец за калитку своего сада, икнул, потрепал себя по жирному животу и сказал:
– Вот мы, по благости Божьей, и сыты после трудов своих праведных!
Баба подошла к купцу. Купец, увидав бабу, осклабился во всю ширину своего лица.
– Кого тебе, умница? – спросил он.
– Да вот тут прописано, – отвечала баба. – Полковницу Подпяткину. Ищу-ищу – разыскать не могу. Верите ли, смучилась даже. Да полковница-то она ненастоящая, так, может, оттого… Муж у нее поштане в писарях служит. А уж и народ же здесь! Охальник на охальнике. Записку прочтут, а потом приставать начнут. Ей-богу! – прибавила она, улыбаясь.
Купец оглянулся, посмотрел, нет ли в саду жены, и потрепал бабу по спине.
– Да как к тебе не приставать-то? – сказал он. – Вишь, сдобья-то в тебе сколько! Ну, вот что… Давай я тебя провожу. Так на самую дачу дворнику и сдам. Вот тут через дорогу леском будет ближе.
Баба замахала руками.
– Нет, господин купец, не пойду я с вами! Вы лучше так мне скажите, куда идти. Я и разыщу. Водили уж меня тут леском-то, да что!.. – Баба плюнула. – А еще мужчина-то какой, – прибавила она. – В соломенной шляпке, в очках, скулы с проседью. Срам!
– А что?
– Да как же: повел, будто и путный, а сам заигрывать начал, стал за щеки щипать. Я женщина замужняя. У меня муж огород держит на Выборгской. Окромя того, мы холстом торгуем. Привезли ноне по весне из деревни, распустили в долги, а теперь ходи да получай. А не получу, так муж тоже и учить начнет. Он мужчина строгий. Вы, господин купец, меня пожалейте и, коли знаете, то укажите, куда идти.
– Тебе, родная, одной не найти. Это в такой трущобе, что и сказать нельзя. Пойдем, я тебя провожу. Я человек женатый, меня бояться нечего.
Баба смотрела недоверчиво.
– А побожись, что по дороге обижать не будешь, – сказала она.
– Ей-ей, пальцем не трону!
Пошли. Свернули в переулок, но через минуту баба оттуда выскочила. Купец догонял ее.
– Акулина! Куда ж ты, дура? – кричал он.
– Нет, сударь, я лучше к кому-нибудь другому!.. – замотала головой баба и, остановясь на улице, безнадежно смотрела в записку, держа ее кверху ногами.
Показался рослый юноша в гимназической фуражке и с удочкой в руках.
– Не знаете ли, господин, где бы мне вот это самое место разыскать? – робко обратилась к нему баба и подала записку. – Сама я неграмотная, а ищу, ищу…
Юноша раскрыл рот и улыбнулся.
– Такая красивая баба и неграмотная! – сказал он. – Ай-ай-ай! Ведь ты прехорошенькая! Хочешь, я тебя грамоте выучу?
– Нет, уж это зачем же… А вы лучше покажите, куда мне идти.
– Тебе одной не найти. Кроме того, там собаки злые. Напасть на тебя могут. Пойдем, я тебя провожу. Мне по дороге.
– Ни-ни! Ни за что на свете! – замахала руками баба и бросилась в сторону.
– Дура! Да я рыбу туда удить иду! Мне по дороге. Вот тут только в переулочек свернуть и по задам пройтись – так рукой подать! – кричал ей вслед юноша.
Баба шла по дороге, не оглядываясь. Юноша-гимназист и купец шли за ней в отдалении один за другим.
– Послушайте, молодой человек! Вы это зачем бабу обижать вздумали? – кричал ему купец.
– Помилуйте, да я и не думал, – конфузливо отвечал юноша.
– То-то, «не думал»! Нешто это порядок? Красивой женщине и показаться нельзя!
Баба подошла к разносчику, повстречавшемуся ей с пустым лотком под мышкой.
– Не прочтешь ли, земляк, где бы мне тут полковницу разыскать? – спросила она.
– Полковницу? Да ты, янтарная, сама краше полковницы! – прищурился он. – Вишь, сдобья-то сколько нагуляла! И чем только тебя кормили? Совсем прозрачная! Ух!
Мужик схватил ее за бок. Баба отскочила.
– Что ты, Христос с тобой! Я не волк! Ну, давай, давай сюда записку-то! Я прочту, – прибавил он.
Баба подала записку. Мужик долго вертел ее в руках, шевелил губами и наконец отдал ее обратно.
– Темно что-то написано… – сказал он. – А ты вот что: мы лучше пойдем вместе. В трактире я тебя чайком попою. Там и расспросим.
– Ни-ни! Какой тут чай. Я замужняя. Муж ждет и потом ругать будет.
– Муж подождет. А мы первым делом сейчас бутылочку пивка… Уж больно ты баба-то важная! Не угостить-то грех!
На сцену эту смотрит дачник с обезьяньим лицом, в жокейской фуражке и с оскаленными зубами.
– Чего тебе, милая? – подкрался он к ней, как кошка, и протянул руку к записке. – Обижают тебя? Войди ко мне в садик, отдохни на скамеечке. Я прочту тебе и расскажу все, что следует. А ты пошел прочь, дурак! Чего рот-то разинул? – крикнул он на мужика.