Закутавшись по уши и нацепив темные очки, Жак и Мартина растянулись рядышком в садовых шезлонгах, наслаждаясь скупыми лучами солнца.
– Меньше народу – больше кислороду! – сказал Жак.
– Мы их всех очень любим, особенно мальчиков, – вздохнула Мартина, – но как же хорошо, когда они наконец уезжают. Я еле жива. Слава богу, у нас осталось еще несколько выходных. Не мог бы ты пойти поставить чайник?
– А что, обедать мы не собираемся? Уже почти два часа…
– Мне что-то нехорошо, и вообще, я совсем не хочу есть. Возьми кусок холодного мяса. Там остался еще лосось и фуа-гра. Только выбери что-нибудь одно. Я видела вчера, как ты два раза взял добавки! Буду тебе признательна, если ты постараешься не умереть за десять лет до меня. Я не нанималась доживать в одиночестве.
Жак принес тарелку холодного мяса с горчицей из Мо и несколькими ломтями хлеба.
– Ну что, обсудим твое выступление? – предложила Мартина.
– Да ладно! Ты сама вечно путаешь имена собственных сыновей, да и невесток тоже, когда говоришь о них.
– Да, но не при них же!
– Еще не вечер! Если Жанна устоит, значит, она рождена для нашей семьи. Потому что таких оговорок будет еще много. Может, наконец нам обломится невестка, которая не заморачивается по этому поводу. Со Стефани и Лорой даже посмеяться нельзя! Обижаются по пустякам.
– По пустякам? Ты им столько всего наговорил, что они постоянно ждут от тебя подвоха.
Мартина смотрела на мужа. В две минуты разделавшись с мясом, он откинулся в шезлонге, чтобы спокойно его переварить.
– Что у нас с Новым годом, Жак? Ты узнал про ужин в Сан-Мало, помнишь, я тебе говорила? Может, закажем? И еще там будет выставка. Я бы предложила им свои картины на следующий раз. Эй, я к кому обращаюсь?
Жак взял свежий «Монд» и собирался уже погрузиться в разгадывание очередного кроссворда, но обнаружил, что кто-то успел его почиркать, к тому же без особого успеха.
– Да, да, но я пока не знаю, – ответил он с отсутствующим видом. – Кто, интересно, залез в мой кроссворд… Черт-те что, сплошные ошибки! И все перечеркнуто. Тут уж не исправить! «Сто лет в обед» – написано «старик». Мало букв! Надо «столетник». Вот дуры! Что ты сказала?
– Новый год. Сен-Мало. Я подтверждаю?
– Подожди, не заказывай. Ты же знаешь, мои ребята со стройки работают в праздники. Наверняка я им понадоблюсь. Они уже неделю мне телефон обрывают. Совсем без меня растерялись, а новенькому мальчику они не доверяют.
– Жак, притормози. Они же сами об этом тебя просили, разве нет? Ты постоянно на взводе последнее время. Через год выйдешь на пенсию. Они должны научиться справляться без тебя. А ты без них… В тебе нуждаюсь я! И мне хочется, чтобы мы почаще бывали вместе.
– У нас потом времени будет хоть отбавляй!
– Да, но годы летят. Мы не успеваем насладится обществом друг друга и детей, а надо бы, пока мы еще в форме.
– Они только что уехали. Дай дух перевести!
– Я серьезно. Мне надоело с ними ссориться. Они слишком нам дороги. Мне, во всяком случае.
– И мне тоже, радость моя! Мне тоже. Наверное, вода уже вскипела. Я принесу тебе чай.
Жак вернулся с дымящейся чашкой и поцеловал Мартину в лоб.
– Знаешь, – продолжала она, глотнув обжигающего чая, – после смерти папы мне часто кажется, что я как эти персонажи из комиксов, которые бегают над пропастью и падают, только когда замечают, что под ним бездна. И я не в состоянии удержаться на краю.
– Что ты несешь! У тебя глюки? Я снова заварил шалфей вместо чая?