Доктор повернулся к кейсу и, открыв его одним движением руки, начал перекладывать папки. У Анны в этот момент зазвонил телефон.
Она взглянула на дисплей.
– Ой, срочное дело. Извините, доктор, – поднося телефон к уху.
– Здравствуй, что случилось, – начала разговор Анна. – Да, ну ты же знаешь, где ключ. Зачем ты мне звонишь по роумингу. Это дорого! Опять отчим? Я тебе говорила, в любой момент оставайся у меня. И заодно полей цветы на балконе. Я думаю, завтра во второй половине дня. Не плачь. Возьми себя в руки, Дина! Егор не будет ломиться! Успокойся! Возьми себя в руки! Я завтра уже буду дома. Хорошо, Дина? Да. До свидания.
Владислав продолжал перебирать документы.
– Вроде… Я все… Я все документы уложил.
Анна лишь улыбнулась, убирая телефон.
– Теперь можно идти! – сказал Владислав и закрыл кейс. – Кстати, извините, профессор?
– Анна! – ответила собеседница.
– Профессор Черевко, – Лесневский глянул на бейджик.
– Ага, – улыбнулась Николаевна.
– Хорошо. Следуйте за мной.
Ощупывая свои карманы, Владислав проявил обеспокоенность на лице.
– Ну, вот… Вот и всё, – вновь растерянно улыбнувшись. – Я постоянно тут теряю шариковые ручки. Чёрт!
После он взял свой пиджак, лежащий на спинке кресла, и мигом накинул его на плечи.
– Ну, я готов! – нащупав что-то в нагрудном кармане рубашки. – А, в кармане. Ладно. Пойдёмте.
Лесневский прошёл прямо к сцене и, обойдя её с левой стороны, подошёл к небольшой лестнице. Она вела наверх, где и располагалась трибуна для выступлений. Черевко следовала за ним.
– Профессор Гибитц? – позвал Владиславович, подходя к двери, ведущей за кулисы. – Ты у себя? Альфред? Альфред, ты здесь?
Лесневский отворил дверь, оглядывая темный коридор. Подойдя к одной из дверей, он начал стучать.
– Гибитц? – повторил Владислав. – Альфред? Альфред, это я. Это Лесневский. Открывай!
Ответа не последовало. Он продолжал стучать.
– Похоже, что профессор Гибитц со всеми в буфете, – предположила Черевко. – Он ведь тоже человек, а не робот. Вполне мог проголодаться.
Владислав прекратил стучать, остановив руку в воздухе.
– И действительно, – повернувшись к Анне. – Вполне.
Она слегка улыбнулась в ответ.
– Просто у меня из головы не выходит этот случай, – вздохнул Владислав. – В том лесу, они видят других.
– Сон?
– Да. Они видят многих других… других, то есть тех, кого мы ещё и не знаем. Это не обязательно могут быть Ваши или мои студенты, – сделав паузу. – Они описывают разных людей. И по цвету кожи и по внешности.
– А что именно они описали, кроме цвета кожи.
– Разрез глаз, более узкий разрез, намекая на азиатское сообщество. Я думаю, это общее собрание людей со всей планеты. Вот только не ясно, сколько их там. Может и не десятки, а сотни, а может и…
– Тысячи? – заканчивая за доктором, переходя на вопрос.
– Если не больше. Они описывают своё видение размыто, не ясно. Я сейчас начинаю размышлять о том, что следует надавить и заставить посчитать, примерно хотя бы. И это сделать с несколькими…
– Подопытными, – опять заканчивая за доктором, продолжила Анна.
– Да, профессор. Ладно. Давайте пройдем в буфет.
Владислав направился к выходу.
– Профессор Черевко, а Вы погружали их в транс? Или, как Вы получили эту информацию?
– Да, доктор Лесневский.
– Прочь официоз, мы общаемся слишком отдалённо. Зовите меня просто Владислав.
– Давайте перейдем на „ты“! И пожалуйста, зовите меня просто Аня.
Владислав улыбнулся.
– Давай. Так ты пытала их?
– Кого?
– Подопытных, – обернулся доктор. – Тех, кто видят один и тот же сон.
– Нет, что ты. А, это шутка.
– Конечно.
– Транс. Я погружала их в транс, – начала она. – Так я получила эти данные. Я не решалась оглашать пока свои эксперименты, потому решила просто посетить симпозиум и послушать, может, кто-то столкнулся с подобным явлением. Я не была уверена, что это вообще стоит предавать огласке. Мне кажется… – не договорив, Черевко задумалась.
– Ты знаешь, у меня произошла почти аналогичная ситуация.
Они продолжали идти по коридору, подходя к двери, ведущей из-за кулис обратно в конференц-зал.
– Я применял гипермнезию…
– Да, – отворяя дверь, выдохнула Анна. – Спасибо Куэ.
– Куэ? – растерянно посмотрел на женщину Владиславович.
– Ну, ты же знаешь, принцип гипермнезии открыл Куэ, – сказала Черевко, продолжая идти впереди доктора.
– Я не знал! – Владислав спустился со сцены. – Точнее, как-то не интересовался. А может и знал, просто забыл. Нет, я действительно как-то не вникал в историю происхождения этой практики.
– Французский психолог и фармацевт Эмиль Куэ, – улыбнулась профессор. – Именно Куэ заметил, что сила внушения играет огромную роль в лечении. Одним он говорил об эффективности лекарств, а другим нет. В результате эффективность лекарств была у первых выше, чем у вторых, и они выздоравливали быстрее. И вообще его лечение было основано на сомнамбулическом состоянии. Известное, в простонародье, как гипноз.
– А, – выдохнул Владислав. – Еще это состояние называют лунатизмом. Так ведь? – догнав коллегу.
– Ну, это обобщенное название, – собеседница продолжала улыбаться. – Иди впереди, я не знаю где здесь буфет.
– Но принцип, принцип тот же, причём люди потом ничего и не помнят… А вообще, это только им на пользу. Я стараюсь давать установку, чтоб они забыли о том, что мне рассказывали.
– Ну, это логично, если они до этого не помнили, значит и не должны.
– Не в этом дело. Один расскажет другому и тот мне поведает тот же рассказ. Были случаи, когда они притворялись, что вошли в транс. Вот только ведали мне не то, что нужно. Я быстро уличал их в обмане.
– Всему виной деньги, которые ты обещал щедро платить им?
– Именно. Потому я даю установку, чтоб они этого не помнили. Ведь о сне ведаю не я им, а они мне.
– Ловко придумано.
– Да нет здесь ничего умного. Все просто.
– Всё гениальное просто.
– Ну, можно и так сказать.