– Дорогой Эдуард! Желаю Божией помощи, приятного аппетита и хорошего настроения. Чтобы детки не капризничали… Особенно старшие. Вчера находился в ужасном расположении духа. И на тебя хотел наехать в письме, но потом письмо это удалил. Вот такие дела… Да уж. Почитал разные мудрования о миссии, обновленчестве, покрутил головой по сторонам. И просто возникло желание собрать портфель выйти из отдела и больше не возвращаться. Но к вечеру это все прошло. Видимо бес уныния напал на меня. Но что делать? Вот так и есть, и мысли эти были и остаются небезосновательными.
– Привет, дорогой N! Я рад, что ты с собою справился… Много мне теперь есть что тебе сказать, но слушать тебе это все будет нелегко – по себе знаю…
Скажу просто конечный пункт – надо смиряться, т.к. мы с тобою ничего хорошего в этой жизни не заслуживаем, и вряд ли уже когда-либо заслужим. Надо тихо сидеть и молчать в тряпочку. А вот уже поводы для такого смирения – они очень весомы… Недостойны мы ни священнодействовать, ни проповедовать, ничего. Слава Богу что терпят нас и не выгоняют, а Господь не посылает пока во ад…
И вот нося в себе такие мысли нужно не отчаиваться, оставаться добрым, терпеливым, кротким, никого не ругать, не оскорблять, ни на кого руку не поднимать, ни о ком плохо не думать, не осуждать. Так вот спасение-то наше соделывается. Хочешь спастись – спасешься, но не в делании внешнем, а все больше в терпении, смирении и главное – в любви.
– А ты об иуде хорошо думаешь?
– Они тоже люди, все, кто вокруг тебя, у них есть матери, они трогали сердца близких, кого-то выручали, любили, кому-то доставляли утешение и радость. Не вся жизнь в вопросах миссии, есть обычное человеческое тепло, в нем-то и обретается Бог. Бог там, где тепло, и Его нет там, где холод, какие бы правильные и хорошие слова при этом ни говорились. N твоя правильно сказала – кефир, потому что болит желудок – извините за прозу жизни – то есть попросила любви! И не получила – потому что перед этим 4 часа подряд орала Наташа, и мы были обессилены этим. Но посидели, покушали, поговорили, понесли друг друга чуточку – вот и оказали друг другу любовь…
Иуду бы простил Господь, если бы он покаялся. Господь не закрывал для него сердца. «Друг, зачем ты здесь?» Господь никого никогда не отталкивает и не проклинает, всех ждет и всех готов простить, только было бы желание прощения… Если же его нет – Он все равно желает, чтобы все спаслись и в РАЗУМ ИСТИНЫ пришли.
Терпение и любовь разворачивает сердца. А сердце – это страшный сосуд. Чтобы его очистить бывают нужны войны, болезни, утраты, подвиги, десятилетия терпения и жертв… Но кто с Богом, тот имеет терпение.
– Правильно ты сказал. Но все равно надо держать ушки на макушке, а то в один прекрасный день придется полюбить иуду и возненавидеть Христа. Господи помилуй!
– Ты прав, там у тебя полики надо мыть, чтобы быть с Богом…
Я вот журналы гружу… И целыми днями за табличками сижу, аж иногда голова болит квадратная…
Есть же крошечка благодати и здесь, надо нагнуться и ее подобрать, как те иконочки, которые здесь часто по углам валяются в забвении и поругании, никому не нужные…
Ты за Господа держись, Он даст терпение и смирение, и не будешь отчаиваться, глядя на них – пусть себе идут, куда знают, по «дороге в никуда». Может, наше-то терпение и молитва и станет когда-нибудь их спасительным кругом. То есть не наше, конечно, а Божие.
– А может кому-нибудь спасительным кругом стало бы то, что ему сказали: друг! то, чем ты занимаешься – «блажь заморская и антихристова лжа», как говаривал покойный А.И.Солженицын… И я не хочу в этом участвовать и тебе, дорогой мой, не советую, не советую, потому что я тебя люблю, а если бы не любил, то так и продолжал бы восторгаться тем, что ты настолько духовный, что жареную курочку Великим постом трескаешь и все тебе ни по чем!
– Нет, жареную курточку Великим постом не ем, хотя без молочного уже не обхожусь… Как говорится, по силе и пост.
Помыслы мне такие приходят – что если это начало? Ведь я тоже к Церкви через Толстого, Меня, Бердяева шел… А потом Господь помиловал, и я встретил Батюшку. Тогда-то все и начало вставать на свои места. Им надо пожелать такой Встречи. Ведь многие из них искренне ищут Бога. Но пока не нашли.
А кто-то, такие, как мы, должны этот их поиск нести и терпеть, чтобы он просто был возможен. А наверху они и принимают решения по духу времени нашего – других и не пустят наверх. И если они начнут приходить в сознание, они сразу встанут рядом с нами, а наверх поставят других, еще худших…
Я думал о тебе сегодня. Вся эта внешняя буча – только образ той страшной битвы, которая ежедневно разворачивается за душу каждого из нас, которая дороже всего мира. И лишь иногда эта битва совпадает с внешними событиями, и… боевики требуют от тебя снять крест, а если ты отказываешься, тебе отрезают голову…
Держи свой крест высоко над собой, каждый день вспоминай его и снова бери, и снова неси – и он вынесет тебя к вратам Царствия.
А в наш с тобой крест, помимо всего прочего, входит четверть еврейской крови, предки-раввины-иуды – с антихристовой моралью, взявшие на себя кровь Господа. Иоанн Златоуст говорил, что до 7 колена нельзя поставлять в священники выходцев из нашего с тобой умного народа… Ну, если уж ставят, что ж делать…
– Да, интересная информация. Думаю, от нынешних священников и патриархов ни одного не осталось бы, ну уж процентов 70—80 пришлось бы заменить.
– Ты прости меня, что приходится тебе такое писать. Рад бы был что-то другое написать, да не могу, т.к. именно это считаю Истиной. То есть это мне открыто как Истина, и я ее по жизни своей несу, и это очень, очень нелегко…
Зато успокаиваешься быстро.
Удивительно, что Царь избирает для себя именно таких людишек, как мы с тобою. И Батюшка о себе говорит, что кто-то там в его роду есть «из этих»…
– А я нисколько не сержусь. Я вообще противник позиции, которой, кстати придерживается большинство, что о евреях, как о покойниках, либо хорошо, либо никак. Вся …, но, кроме NN и меня, никто не сознается. Все – русские, но ведут себя абсолютно не по-русски.
Ну не вся, конечно, но 8 из 10.
– Я надеюсь иногда, что во мне исполняется пророчество о возвращении их ко Христу.
Из этой четверти крови – и особый восторг перед «русскостью». Были бы чисто русские – все это было бы для нас обычным делом, и все. N прослушала Игоря Растеряева, да, говорит, интересный паренек, и пожала плечами – я увидел, что для нее это обычные, очень знакомые по духу песенки… Я помню, как рассердился, когда Батюшка впервые назвал меня «полукровкой»…
Ты ведь знаешь, что когда жиды обращаются в Православие, они становятся суперправославными, самыми православными… Все это плоды долгих и горьких размышлений… Ну ничего, Господь примет и нас с тобою. Он никого не оттолкнет.
Вот и попали к жидам… Но, если потерпим – пойдем когда-нибудь асфальт укладывать с чистокровными русскими, православными людьми :) А может, и не асфальт. Может, Господь для нас лучшее место готовит… Он ведь чрезвычайно добр и милостив. И если видит искреннее покаяние – не жалеет Своих даров.
– Русских сейчас среди асфальтоукладчиков не найдешь, они все в охране, либо кладовщиками подвизаются и, что самое неприятное, по своему духу – жиды в квадрате, на уме лишь кредиты, телефоны, машины, водка, бабы… ленина уважают. Пока не поймут, что отвернулись от Бога и предали Царя, будут жидами в квадрате.
– Это все тоже правда, это и есть иго жидовское, самое страшное иго за всю нашу историю…
Помолимся друг о друге – видишь, как близки оказались, как это Господь и Царь-Мученик неслучайно нас с тобой свел…
– Спаси тебя Господь, дорогой друг! Обнимаю крепко!
– Это взаимно. Покаянием убеляется душа, а слезами омывается…
– Воистину. Конец связи, пошел обедать, работать, и т. д.
Фактически, в этой беседе я просто повторил всё то, что услышал в Церкви, придя туда в 95-м году. Тогда именно так там и говорили – и я смиренно это принял. А иначе общение со священником было бы закрыто для меня, а оно мне тогда казалось важным, потому что в Церкви важно предание: дух передается от сердца к сердцу… Уйти же в другой храм было для меня на тот момент невозможно, потому что на личности священника была завязана моя семья… Мы думали, что он святой. И все в приходе так считали… Ныне слово «жид» так же режет мой глаз и сердце, как и до Церкви. И батюшки не единожды говорили мне, что во Христе нет иудея и эллина, но новая тварь. Думается, это просто новый этап. Пока эта тема была важна для меня – Господь сокрушал меня через неё. Теперь сокрушает через другое… Он не оставляет нас равнодушными, но всякий раз задевает за живое… А так, все эти темы, вокруг которых ломается столько копий, глубоко второстепенны.