Глава 7

Снимок: «За восемьдесят дней вокруг света», первое издание

Инстаграм: Роми_К [16 марта]

#ЖюльВерн #КнигаСКоторойВсеНачалось #ЖизньОтображаетИскусство

13 ♥


– Роми, ты самый неподходящий человек для такой работы на всем белом свете, – заявляет Томми.

Он все еще не оправился от простуды и шмыгает красным носом, но не может молчать. Дядюшка Мерв настолько шокирован, что не произносит ни слова.

– Ты в жизни из города не выезжала! – горячо продолжает Томми.

– А вот и выезжала, – спорю я. – В пятом классе, на карнавал в Квебек, n’est ce pas?

Половина десятого вечера, мы сидим у них на кухоньке. Томми убрал тарелки, а Мерв застыл с горячим чайником в руке. Он наконец ставит чайник на подставку и с ошеломленным видом трясет пальцами, которые чуть не обжег.

Я говорю нарочито веселым тоном, стараясь подавить внутреннее волнение, но мой жуткий французский никого не обманывает.

– Понимаешь, Томми, если меня возьмут на эту работу, я буду получать пятьдесят тысяч в год. И еще бонус в десять тысяч за проект. Мы выиграем время и придумаем, как спасти магазин.

Дядюшка Мерв потрясен до глубины души. Он тяжело вздыхает.

– Милая девочка, я сердечно тронут твоим самопожертвованием, но ты ведь понимаешь, что это безрассудство?

Не успеваю я ответить, как он скрывается в магазине. Томми раздраженно сопит и, не спрашивая, наливает мне чаю. Вертя в руке щипчики для сахара, я бормочу слова благодарности. Через две минуты на кухню врывается Мерв с запылившейся старой книгой в руке.

– Между прочим, Филеас Фогг не летал на пассажирских рейсах и совершил кругосветное путешествие за восемьдесят дней, – говорит он, протягивая мне книгу. – Отправиться по его следам – не такая уж плохая идея.

Зеленый томик сильно затерт по краям. Название на обложке и на корешке выделено золотом, и страницы хранят следы позолоты в уголках. Открытая книга пахнет садом после весеннего дождя – мокрой землей и стариной.

– Первое издание? – шепчу я.

– Датировано тысяча восемьсот семьдесят третьим годом, – кивает Мерв, – а этот экземпляр даже подписан автором. Если не получишь работу, мы продадим его на «Ибэй» за десять тысяч, а то и за двенадцать. А пока оставь у себя, на удачу. Вдруг поможет.

Томми громко шмыгает носом, ухитряясь одновременно показать свое презрение и вызвать легкое отвращение.

– Не поощряй ребенка, – говорит он, ожесточенно гремя посудой.

Мерв похлопывает меня по руке, и хотя мой живот сводит от волнения, я улыбаюсь. Я знаю цену этой книге, и дядино доверие трогает до слез.

Поздно вечером, когда я выключаю свет в своей игрушечной квартирке, пищит телефон. Электронное письмо. Что еще за К. Пауэлл? Увидев полный адрес, я вспоминаю, что так зовут ассистентку миз Сайфер.

Поблагодарив меня от имени директора за интерес к их компании, она сообщает, что работу получил другой претендент – молодой фотограф с огромным опытом путешествий и десятью тысячами последователей в инстаграме. Хуже того, этот соискатель полностью готов отправиться в путь завтра – восемнадцатого марта. Пауэлл от имени Терезы Сайфер желает мне всяческих успехов в моих будущих начинаниях.

Уронив телефон на подушку, я закрываю глаза и стараюсь вспомнить, что написала в анкете. Где я ошиблась? В графе «Что бы вы хотели добавить о себе?» я сообщила, что в данный момент у меня нет постоянного бойфренда. Подумала, что это позволит обойти других кандидатов, которым придется разлучаться с родными и близкими. Может, не стоило откровенничать?

Я вновь хватаю телефон и нахожу последнее сообщение от своего бывшего бойфренда. Как унизительно – он даже не позвонил! Сам разрыв не стал для меня такой уж огромной трагедией. Мы с Луисом встречались всего пять месяцев. Тем не менее он мне очень нравился. Порой даже походило на нечто серьезное. Когда Луис пригласил меня провести новогодние праздники с его семьей в Гвадалахаре, я сначала загорелась, но по мере приближения назначенной даты то и дело ловила себя на том, что ищу повод отказаться от поездки. «В праздничный сезон я нужна в магазине». «Я собираюсь на онлайн-курсы, и мне сообщат о зачислении в январе». «Миссис Роза хочет навестить внуков и попросила присмотреть за попугаем».

Думаю, последней каплей стал попугай. Я вновь перечитала сообщение Луиса.

Чего ты боишься? Тебе какой-то попугай важнее, чем знакомство с моей семьей?

Я ей давно обещала. Извини. Давай выпьем кофе и поговорим, – ответила я.

Нет уж. Оставайся со своим попугаем, – написал он через два часа, в течение которых я обгрызла все ногти.

И все. На остальные мои сообщения он просто не ответил. Я возвращаюсь к письму Пауэлл. Эта хотя бы не тычет мне в лицо попугаем.

Бросив телефон, я зарываюсь головой в подушку и заставляю себя посмотреть правде в глаза. Я не поехала с Луисом, потому что не хотела уезжать из города. Какой дурой надо быть, чтобы разорвать отношения с отличным парнем из-за боязни уехать из дома?

– Надо что-то менять, – громко произношу я. – Если ты хочешь спасти магазин, Роми, пора себя менять. Это твой единственный шанс.

Я вскакиваю с постели – сна ни в одном глазу. Я ему покажу! Хватаю телефон и удаляю все сообщения Луиса. Чертов попугай Справедливой Розы больше не будет сниться мне в кошмарах.

Поскольку в квартире мало места, я держу несезонные вещи в коричневом кожаном чемодане под кроватью, старом и обшарпанном, как ботинок бродяги, но вполне исправном. На крышке всего одна наклейка, в виде автомобильного номера штата Аляска. Верхняя часть стикера вытерлась, а по нижней можно прочесть надпись: «Последний рубеж». Я провожу пальцами по буквам и открываю крышку.

Остаток ночи я собираю вещи и пишу списки, а когда все собрано, сажусь и сочиняю письмо дядюшкам, полное фальшивого оптимизма и неискренних утверждений, призванных показать меня отважной искательницей приключений. Притворяйся, пока не получишь желаемое.

После этого я открываю инстаграм, чтобы изучить конкурентов. В нашем большом городе фотографов пруд пруди, и все же в конце концов мне удается сузить круг подозреваемых до трех человек. Все они – молодые жительницы Нью-Йорка, путешествующие по миру, одна фотогеничнее другой. Я почти целый час рассматриваю их истории, многие из которых включают искусно подобранную одежду, сшитую из минимального количества ткани. У двух девушек более двенадцати тысяч последователей, а у третьей – сто тысяч. У меня – тринадцать человек.

Еще минут двадцать я копирую их дерзкие взгляды через плечо, но бросаю это занятие, когда начинает болеть шея. При ознакомлении с перечнями стран, где они побывали, у меня спирает дыхание. Джунгли Вьетнама? Ледники Норвегии? Одна даже ухитрилась поработать уборщицей в Антарктиде, только ради возможности внести в список седьмой, и последний, континент. Для нее эта небольшая кругосветка – прогулка в Центральном парке. Не то что для меня.

Я тру воспаленные глаза, пытаясь подавить сомнения. Не помогает даже мысль, что я собью спесь с этих самодовольных физиономий. Надо сосредоточиться. Я делаю несколько глубоких вдохов. Мой взгляд останавливается на томике Жюля Верна. Несмотря на сомнения Томми, Мерв в меня верит.

Будильник на прикроватной тумбочке показывает пять. Дядюшка Мерв встает в шесть, значит – сейчас или никогда. Сжимая ручку старого чемодана, я на цыпочках спускаюсь по лестнице, оставляю письмо для дядюшек под дверным молотком и выхожу на улицу. Я должна убедить Терезу Сайфер предоставить работу мне.