В ожидании работы, мы репетируем. Как бы ни был долог вынужденный простой, выбиваться из рабочего ритма нельзя. Режим, однако!
Кошки в вольере волнуются. Они знают, что я нарезаю мелкими кусочками мясо. Его запах манит и дразнит, приятно тревожит, придавая любому неестественному движению осмысленность, сглаживает перчинку принуждения, хотя, возведённое в степень привычки, оно теряет свою остроту. Берёт над тобою верх. И, распробовав его вкус, ты перестаёшь считать себя лишённым свободы выбирать из двух зол то, что кажется меньшим.
– Алле! Ап! Ай, бравушки! Ай, молодец! – Кошки играют в своенравие, подчиняются напоказ неохотно, но в самом деле давно привыкли и к ритму движений и слов, чем прочно связали себя с людьми, от которых не видели ничего, кроме заботы, ласки, вдоволь вкусной еды…
– Барьер! Ай, бравушки!
– И не унизительно, не обидно ли?
– А… вы про это?! Так то всё так только, развлечение, забава. Кому-то, – сидеть в грязном подъезде, ожидая пинка и объедков, другим сходить с ума в тиши квартиры, – вернутся ли хозяева, иным ютиться в тёплом подвале, изнывая от невыносимого зуда, – блохи не церемонятся, обустраиваются основательно, гадят, как некоторые, там, где спят.
Каждый день, во время утренней репетиции, разношёрстный, в прямом смысле этого слова, коллектив, увеличивался на одну цирковую единицу.
Необычно крупная красивая кошка, присмотревшись однажды к тому, чем заняты товарки3, решила, что прокормиться таким манером ей вполне по силам, и, вовремя выходя из лесу, добросовестно отрабатывала все элементы программы. Получая вознаграждение, удалялась прочь довольной, но чем-то озадаченной, словно обдумывала нечто, суть которого оставалась для нас загадкой некоторое время, а разрешилась меньше, чем через три недели.
На очередную репетицию кошка явилась в условленный час не одна. Котята-близнецы, сопровождавшие её, были малы и милы. Мама завела их в манеж, наскоро расцеловала, недвусмысленно подтолкнула в нашем направлении и скрылась из виду, с лёгким сердцем переложив заботу о детях на людей.
Очевидно, сами того не подозревая, мы выдержали какое-то испытание, хотя не делали ничего специально, поступали, как привыкли, кошек любили искренне, как младших сестрёнок, которых надо оберегать. Относились к ним по-товарищески… А как иначе-то?! Работаем вместе! Бок о бок и тяготы переездов, и праздники, и обыденность.
Маша и Даша, так мы назвали котят, тех, что передала на воспитание дикая лесная кошка, отработали в номере десять лет, после чего также, вдвоём, вышли на заслуженный отдых, и скрашивают теперь будни одинокой американской старушки, которая, подчас, отказывая в необходимом себе, балует милых компаньонок.