В кабаке Ромы не было. Я немного пометался по залу, заглянул в кухню, потом кто-то показал пальцем на дверь, и я вышел на улицу. Опять темно, опять ночь, каждый день одно и то же, сапожники, а не программисты! Не видно ж нихрена… А, не, вон, пустой треугольник поодаль белеется. Пустой треугольник палит наличие игрока или непися, но также сообщает, что ты ему нахрен не нужен.
Я побежал по дороге, пару раз повернул. Ишь ты, далеко убежал, скотский выпердыш. А ведь мы с ним земляки! И как я раньше не подумал? Пусть и херь какую-то слушает, но ведь русскую! А за рубежом русскую херь (и даже не херь) вообще никто не слушает. Я, пожалуй, был там даже популярнее многих наших заслуженных и талантливых. Ну ещё бы, сколько бабла-то вбухано. Да мои песни в Штатах и Европах крутились чаще, чем рекламные ролики.
Рома плакал. По-настоящему. Навзрыд. Как сучка. Но меня потрясло не это. А то, что Рома сидел на бетонном прямоугольнике фундамента. Мне потребовалось время, чтобы это осмыслить.
– Ты чего, дом, что ли, строить начал? – спросил я.
– Уйди! – крикнул Рома.
– Хренасе, ты упоротый. Фундамент заложил… Ещё, небось, денег заплатил?
– Ну нет, блин, за "спасибо" положили! Чё тебе надо, Мёрдок? Уйди!
– Не, не уйду. – Я отвлёкся от созерцания чужого налаженного быта и перевёл взгляд непосредственно на Рому. – Пошли, Ромыч. Уболтал, я тебя беру.
– Куда? – Рома даже реветь перестал от удивления.
– Ну куда можно взять человека? В задницу, блин! Собирайся, пошли, будет репетиция.
– Нахер! – Рома начал отползать. – Сгинь, психопат!
– Такие психопаты, как я, сами по себе не исчезают. Вот если б атомный взрыв или что-то подобное – тогда да. А так – даже не проси. Чего ты разнылся? Пошли, работа ждёт! И работы – вагон.
Рома опять всхлипнул:
– Ты это из жалости, да?
– В смысле? – переспросил я, пытаясь нащупать внутри себя хотя бы тень жалости. А, вот, нащупал. Денег жалко – аж глаза слезятся. Братец – гнида. Только Рома тут вообще ни при чём.
– Потому что я, типа, облажался, – снова начал подвывать Рома. – Они меня освистали, Мёрдок.
– А ты на что-то другое надеялся?
– Да, блин! Я думал, хоть здесь, где можно качать навыки, смогу что-то из себя представлять. А я – чмо и ничтожество.
– А ну, отставить самобичевание! – нахмурился я. – Сразу распределим обязанности. Стебать и гнобить тебя буду я. У тебя будут другие функции в нашем дружном коллективе. Если ты, мать твою, рэпер – будешь в барабан стучать, на это-то у вашего брата ума хватать должно. А там прокачаешь навык, будешь херачить – чисто Ларс Ульрих.
– Мёрдок, ты не понял… Я раздавлен. Я уничтожен! Они готовы были убить меня. Они бросили в меня кружкой с пивом!
– Да, это я видел.
– Всё. Со сценой покончено. Навсегда! Я изменю класс. Нахер всё это.
Тут я не удержался. Сделал шаг вперёд и влепил Роме пощёчину.
Предупреждение: применение насилия вне квеста. Второе предупреждение повлечёт за собой штраф.
Ишь ты какая – штраф! А как тут без насилия, а? Вот и я считаю, что никак.
– Ты чё? – заорал Рома, выпучив на меня глаза.
– Больно? – заорал я тоже. – А будет больнее! Это жизнь, привыкай. Да если бы я бросал дело своей жизни каждый раз, как меня посылали со сцены нахер, я бы никогда ничего не добился!
Я, конечно, так и так ничего не добился, но это сейчас было неважно.
– Я ничтожество и бездарность! – не сдавался Рома.
– И что? А я, по-твоему, кто? А?! Смотри на меня, мать твою, и говори, кто я! Я – Мёрдок, самый крутой чувак в мире, ничтожество и бездарность, непостижимый размер эго которого может соперничать только с величиной его циклопического члена. Может быть, я и неудачник, но мои яйца дают свет соседней галактике, и тамошние обитатели поклоняются моим яйцам, я это точно знаю. Я, чёрт подери, бог! И я протягиваю тебе свою божественную длань, чтобы привести тебя на вершину Олимпа, где тебя озарит сияние лучей славы. Мы прославимся на весь мир! Ты и я, как Саймон и Гарфанкел, как Лу Рид и Джон Кейл!
– Я даже не знаю, кто это…
– А какая, к чёрту, разница? – Я заврался так, что аж вспотел, но Роме нужны были положительные эмоции.
Красноречие: +1
– Идём! – Я протянул руку и заодно применил навык Убеждение. – Я покажу тебе дорогу к счастью.
– А как же они? – беспокоился Рома. – Все эти… Они плевали на меня, смеялись надо мной. Я не знаю, как показаться им на глаза, они ведь меня… меня…
– Рома! Кто они такие? А? Я скажу тебе, кто. Они – публика. Зрители. Слушатели. Потреблядь обыкновенная, серая биомасса, годная лишь на то, чтобы кормить червей. Они – наша сортирная бумага, мы берём их, когда нужно вытереть жопу – больше в них нет никакого смысла. Мы – гении, мы – творцы. Я говорил тебе, что мои яйца освещают соседнюю галактику? Когда ты найдёшь свои и узнаешь, чем занимаются на самом деле они, ты будешь приятно удивлён. Мы созданы, чтобы творить, чтобы своим творчеством трахнуть самое небо. Чтобы боги, рыдая, на коленях сползли сюда, к нам, и молили о продолжении. Вот кто мы такие, Рома. Вот для чего мы родились. И ты больше не будешь лить слёзы из-за того, что сказал о тебе какой-то хомяк, просравший все мозги в интернете ещё при жизни. Даже если этих хомяков – целая толпа.
Красноречие: +1
Убеждение: +2
Да ладно тебе, угомонись. Я так хоть целые сутки могу, вообще не напрягаясь.
Рома взял меня за руку, и я помог ему подняться. Выглядел он уже куда более уверенным. Слабак и тряпка. Но этого я говорить, разумеется, не буду.
– Ты прав, Мёрдок, – сказал Рома. – Пошли и сделаем это! Мы их всех порвём!
– Так точно! – подхватил я. – Только один вопрос. Ключевой, я бы сказал. У тебя барабан есть?
– Есть кое-что получше.
– Рисунок барабана?..
– Не. Во!
Рома показал мне микрофон. Ну да, точно, на сцене он за что-то трогательно держался, как порноактриса за фаллос. А это, оказывается, был микрофон. В условном средневековье. Ну, норм, чё.
– Это, конечно, хорошо. – Я щёлкнул ногтем по микрофону, и звук щелчка раскатился по округе.
– Его можно у кузнеца закалить, он громче станет, – сообщил Рома. – А если зачарований добавить – качество поднимется.
Я зажмурился.
Спокойно, Мёрдок. Не плакать. Не плакать, я сказал! Ты мужик, а не какая-нибудь пидарасина. Всё нормально. Закалить у кузнеца, зачаровать у колдуна микрофон. Всё нормально. В рамках.
– Впереди много работы, Рома, – сказал я. – Но это даже хорошо.