Как показала первая репетиция, мы в полной заднице. И гитара, и микрофон были частью базового снаряжения. Рома не мог отдать мне микрофон, я не мог отдать ему гитару. Правда, я и не собирался.
– Ладно, в задницу микрофон, – сказал я. – Я буду петь без микрофона.
– А я что буду делать? – расстроился Рома.
– А ты стучи в микрофон. Ритмично.
– А так вообще делают?
– Кто делает? Пидарасы? Пусть что хотят, то и делают. Мы пойдём своим путём.
Рома стучал, я играл на гитаре. Очень скоро выяснилось, что слуха у Ромы нет от слова совсем. Мы друг в друга не попадали даже со скидкой на выжратое мной пиво. Но мне нравился тот звук, с которым он стучал по микрофону. Я всё пытался вокруг него чего-то навертеть из акустической гитары, пока не понял, что нихрена не получается, а когда получится, будет гораздо хуже того, что я творил при жизни.
– Не смотри, сука, – буркнул я, обращаясь к всевидящему оку брата. Хотя он, наверное, спит. Или в интересную игрушку шпилится. Ну, в реально интересную, не в это УГ.
– Чё? – переспросил Рома, перестав долбить по микрофону.
– Херня получается, говорю. Надо менять концепцию.
Мы ещё раз провели ревизию всего, что имелось у нас в наличии. Ничего особо не изменилось с прошлой ревизии: гитара акустическая шестиструнная – одна штука, микрофон динамический магический – одна штука.
– Может, ты спой? – без особой надежды попросил я.
Рома попробовал. Я покачал головой. Нахрен. Если мне понадобится в группе издыхающий павиан, я в зоопарк схожу.
– Я рэпняк могу зачитать, – сказал Рома, словно пытаясь скомпенсировать свою вторую за вечер лютую лажу.
– А я тебе на гитарке буду подыгрывать? – фыркнул я.
Я, в принципе, был готов даже на рэпняк. Лишь бы этот паровозик уже куда-нибудь тронулся. Даже не думал, что так сильно соскучился по драйву работы в группе. Куда той наркоте!
Рома начал бубнить что-то из Оксимирона, я попытался влезть в это с гитарой. Не прошло и минуты, как нам обоим стало грустно и неудобно, как будто нас заставили трахаться на сорокаградусном морозе перед женским монастырём. И мы перестали.
– Надо выпить, – решил я.
– Надо, – поддержал инициативу Рома.
Я достал из инвентаря припрятанную бутылку крепкого, и мы дружно хапнули по стопарю.
– А чё б тебе не зачитать рэпняк? – тут же сгенерировал идею Рома.
– Это на говно поделит всю мою репутацию.
– Почему? Наоборот. Если выступим.
Я задумчиво на него посмотрел. Занятный. "Репутация" для него уже – исключительно игровой термин. А как я пацанам в глаза посмотрю?!
Но каким пацанам, в какие глаза?.. Те, с кем я играл, клали прибор на то, что мы делали. Они брали деньги и терпели мои выкрутасы, вот и всё. Даже если я тут дрессировщиком баклажанов заделаюсь, они только плечами пожмут. Это во-первых. А во-вторых, где и как мы с ними увидимся? "На том свете"? Да у нас уже по определению "светы" разные. Вряд ли кто-то их будет оцифровывать. Да и слава богу.
Хотя, если вспомнить ту девчонку, из второго состава, с которой мы вдвоём отчебучивали… Ох и жаркая была! Даже имя её запомнил – Рита. Помнится, тогда, после бульдозера, я с ней жёстко порвал. И только после смерти жалеть начал. Но не до такой же степени, чтобы пойти брата просить возлюбленную оцифровать. Да и как "оцифровать"? Ждать, пока она состарится и своей смертью умрёт? Или с оцифратором за ней бегать, пока она где-то от передоза не скопытится? Не, бред, бред, пурга, отставить, куда это меня понесло? А, во, Рома чего-то говорит.
– …это ж просто, чё ты. Вон у тебя голосина какой, я аж обсираюсь.
Бляха-муха… Я – рэп?! Ладно, мёртвые сраму не имут.
– Чё делать-то надо? – проворчал я, убрав гитару в инвентарь – ясно, что пока не понадобится. Пока я брату дроздюлей не выпишу, чтоб музыкальный магазин в городе открыл. Я тут уже год сижу, а он, падла, не чешется.
– Главное – тон, – оживился Рома. – Давай порепетируем. Нужно так, с напрягом, понимаешь? Ну, прикинь, как ты лоха прессуешь на улице?
– Слышь, ты, сука! – рявкнул я.
Рома вздрогнул и почему-то побледнел.
Харизма: +1
– Н-не так жёстко, – промямлил Рома. – Давай… Ну, давай, как будто ты у своего кента бухой на дискаче сигу просишь.
– Слышь, ты, сука!!! – с готовностью изобразил я.
Харизма: +2
Рома, охерев, попятился. А поскольку репетиция проходила в моей комнате, места пятиться было немного. Под колени ему ткнулась кровать, на неё Ромыч, вскрикнув, и повалился. А с кровати что-то, заорав, подпрыгнуло.
– Б***ь! – внёс и я лепту в общее дело. – Сандра! Ты какого хрена тут делаешь?
– В смысле? – аж привзвизгнула Сандра, прикрывая грудь простынёй. – Ты ушёл за чаем примерно миллион лет назад! Я ждала, ждала и уснула! А этот лузер что тут делает?!
– Здравствуйте, – пробормотал Рома, осторожно выбираясь из постели.
– Слышь, это член моей группы, – сказал я. – И ты будешь говорить о нём с уважением.
– Угу, о мёртвых либо уважительно, либо никак, – фыркнула Сандра. – А вы в курсе, что группу меньше, чем из трёх человек, зарегистрировать нельзя? Два е***на.
Я не был в курсе, что группу в принципе нужно где-то регистрировать. Это, похоже, отразилось у меня на лице. Сандра, вдохновившись, продолжила рвать покровы и ломать идиллию:
– А, прости, я вижу, вас трое членов. Какого хрена ты голый, Мёрдок? Это часть твоего сценического образа? Боюсь, Система не даст тебе так выступать, тут же дети.
– В смысле?! – Я наклонил голову и посмотрел на третьего члена группы. – А… Я забыл.
После Сандриного "Как в первого раза" я и вправду чего-то в облаках витал. Как из постели выбрался, так и пошёл за чаем. И за Ромой. А, вот чего он от меня шарахался поначалу. Размечтался!
Я мысленно обратился к инвентарю, нашёл там свой стандартный шмот и накинул. Ну вот, точно, как чувствовал, что чего-то не хватает.
– На, заткнись, – протянул я Сандре бутылку. – Тишина в студии. Ромыч, чё ты там говорил? Давай, жги дальше.
– Да надо текст, надо что-то родить, – задумался Рома, будто тут же забывший о Сандре, которая флегматично попивала из бутылки. – Давай, зачитай что-нибудь простенькое.
– В смысле, "зачитай"? – изумился я. – Ты напиши слова.
– Да чё там писать? Это ж рэпняк. Импровизируй!
"Как ты сегодня на сцене?" – чуть не спросил я, но сдержался. Нельзя, этот парень мне ещё живым нужен.
– Рэп – это ваще просто, – махнул он рукой. – Просто берёшь и лепишь, о чём хочешь. Во, зырь!
Рома поднёс микрофон ко рту и начал:
– Оторванный хрен на земле валяется,
Оторванный хрен – вместе с яйцами!
Кто мог такое сотворить с пацаном,
Которого мы уважали всем двором.
Кто мог оторвать ему хрен вместе с яйцами?
Наверно, его девка, у ней менструация.
Все девки – суки, это всем пацанам известно,
Их надо жестоко лупить повсеместно,
Чтоб место своё знали, чёртовы куклы,
Чтоб у пацанов не отрывали залупы!
Рома, тяжело дыша, безумными глазами посмотрел на меня. Я стоял с отвисшей челюстью и внимал.
– И тут, короче, – сказал Рома. – Короче… Тут такая девчонка вступает. Мелодично так: "А-а-а-аторванный хрееееен!". И ты такой, рэпом: "На земле валяется, прямо на земле". И она такая: "Длиииииной до колеееееен!". И ты такой: "Кто такое сделал с пацаном? Кто, почему и за что?!".
– Е-**-нуть-ся, – по слогам произнесла Сандра. – Пойду-ка я отсюда.
Ей-то хорошо, она могла уйти. А куда я мог деться от творческого коллектива, который сам же и создал? Наверное, что-то такое испытывал добрый доктор Франкенштейн, увидев, как собранный из гниющего говна монстр начинает подавать признаки жизни.