Всю неделю я занимаюсь делами семьи. Мама и сестра были шокированы, узнав о том, что случилось в школе.
Опять ночую в квартире родителей: не могу оставить моих женщин одних. Весь день жду информации от Ивана, но, когда он позвонил, лишь уклончиво сказал:
– Не пыли, Задвора! Идёт следствие.
– Куда оно идёт! – зверею я. – Почтовой лошадью идёт? В чем там разбираться? Яснее ясного!
– Э-э-э, погоди. Тут интересная картина вырисовывается, – хмыкает Ванек и отключается.
Приходится ждать, пока Ванек выяснит все детали, а он, как назло, делает это тщательно и неторопливо. От его педантичности я схожу с ума, но и поделать ничего не могу.
Все же домашние попытки поговорить с Настей неизменно проваливаются. Она твердит одно:
– Никто меня не толкал. Я телефон уронила, вот и высунулась посмотреть, где он.
– Прекрати защищать этих хулиганов! – наконец рявкаю я.
– Ты сам хулиган! – вырывается у племяшки.
Она влетает в детскую, хлопает дверью и запирается.
У меня и челюсть отваливается: обычно тихая и веселая девочка превратилась в зверька.
– Влад, оставь ее в покое, – защищает дочь сестра. – Настюха пережила стресс. Дай время. Пещерно лучше, – тут она делает паузу и на всякий случай отходит на несколько шагов
– Говори уже, что хочешь сказать!
– Поезжай к себе домой, – выпаливает Янка сбегает к маме в кухню за защитой.
Я растерянно смотрю ей вслед. Может, и правда, погорячился? Не разобрался в ситуации, наломал дров? Я всегда быстро принимаю решения, мой холерический темперамент просто не дает времени на размышления и сомнения.
– Вот останется у твоей дочери детская травма на всю жизнь! – не сдаюсь я и заглядываю в кухню.
– Не останется! – отрезает Яна. – У детей очень гибкая психика. Поверь, вскоре скандал в классе будет казаться легкой перепалкой.
Но я не соглашаюсь с такой халатной позицией и ночь провожу в кошмаре. Мысли так и крутятся в голове. Хочется схватить за воротник пальто Настину училку, эту любительницу красного цвета и противного сладкого аромата, и хорошенько встряхнуть, чтобы знала, как с детьми надо работать.
– Завтра иди в приемную директора и забирай документы, – приказываю сестре наутро. – Не будет Настя учиться в такой школе!
– Влад, угомонись! – сопротивляется Яна. – Конец года, нельзя вырывать ребёнка из привычной среды. Да и денег лишних нет, чтобы школы, как перчатки менять.
Все ясно! Это упрек в мой адрес. Стою и в упор смотрю на Янку. Она тоже сверлит меня взглядом. Отец передал мне отель, чтобы бывшая семья имела постоянный доход, а я оказался дерьмовым и ленивым бизнесменом. Мне мало от жизни надо, но мама и сестра – это совсем другое.
– Да? Ты так считаешь? – уже не так рьяно сопротивляюсь я и снова начинаю наворачивать круги по комнате. – А если эта ситуация повторится? Я видел их классуху. Растяпа и ворона!
И тут в зал вбегает Настя. Ее лицо перекошено, по щекам текут слёзы. Смотрю недоуменно: я отправил ее с бабушкой в магазин, хотел поговорить с сестрой без свидетелей. И когда они появились?
– Дядя! – кричит Настя. – Регина Викторовна самая лучшая! Она нас любит! И уроки ведёт очень интересно. У всех ребят английский язык – самый любимый предмет. Я не хочу в другую школу.
– Настя, выйди! Эта тема не обсуждается. Мы с мамой сами решим твою судьбу!
– Мамочка, Влад все неправильно понял, – племянница бросается к Яне в объятия. – Я же говорила: никто меня не толкал. Вы не слушаете!
Захлебываясь от рыданий, Настя опять скрывается в детской, а на пороге появляется мама. Теперь на меня укоризненно смотрят две пары голубых глаз. Они так похожи на мои, что мороз бежит по коже. От отца мне и сестре достались высокий рост, темные волосы и густые брови, от мамы – ясная голубая радужка.
– К старости будем с тобой соревноваться, кто больше похож на Брежнева, – шутит сестра.
Мама рядом с нами кажется маленькой и хрупкой, как балерина.
– Ладно, – отмахиваюсь от родных. – Думайте сами. Но пусть посидит дома, пока все не утрясется.
Несколько дней идёт разбирательство. Яну и Настю вызывают в школу, на беседу с администрацией, родителями и одноклассниками. Меня они собой не берут. На все попытки их сопровождать, сестра категорично отвечает:
– Займись делами отеля! У тебя там куча проблем. А в школе ты, как слон в посудной лавке, все норовишь что-то сломать или испортить.
Я возвращаюсь к себе, но удовлетворения не получаю. Что-то гнетёт изнутри, словно червяк завёлся в сердце и точит потихоньку, как яблоко. Отель раздражает до зубовного скрежета. Удивляет ещё и то, что Настина классуха не требует машину. Хотя меня не должно это волновать совсем, но все же.
Чтобы занять чем-то полезным голову и время, я несколько дней инспектирую все службы отели и везде вижу развал и беспорядок. До намеченного совещания, где я должен буду выслушать предложения сотрудников, остается два дня. Но, наблюдая за менеджерами и администраторами, я не замечаю никакого движения и азарта. Такое поведение подчиненных нагоняет тоску.
Особенно раздражают горничные, которые одеты и причесаны не по уставу. Я постоянно делаю им замечания, но девушки смотрят в пол и молчат. Однажды, не добившись ответа, вызываю лифт, захожу в кабинку и тут слышу женский голос:
– На себя бы посмотрел сначала, козел! Тоже мне директор называется!
– Да кто его директором считает? – отвечает вторая девушка. – Гопник в драных штанах и потертой куртке.
Замираю от шока и в просвет между закрывающимися дверями вижу горничных, идущих по коридору. Поворачиваюсь к зеркалу. На меня смотрит высокий человек со щетиной на щеках и подбородке и потухшим взглядом. Длинные, до плеч, волосы взлохмачены, словно никогда не знали расчески. Любимая кожаная куртка сияет потертостями на локтях, сквозь прорехи на джинсах виднеются голые колени. Да и кроссовки не первой свежести, хотя и хорошего бренда.
Пожимаю плечами: никогда не придавал особого значения внешности и одежде, но люди, видимо, смотрят на меня по-иному. Хозяин элитного отеля должен выглядеть иначе. Вот и Настина учительница приняла меня за парковщика. Хорошо еще не за бомжа!
Так! Пора что-то с этим делать!
Но благие намерения тут же рассыпаются в пыль: звонит Ванек.
– Да! Слушаю, товарищ следователь! – радостно кричу ему.
– Какой я тебе товарищ? – ворчит друг. – Хочешь на шконке дни коротать?
– Пока еще не за что? Или где-то прокололся?
– Я шучу. Итак, по твоему делу. Понимаешь, следствие состава преступления не выявило.
– Как? Но я своими руками вытаскивал племянницу с того света!
– Ты все неправильно понял. Это была роковая случайность. Как сосулька, которая непременно падает кому-то на голову.
– Если бы классуха находилась в аудитории, ничего бы не произошло. Накажи ее хотя бы за преступную халатность.
– Увы, и халатности не было. В законе об образовании говорится, что учитель получает зарплату только за проведенные уроки и во время «окна» может находиться где угодно, не докладывая администрации об отсутствии. Тем более девушка вышла на полчаса, оставив детей под присмотром математика.
– Но она еще и классный руководитель!
– И что? Это же не ставка воспитателя. Всего лишь небольшой процент доплаты к основному заработку. Регина ничего не нарушила, хотя нервотрепку ты ей устроил приличную. Администрация взъелась, выговор влепила, и авторитет у родителей класса она потеряла. Эта история останется теперь пятном в ее личном деле и отразится на репутации.
Слова друга камнем ложатся на сердце. Получается, что сестра права: я действительно слон, который потоптался по невинной душе?
Ответа на вопрос у меня нет, но странное чувство шевелится в груди. И это не жалость, и не раскаяние. Волна неудовлетворения собственной жизнью поднимается из глубины и вот-вот затопит меня с головой.
Телефон вибрирует снова.
– Да! Ты еще не все сказал?
– Владислав Борисович, – кричит в ухе незнакомый голос. – Это я, парковщик. Девушка пришла, требует автомобиль.