Прошло около часа, как я сижу перед столом и пью горький чай с финиками. Рахат-лукум я не люблю, поэтому ловко игнорировала ее на столе. Вопрос «Где Мерт?» так и вырывался наружу, но я сдерживалась. А новых уведомлений от него не было.
Я злилась, мне было грустно. Словно все чувства пробудились, чтобы поиграть мне на нервы, так ещё и сердце сжималось от чувства безысходности.
Гёкче, оказывается, помолвлена с Ардой. Я ничего не говорила, потому что попросту не могла вымолвить ни слова. Настолько была в шоке.
Когда тетя Марьям сообщила об этом, на миг комната погрузилась в неловкую тишину. Поскольку Арда с детства любил Зейнеп.
Тогда настало очередь мамы бросать на меня вопросительные взгляды. А затем и Алия странно посмотрела на меня, словно я могла что-то знать об этом. Или они думают, что если я общаюсь с Мертом, то он будет рассказывать мне обо всем? Оказывается, нет. Я не удивлюсь, если об этом знала Зейнеп. От этих размышлений в душе возникает острая боль от обиды.
Я уставилась в одну точку, когда мама очнулась из своего состояния и начала поздравлять Гёкче и тетю Марьям. Алия последовала ее примеру. После чего поздравила и я.
Арда, который любил и признался в этом Зейнеп, теперь засватал Гёкче? Что в последнее время происходит в моей жизни? Почему все так запутанно?
После десяти минут пришли Зейнеп с тетей Зехре, которая уже по приходу принесла много слухов. Меня абсолютно ничего не интересовало. Я хотела увидеть Мерта. Точнее, обидится вживую. Но главное – увидеть.
В данный момент я сидела и нервно теребила край скатерти с мягкими колокольчиками. Не отдавая себе отчёта, я начала ковырять кожу вокруг ногтя, всё больше повреждая кутикулу. Лишь когда я увидела кровь, то схватила салфетку и промокнула палец, оставив на ней красный след. Кожа при этом начала неприятно пощипывать.
Я подняла взгляд и увидела, как девочки общаются между собой. Алия пытается вписывать в их компанию, но у Зейнеп и Гёкче свои темы для разговора, и, казалось, они не были рады третьей.
Неожиданно для всех, в том числе и меня, я задала вопрос Зейнеп, прерывая разговор между нашими мамами.
– Ты знаешь, что Гёкче помолвлена за Арду?
Я не знала, какой ответ ожидала, чтобы не обидится еще сильнее.
– Невежливо прерывать старших, – шикнула на меня мама.
– Угу, – ответила я, закатив глаза: – Конечно.
– Мне не нравится твой тон, Самия, – уже более строго предупредила мама.
– Тебе во мне ничего не нравится, – ответила я, опустив взгляд, чтобы избежать ее злобного выражения лица.
Все взгляды были устремлены на меня. Мне это определённо не нравилось, но я старалась не обращать на это внимания, потому что была сосредоточена на своих чувствах. Точнее, на обиде, которая, как яд, отравляла мой здравый рассудок.
Когда мама уже готова отругать меня, Зейнеп беззаботно ответила:
– Да, я знала.
– А вы знаете, что Хатима сделала…? – спросила Зехре, привлекая внимание всех присутствующих. Когда это ей удалось, она продолжила рассказ.
Алия бросала на меня странные взгляды, которые я игнорировала. Как и злобные взгляды мамы. Я хочу уйти от всего этого безумия. От себя в первую очередь. Мне не нравится, что я срываюсь на других, но иначе я не могу. Не могу контролировать свои эмоции… Как тогда заплакала перед Николасом, когда он усмехался мне в лицо.
Представив его лицо, я сжала ладонь в кулак и резко встала, снова прекращая разговор старших. Я уже видела, как мама покраснела от гнева. Но я не могла физически находиться здесь. Мне нужен был воздух, который прямо сейчас не попадал в легкие. Все внутренности словно онемели, когда я быстро направилась к двери.
– Сами? – спросила тетя Марьям, и лишь потом услышала, как мама оправдывается перед ними о моем тупом поведении.
Однако все они остались позади меня, когда я лихорадочно дернула ручку двери и вышла из душной комнаты. Достигнув темного коридора, я заметила на стеллаже свою черную кепку.
На свежем воздухе всегда становилось хорошо, поэтому, глубоко вздохнув, я надела кепку и проигнорировала слезу, стекающую с моей щеки. Как бы я ни пыталась успокоить себя, слезы сами по себе вырывались наружу. Я не знала, куда иду, но не перестала шагать. Глаза затуманились из-за слез. Проклиная себя за свою слабость и такое ужасное поведение на виду у всех, я даже не поняла, как пришла на мини футбольное поле.
Достигнув скамейки, я быстро села и подняла взгляд на чистое небо. Солнце теперь потеряло свой жар, освещая высокоэтажные здания оранжевым светом. На поле никого не было, от этого становилось еще грустнее. Я просто пялилась в определенную точку, задумавшись обо всем что происходит в последнее время.
Глаза наполнились слезами, когда я вспомнила тот самый день в школе. То самое лицо Николаса.
Часто заморгав, я заметила, как появился незнакомец и сел рядом со мной на скамейку. Я лишь боковым зрением заметила фигуру. Подготовив возмущения, я повернулась к человеку, но поняла, что он вовсе не незнакомец для меня.
Сердце пропустило удар, а ноги и руки словно обмякли. Тяжело сглотнув, я не перестала смотреть на него, пока он глядел только на поле.
Рядом со мной сидел Мерт.
– Знаешь, – произнес он, и лишь сейчас я поняла, как скучала по его голосу: мягкий и в то же время глубокий звук, заставил мое сердце трепетать. Когда он повернулся ко мне лицом, его взгляд за несколько секунд полностью изучил меня, словно боясь упустить даже незначительные изменения. – А я скучал.
Я ничего не ответила, замечая изменения в нём. Его черные, как ночь, волосы отросли спереди, обрамляя его высокий лоб. Сзади коротко стриженные, как и по бокам. Черная футболка с короткими рукавами, открывающая больше кожи на руках. И какой-то рюкзак возле него.
Я встретилась с ним взглядом и буквально забыла обо всем на свете. Точнее, забыла, как произносить слова. Однако всё же я смогла пошутить насчет его слов:
– По полю или по мне?
Он не сводил с меня взгляда, когда усмехнулся, затем искренне улыбнулся, открывая свои белоснежные зубы. Его густые брови, острые скулы и искра во взгляде. Ничего из этого не исчезло. Знать, что он не изменился, было для меня как глоток свежего воздуха.
Не сдержавшись, через слезы я улыбнулась.
– Скучал по тебе больше, – ответил он, улыбнувшись.
Я смотрела на него, не в силах понять, правда ли он сидит рядом со мной и смотрит своим пронзительным взглядом черных глаз, или улыбается мне своей лучезарной улыбкой.
– Ты приехал… – прошептала я.
– Откуда ты знала, что я приеду? – напрямую спросил он.
– У нас в гостях твои родители и сестра, как я могла не знать, – соврала я, чтобы он не понял истинную причину.
– Зейнеп? – спросил он, подняв одну бровь.
Я отвела взгляд, молча глядя перед собой.
– Сами, послушай. – сказал он, привлекая мое внимание. Однако я даже слышать не хотела, по какой причине он мог рассказать Зейнеп о своем приезде, а мне нет.
Я лишь пыталась остановить эти безумные мысли. И сама не заметила, как уже остывшая слеза покатилась по щеке. Как только я подняла руку, чтобы стереть ее, его пальцы мягко прикоснулись к скользящей щеке, вытирая ее. Я отодвинулась от него и, подняв взгляд, поняла, что он этого и ожидал. Он не выглядел обиженным моими действиями, поскольку его губы тронула понимающая улыбка.
Прочистив горло, я глубоко вздохнула, чтобы избавиться от этой неловкости. Но Мерт, казалось, не чувствовал того же, словно сидел и усмехался своим мыслям.
– Не я рассказал Зейнеп, – скептическим смеясь я повернулась к нему, он лишь одарил меня взглядом, который ясно давал понять, чтобы я слушала и не пыталась прерывать его. – Она узнала это от Гёкче, я говорил сестре никому не рассказывать об этом, чтобы это оставалось неожиданностью. Но вышло по-другому…
– Вы и родителям не сказали? – удивленно спросила я, теперь уже глядя на предзакатное небо.
– Да, мама не успела приготовить долма и сказала, что это полная трагедия.
Я усмехнулась и перевела взгляд на него. Одним словом, я была рада, что не сам Мерт рассказал об этом Зейнеп. От этого мне становилось лучше. Беспорядочные мысли теперь перестали быть в центре моего внимания. Все затихало, будто он умел отключать все мои негативные эмоции, даже если в прошлом немало мучил меня ими. Сперва Алиса, потом ссора, затем переезд. Что будет дальше?
– Ты в порядке? – неожиданно спросил он.
– Да, – коротко ответила я.
– Почему ты тогда плакала?
– Потому что я была рада видеть тебя.
– Это не звучало как правда, но если ты захочешь, то я могу поверить.
Я усмехнулась и оглядела пустое поле, и через некоторое время после раздумий задала вопрос:
– Почему Арда засватал Гёкче? Он ведь с детства любил Зейнеп, как сама Гёкче говорила.
Он подался вперед и, подставив руки на колени, стал расчесывать волосы, при этом глубоко задумавшись. Однако я по-прежнему ожидала ответа на этот вопрос.
– Сколько бы я ни убеждал Гёкче отказаться, все было напрасно.
– Почему?
– Я не знаю, что она задумала или что задумал Арда. Я просто принял тот факт, что это ее выбор, даже если в будущем она поймет, насколько это был неправильный выбор.
– Почему ты не пришел к нам?
– Потому что я не хочу видеть твоего брата.
–Ты все ещё зол? – спросила я, нахмурившись. – Твои родители ведь…
– Они сказали мне забыть обо всем, что произошло. Если родители и сестра так легко могут забыть такое, то я не буду улыбаться в лицо тому, кого ненавижу. Я не лицемер.
Закрыв глаза от безысходности, я вслушивалась в тишину, лишь изредка ее нарушал отдаленный звук полицейской сирены возле тротуара. Мы просто сидели в тишине, задумавшись о своем. Внезапно Мерт повернулся ко мне и, поймав мой взгляд, с улыбкой на лице предложил:
– Может, сыграем в футбол?
Не сдержавшись, я улыбнулась и произнесла:
– Тот, кто потерпит поражение, исполнит одно желание победителя.
Не долго думая, Мерт уверенно ответил:
– Договорились.